Деяния апостолов, Глава 22, стих 23. Толкования стиха

Тогда тысяченачальник повелел ввести апостола в крепость и, чтобы узнать, в чем именно он виновен, хотел подвергнуть его пытке. Уже Павла растянули с этою целью ремнями, но он прибег к защите звания римского гражданина, каковым он был по рождению, и это избавило его от невинных побоев. Тысяченачальник, узнав, что Павел римский гражданин, испугался даже и того, что связал его (ст. 29). Однако же, желая достоверно узнать, в чем обвиняют его иудеи, он не отпустил его, но, освободив его на другой день от оков, повелел собраться первосвященникам и синедриону и, выведши Павла из крепости, поставил его пред ними (ст. 30).

 και βιπτούντων τά ιμάτια και κονιορτόν βαλλόντων εις τόν άέρα (и сбрасывали гиматии и бросали пыль в воздух) — из контекста очевидно, что речь идет о враждебных по отношению к Павлу действиях. Как их следует понимать? Вопрос подробно разбирается Кедбери (ВС, V, 275 f.). Он предлагает несколько возможных интерпретаций. Платон (Государство, 474а) пользуется глаголом βίπτω, когда речь идет об агрессивных действиях возможных противников Сократа, которые, сбросив с себя одежду и оставшись нагими, как в палестре, хватаются за оружие: ο\ον βίψαντς τά ״ιμάτια. γυμνούς λαβόντας δτι εκάστω παρέτυχεν δπλον; ср. также: Деян. 7:58, где свидетели каменования Стефана снимают одежду (эта деталь, впрочем, неточна: свидетели не бросали камней, т. е. не совершали физических действий, требующих свободы движений, так что им незачем было снимать одежду). В любом случае, снятие одежды показывает решимость того, кто это делает, совершить некий акт физического насилия (характерно, что и дуэлянты прошлых веков снимали верхнюю одежду, чтобы удобнее было орудовать шпагой или стрелять). Некоторые исследователи считали, что ρίπτω здесь означает «потрясать, размахивать». Похоже, именно так понимал это слово Иоанн Златоуст (Беседы на Деяния Апостольские, 48.2 // PG, 60, 335), судя по его парафразе τά ״ιμάτια έκτινάσσοντες, однако у нас нет хороших примеров для такого значения βίπτω. Бросание пыли также может быть понято как угроза — сначала в воздух, а затем — в Павла, или же — как метафора каменования: в присутствии солдат они не решаются бросать камни и заменяют их пылью, демонстрируя серьезность своих намерений. Другое возможное объяснение — эти действия были просто выражением возбуждения и гнева. Как отметил Кедбери, комментаторы называют их «типично восточными», но при этом не приводят параллелей. Еще одно объяснение (которое в целом не кажется мне убедительным, но с сочувствием приводится Кедбери), опирается на Иов. 2:12 («Тогда они громко зарыдали, разодрали свои одежды и стали посыпать головы пылью, кидая ее к небу», пер. А. С. Десницкого) и состоит в том, что, подобно друзьям Иова, которые были перепуганы, узнав, какие страшные беды Бог послал Иову, и стремились избежать аналогичной участи, иерусалимская толпа хотела отвратить от себя проклятие, падающее на святотатца Павла. Кедбери считает, что в основе всех жестов, связанных с какими-то манипуляциями с пылью или одеждой (ср.: Деян. 13:51; 14:14; 16:22), исходно лежала апотропеическая магия, о которой ни автор Деян, ни его читатели, возможно, не подозревали.

Восточная чернь, обезумев от бессильной ярости, выла, гоготала, проклинала, скрежетала зубами, размахивала руками, рвала на себе одежды, бросала пригоршнями пыль в воздух, сопровождая все это самыми дики­ми телодвижениями, к каким только способен необузданный фанатизм.

– Метали одежды и бросали пыль на воздух: дикое выражение дикого фанатизма и ярости против Павла, возбужденных до высшей степени; метали одежды, как бы готовясь побить ненавистного человека камнями (ср. прим. с Деян. 7:58); бросали пыль, как бы меча камни в него.

Римский тысяченачальник повелел собраться первосвященникам и всему синедриону для рассмотрения дела о Павле. До какого унижения дожил гордый и свободолюбивый синедрион, когда простой военачальник римский мог по своему желанию созывать его. Вероятно, во время отсутствия прокураторов (а они жили по большей части в Кесарии) вся власть сосредотачивалась в руках начальника стражи в Иерусалиме и иудейские начальники невольно подчинялись его распоряжениям. С другой стороны, до чего должна была простираться злоба иудейских начальников и первосвященников против Павла, когда они по столь неважному делу, каково представляемое им, собираются, рассуждают, как о чем-то важном.