Деяния апостолов, Глава 28, стих 17. Толкования стиха

Предлагая учение, он нашел нужным коснуться собственных обстоятельств. Он представлял их сколько-нибудь известными дня них и потому имел нужду устранить подозрение: но узнал, что Иудеи римские не слыхали о нем, и когда Павел объявил, что связан за надежду Израиля, то просили его раскрыть свои мысли об этом: мы слышали, говорили они, что об этом учении много спорят. Павел назначил день и излагал им учение о царстве Божием, доказывал из Моисея и пророков, что Иисус есть истинный Мессия. Но проповедь его не у многих нашла веру, и он должен был повторить обличение Исаии своим современникам (Деян. 28:26–28).

Пользуясь предоставленною ему свободой, Павел вскоре по прибытии в Рим приступил к делу проповеди евангельской жителям этого города. По обыкновению своему он обратился с этою проповедью сначала к сынам народа обетования, проживавшим в Риме. Чрез три дня по прибытии в Рим Павел созвал к себе знатнейших из иудеев, так как, будучи узником, он не мог посетить их синагогу, и открыл с ними беседу.

При первом своем свидании с римскими иудеями апостол старается предварительно устранить предубеждение, которое он предполагает в них в отношении к себе и которое могли поселить в них, с одной стороны, враждебное отношение к нему иудеев в Иерусалиме, кончившееся его узами, с другой – его апелляция к суду римской языческой власти и, наконец, наговоры на него, путем письма или устно, неверующих иудеев тех областей, где он уже проповедовал Евангелие, начиная от Иерусалима и до Коринфа. Поэтому апостол прежде всего утверждает, что он страдает невинно, что враждебное нападение на него иудеев в Иерусалиме было несправедливо, ибо он не сделал ничего против народа или отеческих обычаев, и эту его невинность засвидетельствовал представитель римской в Иудее власти, который, не найдя в нем никакой вины, достойной смерти, хотел было его освободить. И в том, что апостол стоит теперь пред судом кесаря, виновны иудеи же.

Правда, сам апостол потребовал над собою этого суда, но только потому, что когда прокуратор хотел освободить его, совершенно невинного, то иудеи противоречили этому, требуя, чтобы прокуратор выдал им апостола на их собственный суд (Деян. 25:7–12). Но, говорит апостол, я потребовал суда у кесаря не с тем, чтобы обвинить в чем-либо мой народ, а для того только, чтобы избежать совершенно незаслуженного осуждения со стороны иудеев, которое неминуемо воспоследовало бы, если бы он выдан был на их суд. По сей причине, говорит в заключение апостол, то есть поелику я ни прежде ничего не сделал против народа моего и, в частности, против вас, ни теперь не питаю к вам никакой вражды, я и призвал вас, чтобы увидеться и поговорить с вами, ибо за надежду Израилеву обложен я сими узами, а не за вражду против Израиля, и вам я не враг, а друг.

 Έγένετο... συγκαλέσασθαι αυτόν (Случилось, что... он созвал) — о конструкции εγένετο с аккузативом и инфинитивом см.: комм, к Деян. 4:5.

τους όντας των ’Ιουδαίων πρώτους (первых лиц среди евреев) — ср.: Деян. 25:2. Еврейская община Рима известна нам лучше, чем какая-либо иная еврейская община диаспоры. Появились евреи в Риме относительно поздно. Самая ранняя дата из истории евреев в Риме — 139 г. до Р. X., когда, согласно Валерию Максиму, жившему в начале I в. по Р. X. и, возможно, пользовавшемуся Ливием как источником, они были в первый раз изгнаны из Рима (Замечательные дела и слова, 1.3.3; Stem, GLAJJ, I, No. 147а, 147b, русский перевод: Штерн. ГРАЕИ I, № 147а, 147Ь). Известно еще о двух изгнаниях евреев из Рима: при Тиберии в 19 г. по Р. X. и при Клавдии в 41 г. (некоторые считают, что это произошло в 49 г., см.: комм, к Деян. 18:2), однако через некоторое время после изгнаний еврейская община снова была многочисленной. Правление Нерона для римских евреев было вполне мирным, его жена Поппея Сабина покровительствовала евреям и иудаизму (Иосиф Флавий. Иуд. древн., 20.195).

Согласно надписям, найденным в шести еврейских подземных кладбищах, обычно именуемых катакомбами и датируемых II-IV вв. по Р. X., в Риме в это время существовало по меньшей мере одиннадцать синагог. Судя по их названиям, вполне возможно, что некоторые общины первоначально состояли из вольноотпущенников Марка Випсания Агриппы, зятя императора Августа, и самого Августа. Еврейский квартал в Риме находился на правом берегу Тибра. Какая часть римских евреев имела гражданство до 212 г., неизвестно. Вольноотпущенники получали права гражданства, иммигранты, скорее всего, были Перегринами. В случае браков между представителями этих двух групп количество граждан могло уменьшиться, поскольку наследственное гражданство получали только дети от браков между гражданами (см.: NoyD. Foreigners at Rome. Citizens and Strangers. London, 2000. P. 258).

Из надписей нам известны многие титулы должностных лиц синагог, и неоднократно предпринимались попытки идентифицировать этих «первых лиц среди иудеев» с должностными лицами надписей. Фрей считал, что Лука имел в виду герусиархов (CIJ, I2, CVI), Пенна {Penna R. Les Juifs a Rome au temps de 1’apotre Paul // NTS. 28. 1982. P. 330), что в первую очередь речь идет об архонтах — чаще всего встречающейся в надписях должности (в Риме около 50 раз), хотя не исключал, что имелись в виду также и другие должностные лица (например, грамматевс, герусиарх, некоторые пресвитеры). Все подобные идентификации носят, разумеется, гадательный характер: выражение Луки слишком неопределенно, и, вполне возможно, он вообще подразумевал не должностных лиц, а людей, достаточно влиятельных в общине {Williams Л/. The Strue- ture of Roman Jewry Re-considered — Were the Synagogues of Ancient Rome Entirely Homogeneous? // ZPE. 104. 1994. S. 130). Еврейское население в Риме, по различным оценкам, насчитывало от 20 до 60 тыс. человек; см. различные варианты подсчетов в книгах Солина {Solin Я Juden und Syrer im westlichen Teii der romischen Welt // ANRW. II. 29.2. S. 698-701, правдоподобным максимумом он считает 40 тыс.), и Ботерманн {Botermann Я. Das Judenedikt des Kaisers Claudius. Stuttgart, 1996 (Hermes Einzelschriften, 71). S. 50 f., Anm. 132), где проявляется оправданный скептицизм: следует помнить, что все наши демографические подсчеты весьма приблизительны (см.: Rutgers L. V. Attitude to Judaism in the Greco-Roman Period: Reflections on Feldman’s, Jew and Gentile in the Ancient Word// JQR. 85:3-4. 1995. P. 364; о современных методах демографических исследований античных городов см.: Reinhardt W. The Population Size of Jerusalem and the Numerical Growth of the Jerusalem Church //AIIFCS. 4. P. 237-265).

О евреях в Риме см. также: Leon Я../. The Jews of Ancient Rome. Up- dated Edition with a new Introducion by С. A. Osiek. Peabody, 1995; Rut- gers L. V. The Jews in Late Ancient Rome: Evidence of Cultural Interaction 

in the Roman Diaspora. Leiden; New York; Koln, 1995 (Religions in the Graeco-Roman World, 126); см. также: Левинская И. Деяния Апостолов на фоне диаспоры. С. 278-317.

Освоившись со своими новым положением в Риме, ап. Павел прежде всего хотел обратиться с проповедью Евангелия к своим собратьям по крови – иудеям. Призвав к себе главнейших представителей иудейского населения столицы, он обратился к ним как к «братьям» и старался разъяснить им свое положение. Он уверял их, что не враждебен их народу и не разрушает их учреждений. Не смотря на это, он быль схвачен в Иерусалиме и предан римским властям; однако же римляне, по расследовании дела, объявили его совершенно невинным и готовы были освободить, если бы противодействие иудеев не принудило его перенести свое дело на решение кесаря. Апостол всячески старался дать им понять, что он отнюдь этим не имел в виду восстановить римскую власть против своего народа, и что причина его оков была вера в исполнение той мессианской надежды, которую питал весь Израиль.

Чрез три дня: т.е. по прибытии в Рим; эти три дня, вероятно, были употреблены отчасти на отдых после многотрудного путешествия, главным же образом – на принятие посещений римских христиан, которые, без всякого сомнения, желали видеться и беседовать с великим апостолом.

– Павел созвал знатнейших из Иудеев: и здесь апостол язычников следует своему обыкновению (ср. прим. к Деян. 17:2 и парал.) – по прибытии в языческий город обращаться прежде всего к иудеям с проповедью. Не имея возможности, как узник, посетить их синагогу, апостол приглашает знатнейших из них, т.е., вероятно, старейшин синагоги и с ними именитых по общественному положению между иудеями людей, к себе. Те принимают его приглашение, и апостол начинает с ними беседу. Эта (первая) беседа с ними носит на себе чисто личный характер и есть как бы самооправдание апостола перед иудеями. Она имеет целью устранить предубеждения римских иудеев против апостола, какие могли возникнуть в них частью – из узничества апостола вообще, частью – из апелляции его к суду Кесареву, частью – из разных наговоров на него всегдашних его врагов: неверующих иудеев, могущих и письменно, и устно сообщать о нем иудеям столицы мира неблагоприятные для него сведения. Вследствие сего апостол: 1) утверждает, что он в узах невинно; он не сделал никакого преступления ни против народа, ни против отеческих обычаев или против закона Моисеева. Народ он обращал к Мессии, закон Моисеев видел исполнившимся в Христе (Мф. 5:17); если говорил или учил против закона, то, собственно, против мысли об оправдании одним законом Моисеевым, что неизбежно следует из правильного понятия о царстве Мессии (см. прим. к Деян. 24:14). Следовательно, он невинно предан в узах в руки светского языческого правительства. 2) Свою апелляцию к суду Кесаереву апостол объясняет незаслуженной ненавистью к нему иерусалимских иудеев, которые добивались его осуждения, тогда как римский суд иудейского прокуратора признал его невинным и хотел освободить; следовательно, он вынужден был отдать себя на суд Кесаря.

Проповедь апостола Павла в Риме прежде всего была обращена к евреям, из множества которых он вскоре же пригласил к себе знатнейших и объяснил им, что он явился в Рим как узник из Иерусалима, не сделав, однако, ничего преступного ни против народа, ни против старых обычаев. Это самооправдание необходимо было для рассеяния предубеждения слушателей против него как узника. Мог он предположить, что о деле его сделалось известным и римским евреям, имевшим широкие сношения со своим священным градом и жителями всей Палестины.

По мнению святого Иоанна Златоуста, «хорошо и правильно поступает (Павел), приглашая знатнейших из иудеев для беседы. Он хотел оправдать и себя, и других: себя, дабы они не обвиняли его, что могло повредить им самим; их — дабы кто не подумал, что все (случившееся) было их делом. Ибо, конечно,распространилась молва, что он предан иудеями; а это могло тронуть их. Поэтому он обращает на это внимание немедленно и кратко говорит в свое оправдание».

"Чрез три дня..." - т. е. по прибытии в Рим, проведенных отчасти в отдыхе, отчасти в беседах с посещавшими апостола христианами и т. п.

"Павел созвал знатнейших из иудеев..." - и здесь апостол следует своему обыкновению (Деян. 17:2 и паралл.) - обращаться с проповедью прежде всего к иудеям, причем, так как сам он был лишен возможности прибыть для сего в синагогу, то и приглашает представителей иудейства к себе.

Первая беседа апостола с приглашенными иудеями имела целью устранить предубеждения их против апостола и, в устранение каких-либо наговоров на него, дать верные сведения о его деле.

Главные мысли этой беседы апостола таковы: 1) он содержится в узах невинно, не сделав никакого преступления ни против народа, ни против отеческих обычаев или закона Моисеева. 2) На суд Кесаря отправил себя сам апостол, и не с целью обвинить в чем-либо свой единоверный народ, а с целью лишь избежать самосуда иудеев, противоречивших признанию его невинным и подлежащим освобождению, со стороны палестинских римских судей... Потребовав суда Кесаря, "я сделал это не для того, чтобы другим причинить зло, но чтобы себя избавить от зла, и не по своей воле, но был вынужден" (Злат.).

И в Риме, как и везде, апостол начинает свою проповедь с иудеев и вследствие ожесточения их переносит ее к язычникам. Но здесь он является уже не иудейским, а римским узником и безбоязненно может проповедовать Христа даже перед домочадцами кесаря.