Деяния апостолов 24 глава 10 стих

С полным достоинством отвечал Павел на эти обвинения. В его речи мы видим естественное красноречие, отсутствие всякого подобострастия с возданием лишь должного почтения представителю государственной власти, а главное — живую веру, горячую и чистую ревность, которая забывает собственные интересы и помышляет лишь о спасении человеческих душ. «Зная, что ты многие годы справедливо судишь народ сей» — здесь нет лести, тем более, что слово «справедливо» прибавлено лишь в переводе, а в подлиннике его совсем нет: Павел указывает тут лишь на тот факт, что Феликс уже много лет состоит судьей этого народа, знает его учреждения и обычаи, знает характер его, а также и представителей его — членов синедриона, поэтому он тем свободнее будет защищать свое дело, так как правитель, благодаря своему знанию всего этого, может верно рассудить невиновность Апостола.

Защитительная речь апостола Павла сильнее подействовала на прокуратора, и Феликс отпустил обвинителей, обещав им пересмотреть дело, когда придет тысяченачальник Лисий, а до тех пор даровал узнику Павлу еще большую свободу, нежели какою он доселе пользовался, приказав приставленному к нему сотнику не стеснять его и не запрещать никому из его близких служить ему или приходить к нему (ст. 10–23).

Что же Павел? Молчит ли при этом? Нет, он опять смело отвечает, и при­том по желанию игемона. Свидетельствовать пред судиею правду — это не слова лести; таковы, напротив, слова: «многие годы справедливо судишь». Для чего же вы восстаете несправедливо? Смотри: они домогались несправедливого, а он искал правды; потому и сказал: «тем свободнее буду защищать мое дело». Заимствует доказательство и от времени: «многие годы, — говорит, — справедливо судишь». А какую силу имело это доказательство? Великую: этим он показывает, что судия сам знает, что он не сде­лал ничего такого, в чем обвиняют его. Если бы он про­изводил когда-нибудь возмущение, то судия знал бы и это от него не укрылось бы. Но Павел отвечает: «зная, что ты многие годы справедливо судишь». Следовательно, он не ино­странец, не чужой, не нововводитель, если уже много лет знает судию. Не напрасно прибавляет: «справедливо», но чтобы тот не смотрел ни на первосвященника, ни на народ, ни на обви­нителя. Смотри, как он воздерживается от укоризны, хотя она и нужна была.

άπεκρίθη aor. ind. pass, (dep.) от άποκρίνομαι отвечать. Подведение итогов защитной речи см. ВВС. νεύσαντος aor. act. part, (temp.) от νεύω приводить в движение, махать рукой кому-л., с dat. Gen. abs. λέγειν praes. act. inf. от λέγω говорить. Inf. цели, όντα praes. act. part, (причины) от είμί быть. "Потому что ты много лет был судьей". Период, который имеет в виду Павел, равен примерно девяти годам, так как до того, как Феликс стал прокуратором, он занимал пост чиновника в Самарии (BAFCS, 3:162; BASHH, 129). έπιστάμενος praes. med. (dep.) part, от έπίσταμαι знать, понимать, εύθύμως смело, радостно, απολογούμαι praes. ind. med. (dir. med.) от άπολογέομαι защищаться, говорить в свою защиту (BAGD).

Речь Павла перед Феликсом Павел продемонстрировал ораторское искусство даже в более эффектной форме, чем выступивший против него наемный обвинитель Тертулл. Защитник в римских судебных процессах выступал после обвинителя, как только ему давалось разрешение. Павел тоже пользуется приемом captatio benevolentiae (см. коммент. к 24:2,3), хотя его комплименты гораздо более сдержанны и реалистичны. Заявление о вере в справедливость правосудия было косвенным указанием на невиновность, и опытные адвокаты всегда использовали в своих судебных речах этот прием.

Тогда прокуратор, уже достаточно убежденный, что это, как известил его Лисий, была какая-нибудь иудейская смута касательно мелочей Моисеева закона, надменно дал знак узнику, чтобы он сказал что-нибудь против обвинения. В своей речи ап. Павел просто и с достоинством заметил, что он мог защищать себя тем с большим удовольствием перед Феликсом, что последний был теперь прокуратором весьма зна­чительное время и поэтому, вследствие своего знакомства с иудейскими делами, легко мог уяснить себе сущность дела.

Отвечал и пр.: с каким достоинством, спокойствием и умеренностью начинает речь свою мудрый апостол, сравнительно с началом речи Тертулла с ее льстивыми похвалами и комплиментами правителю! Павел указывает на один только факт, что Феликс уже многие годы состоит судьей народа сего, и потому тем свободнее он, апостол, может защищать перед ним дело свое.

– Многие годы судишь (слово справедливо прибавлено в переводе, в подлиннике его совсем нет, да и не нужно оно): и, следовательно, знаешь учреждения и обычаи этого народа и характер его, а равно и представителей его – членов синедриона. С 53-го по 58-й год (в который Павел говорил эту речь) прошло лет около шести прокураторства Феликса и при частой перемене тогда прокураторов управление Феликса (сравнительно) продолжительно, и апостол мог выразиться – многие годы. Из всех обязанностей, лежавших на прокураторе, апостол указывает только на обязанность его как судьи, потому что теперь шло именно судебное разбирательство.

– Я тем свободнее (собственно – благодушнее) буду: свободнее, чем в том случае, если бы ты был новый человек на этой должности, так как ты теперь знаком с народом и страной и можешь верно рассудить мою невинность. Сим же оборотом речи апостол указывает, «что судия сам знает, что он не сделал ничего такого, в чем обвиняют его. Если бы он производил когда-нибудь возмущение, то судия знал бы, и это от него не укрылось бы» (Злат.).

Защитительная речь святого апостола Павла перед Феликсом была начата по указанию Феликса, и поэтому она была неподготовленной, естественной. И Павел счел должным сказать о Феликсе, а именно о его привычке судейской (слова «справедливо» в греческом тексте не имеется, хотя оно было ведомо еще святому Иоанну Златоусту, который говорит: «Не напрасно прибавляет: справедливо, но дабы тот не смотрел ни на первосвященника, ни на народ, ни на обвинителя»), о чем он мог услышать недавно от бывших в претории и тем утешавших его. Оправдание свое апостол начинает с обращения внимания на время его пребывания в Иудее, которое было столь кратким (12 дней), что он даже не мог совершить того, в чем его обвиняют. Например, никакое народное возмущение нельзя произвести так скоро человеку, пришедшему издалека. По объяснению святого Иоанна Златоуста, апостол великую силу доказательства заимствует от времени: «Многие годы, говорит, судишь. Этим он показывает, что судия сам знает, что он не сделал ничего такого, в чем обвиняют его. Если бы он производил когда-либо возмущение, то судия знал бы и это от него не укрылось бы». С 53-го по 58-й год (в который Павел говорил эту речь) прошло пять лет прокураторства Феликса. При частой смене тогда прокураторов управление Феликса было (сравнительно) продолжительным, и поэтому апостол мог выразиться: многие годы. «Настолько, говорит апостол, далек я от того, чтобы воздвигать возмущение, что пришел в Иерусалим для поклонения. Останавливается на этой мысли потому, что она представляла сильное доказательство его невинности».

"Многие годы справедливо судишь..." Совершенно не к месту русский перевод (вслед за славянским) к слову судишь прибавляет справедливо, роняя этим столь беспристрастную, спокойную, сдержанную речь апостола, который не подражает льстивому Тертуллу в расточении лицемерных похвал не заслуживавшему их правителю. Напротив, он указывает просто на один только факт, что Феликс уже многие годы состоит судьею народа, и это дает возможность апостолу чувствовать себя свободнее при защите своего дела. При таком обороте речи - если что могло показаться здесь комплиментом, так это только разве сравнительная продолжительность правления Феликса, мало от него зависевшая, да, пожалуй, надежда на большую опытность, воспитываемую продолжительностью практики. Вот и все. Осторожно, тактично, прилично и вполне искренно. "Многие годы..." - к этому времени прошло лет около 6 прокураторства Феликсова, что - при частой смене прокураторов - представляло действительно сравнительную продолжительность. "Я тем свободнее буду защищать..." - свободнее - euqumoteron - собственно, благодушнее, увереннее, чем в том случае, если бы прокуратор был новый человек, незнакомый с народом и страною. Апостол указывает этим, что "судия сам знает, что он не сделал ничего такого, в чем обвиняют его. Если бы он производил когда-нибудь возмущение, то судья знал бы, и это от него не укрылось бы" (Злат.).