Толкование Евангелие от Иоанна, Глава 20: Филарет Московский (Дроздов) святитель

Наипаче же, как молния в ночи, просияла крепкая, как смерть, любовь Магдалины в том подвиге, который дал ей, с некоторыми другими женами, наименование «Мироносицы». И здесь два Евангелиста поставляют ее первою между ними; а святый Иоанн одну только ее именует: «во едину... от суббот Мария Магдалина прииде... еще сущи тме на гроб Иисусов», с благоуханным миром (Ин. 20:1). Это значит, что предприятие принадлежало ей; а другие следовали ее предводительству. Рассмотрите сие предприятие. Господь Иисус умер на кресте, и погребен. Близкие к Нему в опасности: потому что враги Его и воскрешенного Им Лазаря решились убить, и на Апостолов готовы были наложить руки, если бы не воспрепятствовало, и в самом страдании владычественное, слово: «оставите сих ити» (Ин. 18:8).
 

***

В самом деле, какая сила действовала в том, что когда страх от врагов Христовых, самих Апостолов, почти всех, заставил скрыться, тогда Мария Магдалина, препобеждая немощь своего пола, презирая опасность, предстояла распятому Господу до кончины Его, сопровождала пренесение тела Его от креста ко гробу, присутствовала при совершении погребения Его, потом в первые часы после субботнего дня, «еще сущей тме» (Ин. 20:1), поспешила на гроб, не обретши же тела Его, и возвестив о том Апостолам Петру и Иоанну, вновь устремилась ко гробу Господа, и, не уразумев еще воскресения Его, со слезами искала бездыханного тела Его? Какая сила могла все сие произвести, если не «крепкая, яко смерть, любы» (Песн. 8:6)? Ее крепкий подвиг на смертном поприще Господнем и награжден праведно ускоренным живоносным лицезрением Господа воскресшего.

 

 В высшей степени вероятно, что предречение Иисуса о Его воскресении известно было Магдалине, если не непосредственно, то чрез Апостолов: но видно, и сей луч света угас в ее уме среди мрачных событий. Ибо, в чаянии воскресения, не нашла бы она нужным помазывать миром тело Иисуса, как обыкновенного мертвого; и не произнесла бы сих, отнюдь не воскресных слов: «взяша Господа от гроба, и не вем, где положиша Его» (Ин. 20:13). Итак, угрожаемая опасностию, не подкрепляемая надеждою, как дерзнула Магдалина идти, еще «сущи тме на гроб» Иисуса? На пути представилось мыслям ее непреодолимое препятствие. Она вспомнила, что гроб Иисуса закрыт таким тяжелым камнем, которого не в силах отвалить, ни она, ни спутницы ее. Как же и непреодолимое препятствие не остановило ее? Какая всепревозмогающая сила одушевляла и влекла ее? – Сила любви и благодарности к Божественному Спасителю, сила святого сострадания к Святому безвинно пострадавшему.
И какая за высокий подвиг высокая награда! Магдалина первая узрела Господа воскресшего, и сделалась Христовым Апостолом для самих Апостолов; ибо она первая возвестила им воскресение Христово.
 

 

Любознательные могут заметить, что Апостолы Петр и Иоанн, так же, как и Мария, возлюбившие Господа крепкою любовию, были у гроба Его в одно время с Нею: почему же не всем трем, а по удалении двух, одной Марии Он явился? Что на сие скажем? – не дано нам испытывать всякую тайну душ верующих, и Божией благодати, действующей в них очистительно, испытательно, уготовительно и наконец совершительно. Однако, если будем внимательны, можем и в Петре и Иоанне усмотреть действие, в различных степенях, того же закона любви, которым определился жребий Марии. Можно думать, что любовь Петра была в сие время, хотя не в изнеможении, но в некоем невольном затмении тяжким сознанием трикратного отречения от Христа. Любовь Иоанна, которая только на минуту не была «крепкою, яко смерть», во время бегства от Христа из Гефсиманского сада, но вскоре воспрянула, и неуклонно влекла его во след за страждущим Спасителем, не была стеснена в душе его; и свободнее нежели Петра, вела его ко гробу Господню: «другий ученик тече скорее Петра» (Ин. 20:4). Сим различным состояниям любви соответствовали различные последствия.

 

  Любовь Иоанна, которая только на минуту не была «крепкою, яко смерть», во время бегства от Христа из Гефсиманского сада, но вскоре воспрянула, и неуклонно влекла его во след за страждущим Спасителем, не была стеснена в душе его; и свободнее нежели Петра, вела его ко гробу Господню: «другий ученик тече скорее Петра» (Ин. 20:4).  

 

По подобию Апостолов Иоанна и Петра, не только «приникнем во гроб» Христов, да познаем тайну Его спасительной для нас смерти и воскресения, но и «внидем во гроб», всецело «предадимся в смерть» Христову, да умрет и погребется наш ветхий человек, с его неправедными делами, нечистыми желаниями, суетными помышлениями, да и «живот Иисусов явится в мертвенней плоти нашей, да облечемся в новаго человека, обновляемаго в разум, по образу Создавшаго его» (2 Кор. 4:11; Кол. 3:10).

Петр «вниде во гроб» (Ин. 20:6) Господень; но еще не нашел в нем света воскресения, и вынес из него только удивление: «отъиде, в себе дивяся бывшему »(Лк. 24:12)... Для Петра же нужно было, чтобы слово Марии: «яко виде Господа» (Ин. 20:18) воскресшего, светлое сколько по своему предмету, столько же по решительной достоверности, разгнало мглу души его, и приготовило его незатменным светом веры и любви принять свет Божественного явления. И действительно, после сего в тот же день воскресший «Господь... явился Симону» (Лк. 24:34).

 

Вообразим, что в сей гробной пещере происходило в вечер, и далее вечера субботы, которую по справедливости называем «великою субботою»: вообразим же не по нашему произвольному мечтанию, но по указаниям истины. В вечерний сумрак Иосиф и Никодим вносят, снятое со креста и повитое пеленами со ароматы, тело Христово, и полагают на каменном одре, у каменной стены. Потом, в предназначенное от вечности и вечности только известное мгновение, погребальныя пелены развиваются. «Сударь, иже бе на главе» Христовой, также развивается, и паки «свивается» правильно, чтобы после оказался «особь» (Ин. 20:7) положенным чинно и знаменательно, а не уроненным случайно.В руце Бога Отца на кресте преданный дух Христа вновь одушевляет Его тело. Свет Божества, на Фаворе на краткое время, отчасти, поколику вместить могли зрители – Апостолы, просиявший сквозь сие тело, теперь, во гробе просиявает совершенно; и сие тело, до сих пор земное и причастное смерти, преображает в небесное, безсмертное, прославленное. При сем, высшем Фаворскаго, преображении, божественный свет и святейшее благоухание исполняют гробную пещеру; а самое тело Христово, уже духовное и прославленное, проникает и проходит сквозь каменную твердыню так же, как в последствии времени сквозь затворенныя двери. О место, на земле небесное! О ложе смерти, равное престолу божественной славы! О камень Богоприемный! Не сей ли есть первый из камней Сиона, драгоценнейший из камней всего мира, на который паче других взирал Пророк, когда предвозвещал «Воскресшаго, ущедряющаго Сиона,» ради веры тех, которым любезны камни Сиона, ознаменованные прикосновением и следом Воскресшаго: «Ты воскрес ущедриши Сиона; яко благоволиша раби Твои камение Его» (Пс. 101:14-15)?

 Что видел он по входе во гроб? Без сомнения, тоже, что видел первый ученик, именно Петр: «виде ризы едины лежащя» (Ин. 20:6). А чему поверил? Тому ли, что пред тем возвестила Магдалина: «взяша Господа от гроба, и не вем, где положиша Его»? (Ин. 20:2) Но чему тут было верить? Тут нет никакой сокровенной истины, и одно явное неведение. Чему же поверил ученик, «егоже любляше Иисус» (Ин. 20:2)? Догадываюсь, и, думаю, по необходимости должно догадываться, что в ту минуту, как он, вступив во гроб, «виде ризы едины лежащя»; необыкновенно живая любовь необыкновенным образом возбудила в нем веру; легкая мысль, что нельзя было представить случая, по которому бы ризы, обвивавшия тело Господне с мастию, могли отделиться от мертваго тела, подала ему великую мысль о воскресении В Евреин. сборн. этих слов нет. ; он не видал ничего более, как отсутствие погребеннаго Иисуса из гроба, но во глубине любящаго сердца ощутил, что живет Возлюбленный, несмотря на то, что к верованию в воскресение Его даже познанием Писания не был приготовлен: «виде и верова: не у бо ведяху писания, яко подобает Ему из мертвых воскреснути» (Ин. 20:8-9).

***

 Иоанн также вошел во гроб, и обрел хотя не видимый, но действительный внутренний свет веры в воскресение Христово. «Вниде и другий ученик, ...и виде, и верова» (Ин. 20:8). 

***

«Ученик..., егоже любляше Иисус» (Ин. 20:2) преимущественно пред другими, также преимущественно пред другими любил Его глубокой любовью духа: потому, кажется, он прежде всех приял во глубине духа своего посещение и радость Воскресшего, когда увидев во гробе Господнем «ризы едины лежаща», поверил воскресению: «и виде и верова» (Ин. 20:6. 8); потому, на него же, кажется, во первых тайным благодатным мановением указал возлюбленный Спаситель, когда Фоме сказал вообще: «блажени не видевшии, и веровавше» (Ин. 20:29).

 

 

 

И вот, после страдания, смерти и воскресения, когда дело Его на земле совершено, когда самая плоть не удерживает Его на земле, будучи освобождена от смертности, когда во всем существе Своем Он чувствует стремление взыти к Отцу Своему небесному, "восхожду», говорит, «ко Отцу Моему» (Ин. 20:17), – Он медлит, однако, на земле, чтобы дать обещанную радость Своим земным братьям. 

 

 

 

Является ученикам, которые от невидимой брани сатаны, «просившего, дабы сеял» их, «яко пшеницу» (Лк. 22:31), и от видимого нападения Иудеев, обратились было в бегство, рассыпались, скрылись; и прекращает опасности брани вестью мира: «прииде Иисус, и ста посреде, и глагола им: мир вам» (Ин. 20:19).

 

 

 Точно, по Его предсказанию, они видят Его, и сердце их радуется: «возрадовашася убо ученицы, видевше Господа» (Ин. 20:20). Если же хотите видеть и то, что радость их точно неотъемлема: посмотрите, как сии люди, которые недавно собственным малодушием побеждены были, прежде нежели сделанное на их Учителя нападение дошло до них, из которых самый твердый от ничего не значащаго слова рабыни, как лист от ветра вострепетал и пал, – как после сии же люди идут из верховного судилища своей земли, получив от него раны и запрещение говорить о имени Иисуса: «они же убо идяху радующеся от лица собора, яко за имя Господа Иисуса сподобишася безчестие прияти» (Деян. 5:41).

 

 

Виждь потом сих посланников, протекающих вселенную, сеющих слово истины и спасения, раздающих сокровище благодати Святаго Духа, и, по достижении предела своего земнаго поприща, тоже посланничество предающих Богоносным Отцам нашим. Виждь Богоносных Отцев, простирающих Апостольское предание из рода в род, из века в век, непрерывно и неизменно, так что и до тебя ныне дошедший жребий есть тот же, который вышел из рук Апостольских; и тебе предлежащий ныне путь есть продолжение того же пути, который проложили первые посланники Христовы. Какая дивная цепь посланничества! «Якоже посла Отец Небесный» Сына Своего Единороднаго; и Единородный Сын Божий послал Апостолов; и Апостолы, или паче Дух Святый чрез Апостолов, послал Богоносных Отцев наших, а сии паки других, преемствовавших им; и таким образом наконец и мы, аще и бренные или скудельные, присоединены к златой чистой По Евр. сборн.: нетленной... , и Божественной цепи посланников Господних. «Якоже посла Мя Отец, и Аз посылаю вы».
Мысль о Божественном посланничестве Господа нашего Иисуса Христа, как первоначальном образе восприемлемаго ныне тобою служения, да будет тебе всегдашним напутствием в прохождении По Евр. сборн.: в продолжение...  онаго. «Отец посла Сына Спасителя миру»: подвизайся, последуя Единому Верховному Спасителю, быть орудием спасения душ человеческих.

«Емляй скоро веру, легок сердцем». (Сир. 19:4). Но было бы упорством и не верить свидетельству многих лиц достойных веры, по пристрастию к своему только убеждению. В вещах Божественных, вера должна предшествовать видению: «аще не уверуете, ниже имате разумети» (Ис. 7:9) тайн религии. Для нашего назидания Провидение допустило такое упорство в одном из Апостолов; для предупреждения нашего неверия оно попустило обнаружиться его неверию.

Может быть, завидуя ли тем, которые наслаждаются сею бессмертною радостью, или сожалея о тех, которые лишаются столь вожделенного наслаждения, кто-нибудь спросит: почему же не всем дарована сия радость? Ответствую: единственный Виновник всеобщей радости с Своей стороны предоставляет ее всем без изъятия; пoелику Он за всех умер, и для всех воскрес, а потому и плод Его смерти и воскресения, – бессмертная радость – есть достояние всеобщее, но не все достигают того, что всем предоставлено; не все вступают в обладание всеобщим достоянием. Можно ли, кажется, не воспользоваться благом, которое предлагают, и отдают во власть? Но нет места сомнению о том, что видно на самом деле. И Фоме прочие Апостолы преподавали радость воскресения: но он сказал: «не иму веры» (Ин. 20:25); и тем самым не принял радости дотоле, как наконец дивный в правде и милости Господь, наказав малое неверие кратким лишением радости, но видя, что при всем том Фома не уклоняется от прочих учеников Его, и от слова Его, и от любви Его, явился особенно для Фомы; позволил ему собственными, так сказать, руками взять радость воскресения из живоносных ран воскресшего тела; обратил кратковременное неверие в вечное доказательство истины, и оскверненныя словом неверия уста Апостольские очистились сильным исповеданием веры: «Господь мой и Бог мой» (Ин. 20:28)!
Сие приключение Фомы подает случай к новому вопросу: почему бы и для многих не употребить тогоже средства удостоверения и обрадования, какое для него употреблено, то есть, ощутительного присутствия или очевидного откровения Воскресшего, так как Он Сам радость полагает непосредственным действием Своего присутствия: «узрю вы, и возрадуется сердце ваше» (Ин. 16:22)? Вопрос дерзновенный! Кто может требовать от Господа отчета в образе Его действования, или дать сей отчет вместо Его? И где же возмем мы ответ, который однако нужен для укрощения дерзости некоторых вопрошающих, гораздо более, нежели Фома, зараженных неверием? Слышу почти тот же вопрос, о котором говорим, из уст Апостолов: «Господи, и что бысть, яко нам хощеши явитися, а не мирови» (Ин. 14:22)? Что лучше, как услышать на сие ответ из уст Господа? Но и Он не дает прямого на сие ответа; и Апостолы, когда славу совершившегося воскресения мир хотел затмить ложью и клеветою, не вопрошали уже Господа, почто не является Он миру. Странное дело! Вопрос предложен; ответа не дано; и однако видно, что вопрос разрешился; ибо в другой раз не предлагали его и тогда, когда крайняя нужда того требовала. Как же он разрешился? Остается догадываться, что он разрешился для Апостолов, какими либо другими наставлениями Господа, просвещением от Духа Святаго и самым опытом чудесных действий и явлений Господа. В самом деле, положим, что Господь явился бы, на пример, той самой Синагоге, которая из зависти предала Его на смерть. Думаете ли, что такая очевидность воскресения обратила бы ее к вере, и привела ко спасению? Напрасно! Противное сему дознано уже опытом. Воскресение Лазаря совершилось всенародно, и воскресшего Лазаря мог видеть всякой, кто хотел. Но какое действие произвела сия очевидность воскресения в членах Синагоги? Они только более ожесточились в злобном неверии. «Совещаша же Архиерее, да и Лазаря убиют» (Ин. 12:10). Итак, Господь не хотел явиться им и другим подобным не является, потому, что сие для закосневших в неверии было бы бесполезно, и послужило бы им только к большему ожесточению и к тягчайшему осуждению. Или предположим, если угодно, что и они, будучи поражены зрением Воскресшего Иисуса, были бы принуждены нарещи Его своим Господом. Что же бы последовало? Вместе с Петром, который так восхвален за исповедание Христа Сына Божия, вы увидели бы Христовым исповедником и Каиафу, изобретателя Христоубийства; он пришел бы таким образом в царство Христово, не как покаявшийся и желающий исправления грешник, но как уловленный преступник, не имеющий, куда убежать. Таких ли сынов царствия ожидает царствие небесное, которых и земное царство не признает достойными себя членами, когда знает их расположения? И так премудр Господь в том, что не хощет до времени явиться миру в славе Своего воскресения: Он дает о Себе столько знамений, чтобы желающие могли познать и обрести Его; но не поражает всех чудесами, чтобы с достойными сынами царствия, приемлющими его искренно и свободно, не смешать неключимых рабов, только принужденно и притворно покоряющихся. О сем предварил Он Апостолов, когда сказал: «не приидет царствие Божие со усмотрением» (Лк. 17:20). Наконец, можно еще полагать, не без основания, что Господь щадит сынов мира, когда им не является. Ибо может ли сухая трава также выдержать присутствие огня, как выдерживает золото, которое им очищается и совершенствуется? Не превратит ли он ее мгновенно в пепел и прах? Подобно сему присутствие Божественного Иисуса, которое слабых в вере укрепляет, верных и праведных более и более очищает и просвещает, если бы открылось неверующим и тлеющим во грехах, не попалило ли бы их, и не разрушило ли бы своею чистотою и силою? Что сразит самаго сильного противника Христова, «егоже есть пришествие по действу сатанину во всякой силе и знамениих и чудесех ложных» (2 Фес. 2:9)? Какая высочайшая сила? Какое Божественное оружие? Одно дыхание, или слово уст, одно присутствие Господа Иисуса: «Господь Иисус убиет духом уст Своих и упразднит явлением пришествия Своего» (2 Фес. 2:8). В Савле, гонителе Христианства, скрыт уже был избранный сосуд Христов: но и он едва не разрушился По Евр. сборн.: не распался , когда сила явления Христова нечаянно коснулась его, прежде нежели он был приготовлен к тому. От света Христова он пал на землю, трепетал, ужасался, и отверстыми очами никого не видел.

 

 

 Когда Фома, долее других Апостолов неверием лишенный радости воскресения, вдруг обильно почерпнул ее из ран Воскресшаго: как действовала в нем сия радость? Она разрешилась Богословием. «Отвеща Фома, и рече Ему: Господь мой и Бог мой» (Ин. 20:28)! И это весьма естественно: ибо ничто так прямо не ведет к мысли, к вере и к удостоверению о Божестве Иисуса Христа, как Его воскресение.

Глагола ему Иисус: яко видев Мя, веровал еси: блажени не видевшии, и веровавше. Ин. 20:29. 
Когда, по слову Пророческому, «поражен был Пастырь, и расточены овцы стада» (Зах. 13:7), то есть, когда Иисус Христос предан был на крест и смерть, и Апостолы Его подверглись различным искушениям: Фома был единою от овец Его, в общем разсеянии, долее прочих заблуждавшею.
Тогда как прочие Апостолы, хотя «страха ради Иудейска», впрочем хорошо поступили, что из первоначальнаго разсеяния, кому куда случилось, вскоре обратились искать друг друга, сошлись в известном месте, – «бяху собрани» (Ин. 20:19), и, без сомнения, общую скорбь превращали в единодушную молитву; Фомы, неизвестно, по какому препятствию, или по его собственной неосмотрительности, там не было, – «не бе ту с ними». Первое последствие сего было то, что первое явление Господа воскресшаго собранным Апостолам, для Фомы было потеряно: «не бе ту с ними, егда прииде Иисус» (Ин. 20:24). Другое последствие, что, когда прочие Апостолы явлением Господним вновь утверждены были в вере, в которой поколебались-было во время Его страдания и смерти, Фома, не смотря на свидетельство сих верных очевидцев, с неким упорством утверждал себя в неверии: «аще не вижу на руку Его язвы гвоздинныя, и вложу перста моего в язвы гвоздинныя, и вложу руку мою в ребра Его, не иму веры» (Ин. 20:25).
На сей случай, хотя мимоходом, обратить внимание просил бы я особенно тех, которые в особенные дни, скорбей ли, радостей ли Христианских, когда мы «бываем собрани», и призываем Господа в молитве, и приемлем Его в таинстве, «не бывают с нами» в собрании церковном, по препятствиям ли со стороны дел мирских, впрочем большею частию не непреодолимым, или только по своему небрежению. Не лишиться бы им благодатнаго посещения Того, Который обещал быть посреди собранных во имя Его, и Котораго присутствие приносит с собою блаженный мир и радость неотъемлемую! Произвольным ослаблением союза По Евреин. сборн. своего союза.  с прочими верующими, который должен был укреплять их веру, не дойти бы им от слабой веры до упорнаго неверия!
Возвратимся к Фоме. От погибели, которую готовило ему закосневающее в нем неверие, спасла его, вероятно, еще не разрушенная неверием любовь к Господу, по которой недавно, и сам он решительно возжелал, и предлагал прочим Апостолам, с готовностию к смерти, не отставать от возлюбленнаго Учителя и Господа, на явную опасность жизни шедшаго во Иудею: «идем и мы», – говорил Фома, – «да умрем с Ним» (Ин. 11:16). Пoелику сим образом любовь Фомы уже приобщилась смерти Христовой; то следовало ей приобщиться и воскресения Христова. Привлеченный ею, воскресший Господь вторично явился собранным Апостолам, собственно ради Фомы; дал ему, как он хотел, осязать язвы Своих рук и ног и ребр, – и сим, не простым, только внешним осязательным свидетельством, но живым прикосновением к открытым, так сказать, устиям внутренняго источника жизни, полуумерщвленнаго неверием Апостола воскресил в жизнь веры.
Совершив сие дело милосердия, Господь присовокупил слово правды: «видев Мя, веровал еси; блажени не видевшии, и веровавше» (Ин. 20:29). Счастливое неверие, – так мог бы думать Фома, которым приобретено посещение Господа! Нет, глаголет Господь, ты преимущественно помилован, но не преимущественно блажен. «Видев Мя, веровал еси: блажени» – совсем другие. А из нас иные, взирая на пример Фомы, могли бы подумать: почто мы так несчастливы, что не можем иметь непосредственнаго явления и утверждения в вере от Господа? Нет, глаголет Господь и нам, не видеть – не есть несчастие, когда и без того есть достаточныя основания веровать; напротив, не видеть и веровать есть – особенное достоинство веры, и потому особенное блаженство. «Блажени, не видевшии, и веровавше».
Мне кажется, что сие изречение Господне требует несколько более обстоятельнаго разсмотрения.
Должно вспомнить, что все Апостолы, и одни Апостолы, были пред лицем Господа, когда Он именно Фоме, с некоторым видом упрека, сказал: «яко видев Мя, веровал еси», и к сему присовокупил неопределенное изречение: «блажени не видевшии, и веровавше». При первом взгляде, неожиданным и необычайным По Евреин. сборн.: странным.  представляется то, что укоряет Фому, который подлинно и заслужил укоризну тем, что угрожал не верить, если не увидит; но так укоряет, что та же укоризна поражает, кажется, и прочих Апостолов, ибо и они, хотя ранее Фомы, «видев Господа, веровали». Вид необычайности увеличивается ублажением не видевших и веровавших, если вообразить, что все Апостолы принадлежат к числу видевших, и следственно лишаются ублажения. А не им ли прежде сказано: «ваша же блаженна очеса, яко видят»? (Мф. 13:16)
Надлежало приметить сии необычайности По Евреин. сборн.: странности. , чтобы уклонением от них приблизиться к истинному разумению изречения Господня.
Если и все Апостолы, видев Господа, веровали: но великая в сем разность между Фомою и прочими. Они не имели прежде своего видения, толико, и по числу свидетелей и по способам удостоверения, сильнаго свидетельства о воскресении Господнем, какое имел он от них. Им видение даровано было по воле Господней, а не по их требованию. И так Фома исключительно заслужил личный упрек, потому что дерзновенно требовал видения, после свидетельств, совершенно достаточных основать веру.
Все Апостолы видели Господа: но до невероятности уничижительно было бы то для их священнаго собора, если бы не было между ними ни одного, которому бы принадлежало возвещаемое Господом преимущественное блаженство, не видеть и веровать. Не желаем видеть, и не дерзаем воображать вас, Богоблаженные Апостолы, лишенными какого-либо блаженства верующих. Явите же нам, Вы сами, кто из вас «блаженный, не видевший, и веровавший»? – Смотрите, братия, не сие ли самое открывает нам Евангелист Иоанн, когда, повествуя о посещении гроба Господня, в утро воскресения, двумя учениками, пишет: «вниде и другий ученик, пришедый прежде ко гробу, и виде, и верова» (Ин. 20:8). Что видел он по входе во гроб? Без сомнения, тоже, что видел первый ученик, именно Петр: «виде ризы едины лежащя» (Ин. 20:6). А чему поверил? Тому ли, что пред тем возвестила Магдалина: «взяша Господа от гроба, и не вем, где положиша Его»? (Ин. 20:2) Но чему тут было верить? Тут нет никакой сокровенной истины, и одно явное неведение. Чему же поверил ученик, «егоже любляше Иисус» (Ин. 20:2)? Догадываюсь, и, думаю, по необходимости должно догадываться, что в ту минуту, как он, вступив во гроб, «виде ризы едины лежащя»; необыкновенно живая любовь необыкновенным образом возбудила в нем веру; легкая мысль, что нельзя было представить случая, по которому бы ризы, обвивавшия тело Господне с мастию, могли отделиться от мертваго тела, подала ему великую мысль о воскресении В Евреин. сборн. этих слов нет. ; он не видал ничего более, как отсутствие погребеннаго Иисуса из гроба, но во глубине любящаго сердца ощутил, что живет Возлюбленный, несмотря на то, что к верованию в воскресение Его даже познанием Писания не был приготовлен: «виде и верова: не у бо ведяху писания, яко подобает Ему из мертвых воскреснути» (Ин. 20:8-9).
Как же скоро таким образом найден между Апостолами образец преимущественнаго блаженства не видящих и верующих: беседа Господня с Фомою получает от сего совершенную ясность и точное знаменование. Кажется, можно видеть, как Господь взором укорения взирает на Фому и глаголет: «видев Мя, веровал еси»; потом обращает взор одобрения на Иоанна, и хотя не открыто к его имени, но тем не менее внятно к его сердцу, продолжает: «блажени не видевшии, и веровавше». Прочие Апостолы остаются между одобрением и упреком.
Но пoелику блаженство не видеть и веровать Господь возвещает, как общее блаженство многих; пoелику, после других, и нам дарована благодать веровать в Господа с Апостолами, тогда как мы не видали Его с ними: то что подумаем мы о себе самих? Неужели подлинно мы блаженны паче Фомы, и даже паче прочих Апостолов, кроме, может быть, одного возлюбленнаго? Не смею с сим вас поздравить; боюсь и в сем случае, чтобы не оскорбить первых последователей Господа, и всеобщих руководителей в последовании Ему, если впереди их поставлю последних, и у них себе похищу преимущественное блаженство. «Довлеет ученику, да будет яко учитель его» (Мф. 10:25): довольно и для нас, если и мы последние можем быть участниками в блаженстве с первыми руководителями к блаженству. Довольно, если найдутся между нами некоторые, к которым отнести можно ублажающее изречение Господне: «блажени не видевшии, и веровавше».
Некоторые? – А другие из нас неужели видят и веруют? – Как ни странным сие покажется некоторым, но так должно быть, чтобы степени блаженства соответствовали степеням веры.
И ныне есть «видящие и верующие», – те, которые, как Фома, требуют от веры удостоверений ясных, действий ощутительных, знамений чудесных. Есть, напротив, «не видящие и верующие», – те, которые и тогда, как против удостоверений возстают сомнения, ощутительныя действия веры скрываются, знамения чудесныя не являются, тем не менее твердо и непоколебимо стоят в вере.
Не одним Апостолам, но всякому любящему обещал Господь Свое явление, следственно и видение. «Любяй мя возлюблен будет Отцем Моим, и Аз возлюблю его и явлюся ему Сам» (Ин. 14:21). Не берусь изъяснить образов сего явления. Кто видит солнце, тот сие явление понимает без всякаго изъяснения; но слепому изъяснять видение солнца было бы тщетное усилие! Скажем нечто, единственно по требованию настоящаго разсуждения. В сердце твоем возгарается необыкновенно живая, неизъяснимо сладостная любовь Божия, которая всякое дело благочестия делает тебе легким и приятным, так, что ты не можешь сего приписать себе, но принимаешь то за дар Божий: тогда легко тебе веровать; ты испытываешь то, чему веруешь; ты ходишь во свете веры. В сем случае Господь может сказать тебе: «видев Мя, веровал еси». Знай же, что если и тогда, когда огнь в сердце твоем покажется угасающим, духовная сладость престанет быть ощущаема, вновь восчувствуется труд подвигов, и недостаточество сил, если и тогда ты подвигов не оставишь, о благодати Божией не усумнишься, сердца унынию не предашь: вот особенное достоинство веры! И потому вот особенное блаженство, хотя бы оно покрыто было страданием: «Блажени не видевшии, и веровавше!» 
Господь является человеку не только во внутренней, но и во внешней жизни, видимыми благодеяниями Своего промысла, в которых, по слову Апостола, «поне осязать его» (Деян. 17:27) можно. Если Он «оградил внешняя» твоя, и «внутренняя дому» твоего, «дела же руку благословил» (Иов. 1:10): легко тебе веровать. Но такой вере и диавол не верит, как не верил ей в Иове; и потому может случиться, что она подвергнется опасному испытанию. Если же и тогда, как благодеющая десница Божия скрывается, и тебя постигает нищета, или По Евреин. сборн.: нищета, или безчестие, или безчадие, или...  болезнь, или иное бедствие, ты, как Иов, «во всех сих приключающихся не даешь безумия Богу»: (Иов. 1:22) то Господь благословит «последняя» веры твоея паче, «неже прежняя» (Иов. 42:12). «Блажени не видевшии, и веровавше».
Может еще вера наша встретить Господа на путях жизни общественной, в лице меньших братий Его, по слову Его: «понеже сотвористе единому сих братий Моих меньших, Мне сотвористе» (Мф. 25:40). И здесь иногда более Он видим бывает, а иногда менее. Авдию, который сто Пророков Господних кормил хлебом и водою, не трудно было вообразить, что в них Сам Господь «взалкался», и самому Господу «дал он ясти» (Мф. 25:35). Напротив того, как часто искушает нас то, что, видя нищих, не видим в них Христа, то есть, Христовых и христианских свойств и добродетелей! Точно ли они бедны, думаем мы? Достойны ли они человеколюбиваго участия по образу жизни своей? Будут ли они молиться за нас, получив благотворение? Не возмущайся напрасно, благодетельная душа! Не охлаждай сам своея любви подозрениями; не омрачай сам своея веры сомнениями. Не довольно ли тебе слышать от Господа: «Мне сотвористе»? На что, как Фома, хочешь видеть и осязать Его в том, кому благотворить желаешь? Благотвори видимому – требующему, и верь Невидимому – Приемлющему. «Блаженни не видевшии, и веровавше». Аминь.

***

 

«Ученик..., егоже любляше Иисус» (Ин. 20:2) преимущественно пред другими, также преимущественно пред другими любил Его глубокой любовью духа: потому, кажется, он прежде всех приял во глубине духа своего посещение и радость Воскресшего, когда увидев во гробе Господнем «ризы едины лежаща», поверил воскресению: «и виде и верова» (Ин. 20:6. 8); потому, на него же, кажется, во первых тайным благодатным мановением указал возлюбленный Спаситель, когда Фоме сказал вообще: «блажени не видевшии, и веровавше» (Ин. 20:29).