Деяния апостолов, Глава 28, стих 31. Толкования стиха

С заключением Павла в Риме открывается новое отделение, новый период не только его апостольской деятельности, но и усматриваются новые явления в состоянии церквей, им основанных на востоке. Чем далее распространялось христианство, тем более разнообразные элементы должны были приходить от того в движение.

Павел, по прибытии в Рим, не вдруг был потребован к публичному допросу, но прошло несколько времени после его прибытия до суда в Риме. Положение Павла в Риме внушало ему утешительные ожидания, и он уже думал по освобождении своем, прежде нежели по предначертанному плану займется распространением своих действий на западе, отправиться снова в Малую Азию. Там было необходимо его личное присутствие и действие против некоторых вредных для состояния церкви влияний, возникших в течение двухлетнего его заключения в Кесарии. К предстоятелю церкви колосской Филимону Павел уже писал, что он будет к ним и у него остановится (ст. 22).

Позднее, после первого допроса (Флп. 1:7), хотя и не представлялось ему столько же отрадного в будущем, – и близка была к его душе мысль о мученичестве; но надежда освобождения брала перевес над сей мыслью и он писал к церкви филиппийской, что скоро сам будет у них, хотя еще и не знал, что с ним будет (2:23, 24).

Во время этого заключения Павла много занимали попечения о распространении церкви Божией и целости основанных им церквей. Так как он мог свободно принимать всякие посещения, то пользовался этим правом преимущественно для проповедывания Евангелия. Всем было известно, что он подвергся заключению не за какое-либо преступление, но за проповедание новой веры: и это много служило в пользу святому делу. Учение, за которое проповедник подвергся столь великой опасности, невольно обращало на себя внимание. Узы Павла стали известны претории, и были верующие даже из дома Кесарева (Флп. 1:13; 4:22). Притом пример его возбудил ревность в самих христианах римских с большими усилиями трудиться над распространением Евангелия (1:14)...

Из основанных Павлом прежде церквей сначала обратили на себя его внимание во время заключения церкви малоазийские. О их состоянии Павел получил достаточные сведения от одного отличного мужа из церкви колосской, основателя ее, равно как и других соседственных церквей.

К концу заключения Павлова в Риме относится еще послание к евреям т. е. христианам из евреев, по обыкновенному значению сего слова в Новом Завете, к христианам Палестинским.

Согласно заявленному пред иудеями намерению своему перенести проповедь о Христе к язычникам, апостол после того стал принимать к себе «всех приходящих» – иудеев и язычников, всем проповедовать Царствие Божие и всех учить о Господе Иисусе. Так он действовал в Риме целых два годаВ это время (62–64 годы) написаны апостолом Послания к Филиппийцам, Колоссянам, Филимону и к Евреям. По прошествии этих двух лет он был освобожден от уз, снова предпринимал путешествия апостольские, во время которых был, между прочим, в Ефесе, где оставил епископом Тимофея (1Тим. 1:3), и Крите, где оставил епископом Тита (Тит. 1:5). В этот период времени и написаны Первое послание к Тимофею и Послание к Титу. Наконец, около 67–68 года апостол снова был заключен в узы в Риме, окончившиеся его мученическою кончиной. Во время этих уз апостол написал Второе послание к Тимофею (2 Тим. 1:8; 2 Тим. 4:16–18)., живя на своем иждивении, которое ему доставляло усердие верующих (например, христиан филиппийских) (Флп. 4:10–18), и проповедуя о Христе с дерзновением невозбранно. Самое положение апостола в Риме, как узника, способствовало успеху евангельской проповеди. Обстоятельства мои, говорит он филиппийцам, послужили к большему успеху благовествования, так что узы мои о Христе сделались известными всей претории и всем прочим, и большая часть из братьев в Господе, ободрившись узами моими, начали с большею смелостью, безбоязненно проповедовать слово Божие (Флп. 1:12–14). Успех проповеди апостольской был так значителен, что даже между придворными кесаря были обращенные им ко Христу (Флп. 4:22).

 μετά πάσης παρρησίας (со всем дерзновением) — см.: комм, к Деян. 4:13. В данном контексте важно, что слово παρρησία имело, помимо прочего, юридический оттенок.

άκωλότως (беспрепятственно) — это слово часто встречается в юридических текстах (в частности, в документах, связанных с арендой, см., например: Р.Оху. 1127,1641) и означает отсутствие юридических препятствий для выполнения какого-либо действия (ММ, s.v.; NewDocs, 3, 4; DellingG. Dasletzte WortderApostelgeschichte//NT. 15.1973. P. 193-204). В некоторых случаях этот термин используется для описания религиозной деятельности иудеев. Например, он встречается в императорском декрете о праве иудеев диаспоры собирать деньги для отправки в Иерусалимский храм и в обращении к Агриппе, касающемся права иудеев соблюдать 

религиозные правила {Иосиф Флавий. Иуд. древн., 12.187; 15.420; 17.241; см.: WinterB. Gallio’s Ruling оп the Legal Status of Early Christianity (Acts 18:14-15) //TynB. 50:2.1999. P. 223 f.). В ряде переводов, принадлежащих к «западной» традиции, после άκωλύτως добавлено (греческий текст дается по реконструкции Кларка): δτι ουτός εστιν Ίησοϋς ό υιός του θεού, δι’ оЬ μέλλει δλος ό κόσμος κρίνεσθαι — «что это Иисус, сын Божий, через Которого весь мир будет судим».

Конец Деян, как это сформулировали Кедбери и Лейк (ВС, IV, 349), «не удовлетворяет ни любопытства современного читателя, ни его литературного вкуса. Читателю хочется узнать, чем закончился процесс Павла, а оставить биографию героя без завершения представляется ему несовершенным с точки зрения литературной техники жизнеописания, в каковое на завершающем этапе превратились Деяния Апостолов». Было предложено множство теорий, объясняющих конец Деян (см. их перечисление и обсуждение в: Wilson S. G. The Gentiles and the Gentile Mission in Luke-Acts. Cambridge, 1973. P. 233-236). Опуская непринципиальные варианты, основные вкратце можно резюмировать следующим образом:

1. Автор умер, не успев завершить свое сочинение. Этому противоречит то, что Деян. 28:28-30 представлют собой тщательно риторически построенные суммирующие предложения, аналогичные резюмирующим фразам, которые характерны для всего текста Деян (см.: Cadbury Н. J. The Summanes in Acts // ВС, V. P. 392-402).

2. Лука предполагал написать третий том (который или не был написан, или был потерян), рассказывающий о путешествии Павла в Испанию и о его мученической кончине. Это предположение базируется на интерпретации πρώτος в Деян. 1:1 как «первый из некоторого числа больше двух» (см. комм.). Однако филологические соображения не позволяют согласиться с таким пониманием πρώτος.

3. Деян были написаны до суда над Павлом, т. е. в начале 60 х гг., и Лука не знал, чем суд завершится. Однако есть все основания полагать, что Деян были написаны позднее (см.: Левинская. Комментарий, 1-8. С. 19-32).

4. Лука не хотел писать о мученической кончине Павла, поскольку его (и его читателей) интересовала история ранней церкви, а не биография Павла. Действительно, Павел является главным героем Деян, но если считать, что целью их автора было описать начальный период распространения христианства — от Иерусалима до Рима, то завершение сочинения на триумфальной ноте выглядит совершенно естественным: христианство достигло «края земли», определенный этап завершен. Все последующее — уже другая история. 

Послание к Филиппийцам было написано апостолом в выражение своей личной любви и преданности им за то попечение, которое они обнаруживали об апостоле в его узах: они именно прислали ему денежное вспомоществование, которое и дало ему воз­можность жить в Риме на собственном иждивении. Пособие было принесено Епафродитом, преданным сотрудником апосто­ла, вынесшим в пути тяжкую болезнь. С ним же, при его возвращении, апостол отправил и послание, в котором изли­вается в чувствах любви и благодарности, сообщает о своей узнической жизни и говорит, что «узы его о Христе сделались известными всей претории» и Евангелие проповедовалось даже в доме кесаря.

Послание к Филиппийцам написано было по-видимому уже к концу двухлетнего узничества апостола. Раньше его на­писано было послание к Колоссянам, т.е. к жителям го­рода Колосс. О нем нигде не упоминается в истории миссионерских трудов апостола, так что неизвестно, когда именно апостол посещал этот город, да и посещал ли когда-нибудь во время своих миссионерских путешествий. Это был древний, но уже падавший город Фригии, лежавший на большой дороге между Ефесом и Евфратом. Расположенный на берегу р. Лика, он находился по соседству с городами Лаодикией и Иераполем, которые с течением времени и затенили его собою. Церковь там основана была вероятно км нибудь из ближайших сотрудников апостола, но он сам относился к ней с необычайным вниманием и радостно получал все известия, свидетельствовавшие о добром состоянии церкви. Так между прочим известие принес апостолу в Рим колосский гражданин Епафрас, бывший по-видимому священнослужителем церкви и «всегда подвизавшийся за членов ее в молитвах, дабы они пребыли совершенны и исполнены всем, что угодно Богу». Но вместе с доброю вестью апостол услышал от Епафраса и известие об угрожающих церкви опасностях со стороны разных лже­учителей, именно иудействующих, которые пользовались всяким случаем, чтобы разрушить дело апостола и возвращать обращенных им под отмененное иго подзаконного рабства. Иудействующие проповедывали колоссянам вместе с тем ка­кую-то гностическую философию, и апостол предостерегает от нее как от «пустого обольщения, по преданию человеческому, по стихиям мира, а не по Христу» (Кол. 2:8). Затем апостол преподает ряд наставлений в области религиозно-нравственной и общественной жизни и в заключение шлет приветствие от себя и своих ближайших сотрудников, между которыми упо­минается Епафрас, Лука «возлюбленный врач», Аристарх, Марк и другие. Послание было отправлено с Тихиком и Онисимом, которые должны были словесно передать подробности о римской жизни апостола. Послание заканчивается обычным собственноручным приветствием апостола, в котором он гово­рит: «приветствие моею рукою, Павловою. Примите мои узы. Благодать со всеми вами. Аминь».

Для доставки послания по назначению вместе с Тихиком был отправлен еще Онисим, которого апостол называет своим «верным и возлюбленным братом», из среды самих колоссян. Он нес и другое письмо от апостола к одно­му частному лицу, именно к своему бывшему господину Фи­лимону, и трепетал за свою судьбу. Он был раб Филимона, но провинившись пред ним в чем-то и опасаясь наказания, бежал от него и как беглый раб искал убежища в грязных трущобах Рима. Там он скитался несколько времени и скоро конечно прожил то, что мог украсть у своего господина. Ему предстояла неминуемая гибель от голода и всеобщего отвержения. Но в этой крайней бедственности он и обратился к вели­кому апостолу, который с истинно отеческою любовью принял и обласкал его, и тем спас не только его тело, но и душу. Негодный фригийский раб, который по римским законам заслуживал лишь вечной каторги или даже распятия на кресте, принят был в общество христиан и сделался «братом возлюбленным». Чтобы окончательно восстановить его в его человеческих правах, апостол отправил его в Колоссы с письмом к его бывшему господину Филимону, знатному и богато­му человеку, занимавшему выдающееся положение среди колосской церкви. В этом послании апостол трогательно убеждает простить Онисима, которого апостол называет своим сыном, «родившимся в узах его». «Он был, пишет апостол, негоден для тебя, а теперь годен тебе и мне; я возвращаю его». Затем апостол убеждает Филимона принять опять Онисима, но «не как уже раба, но выше раба, как брата возлюбленного». До какой степени любвеобильный апостол заботился об Онисиме, показывает то, что он общается в послании лично запла­тить за Онисима все, что он оказывается должным Филимону. Свое послание апостол заключает выражением уверенности, что Филимон исполнит обращенную к нему просьбу и сделает даже более ее. Вместе с тем он просит и приготовить себе помещение, так как надеется уже на скорое освобождение. – Послание к Филимону не смотря на свою краткость имело громад­ное общественное значение в смысле выяснения отношения христианства к величайшему злу языческого мира – рабству. Доселе законы почти всех народов цивилизованного мира делили лю­дей на два разряда – свободных и рабов, полноправных и бесправных, и человеческое достоинство признавалось только за первыми. Это воззрение до такой степени укоренилось в сознании древнего человечества, что оно не могло представить себе общества без рабов как особых рабочих существ, обязанных беспрекословно исполнять волю своих господ. Даже величайшие мыслители, как Платон и Аристотель, признавали такое деление людей необходимым и смотрели на рабов как на бездушное орудие. Рим во всей силе осуществил это воззрение и развил рабство до ужасающих размеров. Рабами были переполнены все дома и поместья богатых и знатных лиц, и закон относился к ним с таким бесчеловечием, что позволял жестоким и капризным господам всячески издеваться над ними, по личному капризу или за малейшее преступление казнить, распинать или даже отдавать их на съедение собакам на псарне и рыбам в садках. Бывали случаи, как за малейшее преступление какого-нибудь раба против го­сподина избивался весь его род, хотя бы никто из других его членов не имел ни малейшего отношения к преступлению, и такая жестокость прямо подтверждалась особым законом. Такое положение дел, лишая рабов (а они были вдвое многочисленнее свободных) всякого человеческого достоинства, низводило их на степень безгласного рабочего скота, и с другой стороны развра­щало господ, развивая в них ложное сознание своего неизмеримого превосходства над подобными же им людьми. И отсюда рабство сделалось величайшим общественным злом, от которого разлагались самые основы общественно-государственной и нравственной жизни древнего человечества, и происходили ужасные потрясения и кровопролития, как это было особенно в последний период Римской республики. И вот теперь апостол возвещал истину, до которой не могли подняться величайшие умы древности, именно, что раб есть такой же человек, как и его господин, в нем живет такая же душа, как и в других, и под благотворным нравственным влиянием самый негодный раб может сделаться братом возлюбленным, как это и было с Онисимом. Этим наносился решительный удар рабству, именно в самой его основе. Христианство не провозглашало отмены рабства, что повело бы к бесплодным восстаниям рабов и кровопролитиям, и напротив этот же апостол, который писал послание к Филимону, в других своих посланиях не редко увещевал рабов повиноваться своим господам. Но самая идея духовного равенства и братства раба с господином разрушала самые основы рабства, и это зло отселе должно было неизбежно умаляться и исчезнуть, как умаляется и исчезает льдина под все более разгорающимися лучами весеннего солнца.

Посланным в Колоссы приходилось ехать чрез Ефес, и этим обстоятельством апостол воспользовался для того, чтобы написать, послание и своим возлюбленным Ефесянам, с пресвитерами которых он так трогательно беседовал и прощался проездом чрез Милет. Как написанное почти одновременно с посланием к Колоссянам, послание к Ефесянам имеет в своем содержании много общего с ним. В нем кроме уяснения главной истины, что Христос есть глава церкви и всего существующего, виновник нашего спасения и залог нашего бу­дущего наследия, подробно уясняется сущность новозаветной цер­кви, ее иерархическое устройство и отношение в ней между па­стырями и пасомыми. В последних главах даются различные нравственные наставления мужьям и женам, родителям и детям, господам и рабам, и вообще всем членам христианской церкви.

Все эти послания очевидно написаны были уже незадолго до освобождения апостола от его двухлетнего пребывания в узах. В некоторых из них, как в послании к Филиппийцам и особенно в послании к Филимону, апостол высказывает явную надежду на скорое решение своего дела и именно в его пользу, так что просил Филимона приготовить для него даже помещение. Но дело решилось не скоро, и можно было опасаться даже всего худшего, потому что состояние дел в Риме все более ухуд­шалось. Нерон с каждым годом становился все более жестоким и распутным деспотом, который удалял от себя всех более или менее честных слуг престола, каким был напр. известный философ Сенека, и вверил власть приближенным любимцам, которые всячески поощряли гнусные наклонности императора. При таком состоянии вещей трудно было надеяться на правосудие, тем более, что Нерон, убив свою жену, Октавию, женился затем на своей наложнице Поппее, которая, как прозелитка иудейства, находившаяся под влиянием иудеев, могла и своего мужа-императора враждебно настроить против ненавистного им апостола. К счастью в отношении дела апостола в Нероне восторжествовали его лучшие чувства. При всем своем сумасбродстве, Нерон, воспитанный под влиянием строгой дисци­плины Сенеки, сохранил в себе отчасти чувство справедливости и римской добросовестности. Поэтому, когда ему представ­лено было дело апостола, то он, вероятно считая его простым соплеменником и единоверцем Поппеи, без дальнейшего расследования дела оправдал его.

Эти стихи составляют заключение книги Деяний, совершенно одинаковое по форме своей с заключением Евангелия от Луки (Лк. 24:52-53). Эта одинаковость формы заключения первого и второго слова (Деян. 1:1) писателя заставляет признать за несомненное, что книга Деяний не есть незаконченная книга, но, так же, как и Евангелие от Луки, вполне законченное, по намерению писателя, слово. Почему Дееписатель здесь окончил свою книгу — догадки об этом неуместны, точно так же как и в отношении к вопросу, почему он не описал деяний других святых апостолов. — Целых два года: вероятно, до освобождения от уз, а не до мученической кончины своей. — На своем иждивении: греческое слово предполагает полное содержание, т.е. наем помещения и обыденное содержание. Не имея возможности, как узник, добывать себе содержания по-прежнему собственным трудом (Деян. 20:34), апостол содержался, вероятно, в Риме от усердия верных, не только туземных, но и других основанных им и любивших его обществ христианских (ср. Флп. 4:10 и д. Флп. 4:18). — Проповедуя невозбранно: тем более, что его ответ перед судом Кесаря (2 Тим. 4:16) и дальнейшие обстоятельства послужили к большему успеху евангелия, так что узы его о Христе сделались известными всей претории — и всем прочим (Флп. 1:12-13). «Будем же, – убеждает святой Златоуст, – подражать Павлу, этой доблестной и адамантовой душе, дабы шествуя по следам его жизни мы могли проплыть море настоящей жизни, достигнуть безмятежной пристани, и сподобиться благ, обетованных живущим достойно Христа, благодатию и человеколюбием Господа нашего Иисуса Христа, с которым Отцу, вместе с Святым Духом, слава, держава, честь, ныне и присно и во веки веков. Аминь».

Время пребывания апостола Павла в Риме было значительное, целых два года, в течение которых он пользовался полной свободой для проповеди, так что слушать его приходили очень многие. И всем он смело и прямо говорил все, что они могли воспринять об Иисусе Христе как Спасителе мира от грехов и о людях, верующих в Него, как членах не земного, а духовного и небесного царства, в котором не сила человеческая, а сила Божия в немощах человеческих совершается, направляя всех к вере и вечному спасению о Христе Иисусе. Если и при великих препятствиях апостол обращал ко Христу многих, то еще более благотворно было его слово, проповедуемое невозбранно. Этому не препятствовало, конечно, то, что он сам должен был снискивать пропитание и платить за кров. В Послании к Филиппийцам апостол Павел сообщает, что обстоятельства его послужили к большему успеху благовествования, и узы его о Христе сделались известны всей претории и всем прочим (см. Флп. 1:12-13). По объяснению святого Иоанна Златоуста, здесь апостол говорил как бы так: «Бог так устроил, что узы мои во Христе и для Христа не остались неизвестными во всем судилище. Так называли прежде царские палаты. И не только в судилище, но и во всем городе». «Слово евангельское распространялось и через него лично, и от сотрудников его. Дальше и дальше идя, оно дошло до кесарева дома».

Кроме Послания к Филиппийцам, из Рима в это время еще были написаны Послания к Колоссянам, а также к Филимону и Евреям. Таким образом, деятельность апостола была здесь кипучей. «Рим принял Павла связанного, — говорит святой Иоанн Златоуст, — и избавился от уз заблуждения. Как какой-то царь, бывший в морском сражении и победивший, он вошел в царственный город. Об этом он говорил (предупреждая) в Послании: приду в исполнении благословения благовестил (см. Рим. 15:29, 32). Рим видел его связанным и потом увидел увенчанным и прославленным. Неутомимый, он прилагал трофеи к трофеям. Теперь он не подвергся смерти, а потом, когда наполнил проповедью всю вселенную, разрешился жизни. Этим писатель оканчивает свое повествование и оставляет жаждущего читателя, дабы остальное он дополнил собственным умозаключением». «Ты хотел бы знать последующее? Оно таково же, как и предыдущее: узы, страдания, борьба, темничное заключение, козни, клевета, ежедневная смерть. Ты видел малую часть (дел) его? Представь такой же и остальную. Этот муж — небо, вмещающее в себе Солнце правды, поэтому и сам он выше неба». «Чтобы уразуметь Павла, для этого нужна чистая жизнь. Зная это, будем сохранять душевное здравие и подражать Павлу, дабы, шествуя по следам его жизни, мы могли проплыть море настоящей жизни, достигнуть безмятежной пристани и сподобиться благ, обетованных живущим достойно Христа, с Которым Отцу вместе со Святым Духом слава, держава, честь ныне и присно и во веки веков. Аминь».

Из предания же церковного мы знаем, что апостол Павел, оправданный на суде кесаря, после двухлетнего пребывания в Риме, возвратился в Иерусалим, совершив таким образом 4-е миссионерское путешествие. А во время гонения на христиан при императоре Нероне Павел снова прибыл в Рим, и здесь в 67 году 29 июня скончался вместе с апостолом Петром мученической кончиной. Апостол Петр был распят вниз головой на кресте, а апостол Павел, как римский гражданин, был усечен мечом. Но при всей краткости исторических данных, книга «Деяния святых апостолов» – единственная священная книга, излагающая последовательно важнейшие события из истории внутренней и внешней жизни Церкви Христовой в первые годы ее существования (около 30 лет) после Вознесения на Небо ее Божественного Основателя.

со всяким дерзновением невозбранно. Греческий текст книги Деяния завершается этой торжественной фразой. И Павел, и Лука верили, что благовестие об Иисусе и Царстве Божием будет победно распространяться по всему миру.

.31 Период с 60 по 62 гг. Павел провел под домашним арестом, проповедуя, уча и наставляя своих ближних, соплеменников-иудеев и тех из язычников, кто готов был услышать его проповедь о Царстве Божием. Когда Лука завершил Книгу Деяний, Павел еще не предстал перед судом Нерона, как то предвозвестил Господь (Деян. 27:24). Из других источников мы можем заключить, что Павел ожидал благоприятного исхода своего дела и надеялся на освобождение (Флп. 1:25; Флп. 2:24; Флм. 1:22); это, должно быть, произошло ранее 64 г., когда Нерон в поджеге Рима обвинил христиан. Получив свободу, Павел, по-видимому, вновь занялся проповедью, обошел Грецию (Никополь, Тит. 3:12; Фессалонику, 2 Тим. 4:10), Крит (Тит. 1:5) и Малую Азию (Ефес 2 Тим. 1:18; 2 Тим. 4:12; Троаду, 2 Тим. 4:13; Милит, 2 Тим. 4:20). Возможно, он дошел на западе до Испании (Рим. 15:23, 24, 28), на что указывают ранние послеапостольские труды (Климент Римский. Первое послание к коринфянам, 5). Около 67 г. Павел снова был арестован Нероном и казнен.