Деяния апостолов, Глава 8, стих 11. Толкования стиха

Здесь повествуется о крещении Самарян диаконом Филиппом: Деян. 6:5, который, однако, не сообщил им Святаго Духа, что довершили апостолы Петр и Иоанн: ст. 14—17. В этой же главе, ст. 38—39, разсказывается о крещении Филиппом ефиоплянина, последовавшаго за благовестием о Христе (ст. 35). Филипп и ефиоплянин (оба) сошли в воду,—отсюда прямое доказательство необходимости воднаго крещения и сообщения Св. Духа не чрез возложение рук, а чрез миропомазание: 2 Кор. 1, 21—22.

Здесь повествуется о крещении Самарян диаконом Филиппом (6:5), который, однако не сообщил им Святого Духа, так что для сообщения им Духа отправлены были в Самарию апостолы Петр и Иоанн. И они, «пришедши, помолились о них» (самарянах), «возложили руки на них, и они приняли Духа Святого».

В этой же главе в ст. 36–39 рассказывается о крещении мужа ефиоплянина. Крещение было совершено тем же Филиппом. Оно следовало за благовестием о Христе (ст. 35), которое произвело в слушателе чистосердечную веру в Иисуса Христа, как Сына Божия (ст. 37). После сего Филипп и ефиоплянин (оба) сошли в воду, и Филипп крестил ефиоплянина.

Из этого усматривается, что в Церкви времен апостольских совершалось и крещение в воде, и сообщение Св. Духа чрез возложение рук (8:17,18). Эти таинства и доселе совершаются в святой Православной Церкви: только сообщение дара Св. Духа совершается не чрез возложение рук, а чрез миропомазание.

 Ικανφ χρόνω (долгого времени) — в классическом языке здесь должен был бы стоять винительный падеж, в койне обычно —дательный (см. ΜΗΤIII, 243 сл.).

Но его волхвования, состоявшие из жалких фокусов и мнимых чудес, сразу потеря­ли обаяние пред лицем действительных знамений и чудес христианского благовестника, по слову которого и стал крестить­ся народ во имя Христово.

Находился же, т.е. прежде, чем прибыл в этот город благовестник Филипп со своей проповедью.

– Муж, именем Симон: известный в истории церкви первохристианской под именем Симона волхва. Дееписатель не сообщает ничего ни о происхождении, ни о последующей его судьбе. Флавий (Annt. XX, 7. 2) упоминает о некоем Симоне иудеянине, родом из Кипра, волхве, которого римский прокуратор Феликс употреблял в своих сношениях с Друзиллой, супругой эмесского царя Азиса (см. прим. к Деян. 24:24), но по всей вероятности это не тот Симон волхв, о котором здесь говорится. Иустин мученик (Apol. 1, 26) об этом Симоне утвердительно говорит, чтоб он был родом из самарянского селения Гитты или Гиттона, и нет твердых оснований не доверять в этом Иустину, тем более, что он сам был самарянин природный (из Сихема). И, вероятно, что национальная гордость самарян была не последним стимулом к тому, чтобы своего родича считать чем-то необыкновенным, силой Божией великой. Он был волхв (волхвовал – слово, встречающееся из всех новозаветных книг только здесь), но волхв не в том добром смысле, как волхвы персидские, приходившие на поклонение к родившемуся Господу (Мф. 2:1), а в смысле чародея, колдуна. В то время, по римским и греческим свидетельствам, в разных странах греко-римского мира являлось множество людей под названием магов, халдеев, математиков, гоэтов, которые, обладая некоторым знанием таинственных сил тогда еще мало объясненной природы, выдавали себя за необыкновенных людей и исцелением некоторых болезней, заговорами, гаданием, прорицательством, чародеяниями, шарлатанской таинственностью и разными ухищрениями так действовали на невежественные массы народные, что во множестве увлекали их за собой и слыли за нечто необыкновенное. Систематических вероучений у них по большей части не было, но так или иначе довольно сильно было обыкновенное учение о высших силах, с которыми они мнили стоять в особенных отношениях, или, по крайней мере, выдавали, что стояли в таковых, или что и сами принадлежат к таковым высшим силам. Симон выдавал себя за кого-то великого, за какую-то необыкновенную личность, а народ говорил о нем, что он есть сила Божия, так называемая (καλεμένη) великая. Дееписатель различает собственное мнение о себе волхва и народное о нем мнение; последнее определительнее и, конечно, основывалось на таких или других изречениях его же о себе самом. Выражение сила Божия великая напоминает язык несколько после развившегося так называемого гностицизма, который мечтал об эонах, как силах, истекающих из полноты (плиромы) божества; за одну из таких сил, и притом великую или высшую, явившуюся в человеческом образе, и считал народ своего Симона. Последний может быть так определенно и не выражался о себе, предпочитая некоторую таинственность выражений о себе, чтобы, с одной стороны, возбудить более народную фантазию, а с другой – высокомерно наслаждаться этим высоким мнением, которое создал о нем народ, не как собственным. Вероятно, в том время достаточно уже были распространены александрийская философская и восточная теософические идеи, вошедшие после как один из элементов в спекулятивные бредни гностиков (ср. Кол. 2:8 и д., Кол. 2:20 и д.), и этим объясняется выражение – великая сила Божия. Как бы то ни было, только волхвованиями своими Симон так поражал народ самарийский, что ему все изумлялись (высшая степень удивления), а вследствие сего и внимали его учению (как и ст. 6) все, от малого до большого, что называется и стар и мал, – до того сильно было увлечение народа этим человеком, – и это продолжалось немалое время.

Взгляд самарян на Симона был более или менее простой. Они думали, что он действительно обладает силой, дарованной ему от Бога, подобно той, какую имели апостолы, тем более что он и совершал своего рода чудеса, которые, однако, дееписатель не называет так, боясь подать какой-либо повод подумать о внутреннем сходстве дел, творимых апостолами и волхвом Симоном, ибо Симон все делал через неблаговидное и даже злокозненное волхвование (чародейство), апостолы же — святым именем Господа Иисуса Христа. Повторяем, что это сопоставление Симона с Филиппом многознаменательное и оно не без глубокой Божественной мудрости проводится в начале священного сказания о деяниях святых апостолов. Есть известия, что Симон приплетал к своим бредням и христианское учение. Он говорил, что он являлся на Синае как Отец, во времена Тиверия являлся как Сын, а потом сходил на апостолов как Дух. Но очевидно, что это были пустые бредни человека, пользовавшегося для своей славы всем, что давало время. Вместе с тем это показывает, что мнимоученое смешение (синкретизм) того времени получало иногда именно такие уродливые формы, которые потом особенно были развиты еретиками-гностиками. Во всяком же случае несомненно, что Симон владел многими знаниями тайн сил природы, но не гнушался и злого чародейства, и совокупностью всего этого совершал удивительные дела, и держал в обаянии весь город Самарию, когда явился туда святой апостол Филипп. Проповедь и чудеса Филиппа не могли, конечно, не повлиять на Симона и его почитателей. И вот два мира в лице его высших по силе представителей являются как бы соперничающими, а вместе с тем и борющимися, и притом перед лицом множества людей, готовых склониться и направо и налево. Вопрос был роковой, но не для смиренного диакона Филиппа, а для того, кто выдавал себя за нечто великое.

Симон Волхв совершал ложные чудеса, пользуясь, конечно, знанием сил естественных и выдавал себя за какого-то великого человека или даже за силу Божию, сошедшую на землю. Отцы Церкви рассказывают о нем многое. Вообще же он был первый противник, ересиарх в Церкви Христовой или, как называют его святитель Игнатий (послание к Траллам), первородный сын сатаны. Отверженный апостолами, он впоследствии, как говорит предание, выступил против них и силою своего чудодейства хотел победить силу Божию, но посрамленный апостолами погиб безвременно. Его имя осталось нарицательным для греха святокупства (симонии), который впервые обнаружился в нем.

Для низведения даров Святого Духа на крещаемых посылаются из Иерусалима апостолы Петр и Иоанн, которые и совершают над самарянами возложение рук и низводят на них благодать Духа Святого. Это возложение рук впоследствии заменено миропомазанием и, как видно из рассказанного случая, есть, несомненно, особое от крещения таинство, совершаемое только епископами или, в Православной церкви, и пресвитерами, но через помазание миром, освященным от епископа. Сила и значение сего таинство раскрыты апостолами Иоанном и Павлом. Отвергшие это таинство не понимают, для чего особое низведение даров Святого Духа на тех, которые уже крещены водою и Духом, и, считая низведение Святого Духа только дополнением к таинству крещения, не могут объяснить, почему этого дополнения таинства не может совершить тот же диакон, который совершил самое таинство, и требуются еще высшие апостолы, облеченные высшею властью в Церкви, епископы.