Деяния апостолов, Глава 21, стих 9. Толкования стиха

Слова Апостола произвели глубокое впечатление в сердцах его слушателей (Деян. 20:36). Все плакали. Все повергались на выю Павлову. Все целовали его. Насилу вырвались путешественники из рук их (21:1). Это зрелище повторилось потом в Тире, наконец в Кесарии Филипповой. Чем ближе Павел становился к Иерусалиму, тем яснее и разительнее представлялась ему судьба, ожидающая его в Иерусалиме. В Кесарии Агав, тот самый, который назад тому лет четырнадцать или пятнадцать предсказанием о голоде открыл Павлу путь в Иерусалим с милостыней, и теперь встретив его также с милостыней, связал руки и ноги самого благодетеля собственным его поясом. Это значит, говорил притом пророк, что так свяжут этого человека в Иерусалиме и отдадут его в руки язычников. – Но напрасны были все убеждения и мольбы просивших Павла не ходить в Иерусалим. В Тире некоторые начали, по внушению Духа, отклонять его от того (21:4); в Кесарии к мольбам церкви присоединили свой голос и спутники Павла, но все было напрасно. Павел говорил: «я готов не только быть узником, но и умереть в Иерусалиме за имя Господа Иисуса».

Между тем одна краткая черта в предсказании Агава несколько проясняла будущность. Он сказал: свяжут этого человека Иудеи, но не убьют, а отдадут в руки язычников т. е. Римлян. Павлу то и было нужно.

Простившись с ефесскими пастырями, апостол Павел взошел в корабль и отправился вместе с своими спутниками, между которыми был и дееписатель, по направлению к Иерусалиму. Мимо островов Кос и Родос скоро прибыли они в Патару (большой приморский торговый город малоазийской провинции Линии) и здесь пересели на один купеческий корабль, шедший в Финикию. Этот корабль доставил их в Тир, где апостол, нашедши христиан, пробыл среди них семь дней и от некоторых из них получил новое откровение Духа Божия, что в Иерусалиме ждут его узы скорби. Из Тира, чрез Птолемаиду (приморский город в пределах Палестины), апостол и его спутники отплыли и прибыли в Кесарию, и здесь, в доме благовестника Филиппа, одного из семи диаконов, пробыли они многие дни.

О решимости Павла дойти до Иерусалима, что бы его там ни ожидало, свидетельствует повествование Луки, посвященное пребыванию апостола в Кесарии.

Этот крупный портовый город был построен Иродом Великим на месте прежнего поселения, носившего имя Стратоновой башни. По свидетельству Иосифа Флавия, Ирод назвал город Кесарией в честь римского императора (кесаря) Октавиана Августа. Чтобы отличить его от других городов с таким названием (например, Кесарии Каппадокийской), город был назван Кесарией Приморской (Caesarea maritima). Впоследствии в употребление вошло наименование Кесария Палестинская (Caesarea Palestina).

По свидетельству Иосифа Флавия, Ирод построил Кесарию из белого камня «и украсил его пышными дворцами; здесь в особенности он проявил свою врожденную склонность к великим предприятиям». Гавань Кесарии была построена Иродом с использованием самых современных на тот момент технологий и представляла собой грандиозное сооружение: по размерам она превосходила афинский порт Пирей, считавшийся крупнейшим портом Средиземноморья. Как отмечает историк, на всем протяжении палестинского берега не было ни одного порта, а плавание ввиду ветров и штормов представляло большие опасности. Ирод пожелал «воздвигнуть сооружение, которое по силе своей могло противостоять морю и которое своей красотой не давало бы возможности даже подозревать перенесенные трудности». Для этого необходимо было измерить предназначенное для гавани пространство, затем заложить под воду гигантские валуны. Когда эта работа была сделана, Ирод отстроил надводную часть гавани, включавшую два волнореза, отделявших гавань от открытого водного пространства. Для приема прибывавших грузов были сооружены многочисленные склады.

Многие нововведения Ирода, по мнению иудейского историка, были направлены на то, чтобы «подорвать в самом основании религию и добрые нравы». В архитектурном ансамбле Кесарии большую роль играли здания и скульптуры, выстроенные с целью распространения в Палестине языческого культа императора:

Вход в гавань был на севере, потому что северный ветер там наиболее умеренный. У входа на каждой стороне его находятся три колоссальных статуи, подпираемых колоннами... Примыкающие к гавани здания построены из белого камня. До гавани простираются городские улицы, отстоящие друг от друга в равномерных расстояниях. Напротив входа в гавани стоял на кургане замечательный по красоте и величине храм Августа, а в этом последнем — его колоссальная статуя, не уступавшая, по своему образцу, олимпийскому Зевсу, равно как и статуя Рима, сделанная по образцу Аргосской Юноны. Город он посвятил всей области, гавань — мореплавателям, а часть всего этого творения — кесарю и дал ему имя Кесарии. И остальные возведенные им постройки: амфитеатр, театр и рынок - были также достойны имени императора, которое они носили.

Кесария служила главным опорным пунктом римской власти в Палестине. После смерти Ирода здесь постоянно проживал прокуратор, управлявший Иудеей от имени императора. Здесь же был расквартирован римский легион, при необходимости использовавшийся для подавления восстаний. Население города состояло преимущественно из «эллинов». Иудеи здесь составляли меньшинство.

Можно предположить, что Иисус Христос никогда не бывал в Кесарии: по крайней мере в числе посещенных Им городов ни в одном из Евангелий Кесария не фигурирует. Его проповедь охватывала в основном маленькие города Галилеи и рыбацкие поселки на берегу Галилейского озера. Единственным крупным городом, который Он посещал, был Иерусалим. Однако проповедь Его учеников распространилась и на те города, которые не были объектом Его проповеди. Кесария была в их числе, и к моменту прихода туда Павла там уже существовала христианская община. До Павла в Кесарии побывал Петр (Деян. 10:24-48).

В повествовании о пребывании Павла в Кесарии автор книги Деяний вновь обозначает свое присутствие при помощи местоимения «мы»:

А на другой день Павел и мы, бывшие с ним, выйдя, пришли в Кесарию и, войдя в дом Филиппа благовестника, одного из семи диаконов, остались у него. У него были четыре дочери девицы, пророчествующие. Между тем как мы пребывали у них многие дни, пришел из Иудеи некто пророк, именем Агав, и, войдя к нам, взял пояс Павлов и, связав себе руки и ноги, сказал: так говорит Дух Святый: мужа, чей этот пояс, так свяжут в Иерусалиме Иудеи и предадут в руки язычников. Когда же мы услышали это, то и мы и тамошние просили, чтобы он не ходил в Иерусалим. Но Павел в ответ сказал: что вы делаете? что плачете и сокрушаете сердце мое? я не только хочу быть узником, но готов умереть в Иерусалиме за имя Господа Иисуса. Когда же мы не могли уговорить его, то успокоились, сказав: да будет воля Господня! (Деян. 21:8-14).

Филипп в тексте назван «благовестником». Вероятно, Лука напоминает читателю о роли, которую Филипп сыграл в обращении евнуха царицы Эфиопской: в рассказе об этом событии Филипп выступает в качестве благовест- ника, то есть проповедника Евангелия.

В рассматриваемом нами отрывке Филипп назван «одним из семи». В Синодальном переводе добавлено слово «диаконов», однако в греческом тексте оно отсутствует. Имеются в виду те семь членов иерусалимской общины, которых апостолы поставили «пещись о столах» (Деян. 6:1-6), то есть заниматься диа- конической деятельностью. Нигде в тексте Деяний они не названы диаконами: это название усвоено им последующей церковной традицией.

Четыре незамужние дочери Филиппа обладали пророческой харизмой. В отличие от иерархического служения, доступного только мужчинам, харизматические служения в Древней Церкви были доступны и женщинам Ср. упоминание о пророчествующей женщине в 1 Кор. 11:5.. Лука не случайно упоминает о том, что все четыре дочери Филиппа были девами: это указывает на девство как на сознательный выбор. В Древней Церкви девственники и девственницы составляли особую категорию, которая впоследствии (в IV в.) оформится в отдельный класс лиц и получит наименование монашества.

Как мы говорили в книге «Начало Евангелия» См.: Иларион (Алфеев), митрополит. Иисус Христос. Жизнь и учение. Кн. I: Начало Евангелия. С. 683-689., для Иисуса Христа безбрачие было осознанным выбором. Его слова о «скопцах для Царства Небесного» (Мф. 19:10-12) легли в основу того понимания девства, которое получило продолжение в раннехристианской общине. Павел в Первом послании к Коринфянам говорит, что «хорошо человеку не касаться женщины» (1 Кор. 7:1), но при этом никоим образом не навязывает девственный образ жизни в качестве нормы и не умаляет значение брака 82 Ср.: Fwnish V. Р. The Moral Teae hi ng of Paul. P. 42.. Развивая свои мысли о девстве, Павел подчеркивает, что не имеет на это повеления от Господа, а лишь дает совет, основанный на собственном опыте (1 Кор. 7:25). Не без влияния Павла безбрачие обрело в ранней Церкви значительное число последователей. Во II веке Иустин Философ отмечает, что в его общине «есть много мужчин и женщин, лет шестидесяти и семидесяти, которые, из детства сделавшись учениками Христовыми, живут в девстве» Иустин Философ. Первая апология 15 (PG. 6. Coi. 349). Рус. пер.: С. 44..

Мы не знаем возраст дочерей Филиппа, однако тот факт, что их отец был жив и здравствовал, свидетельствует в пользу их молодости. Очевидно, все они относились к числу людей, «из детства» решивших посвятить себя Христу через сохранение девства: Лука увязывает полученную ими пророческую харизму с тем образом жизни, который они избрали.

Лука был единственным из новозаветных авторов, кто последовательно проводил в своих писаниях мысль о равенстве перед Богом мужчин и женщин. Проецируя современные представления на эпоху двухтысячелетней давности, можно было бы сказать, что он «боролся за права женщин» в раннехристианской общине. Делал он это деликатно, одновременно упоминая женщин и мужчин в своих повествованиях. Вот несколько примеров: Симеон и Анна, оба обладающие пророческим даром (Лк. 2:25-38); мужчина, потерявший овцу, и женщина, потерявшая драхму (Лк. 15:3-10); докучливая вдова и кающийся мытарь (Лк. 18:2—14); Эней, исцеленный Петром, и Тавифа, воскрешенная им (Деян. 9:32-41); Дионисий Ареопагит и Дамарь, уверовавшие после проповеди Павла в Афинах (Деян. 17:34); многочисленные упоминания мужчин и женщин в разных контекстах (Деян. 8:3; 17:4, 34). Для сравнения: Матфей предпочитал говорить о пяти или четырех тысячах «человек, кроме женщин и детей» (Мф. 14:21; 15:38).

В данном случае мы имеем дело с таким же упоминанием женщин и мужчины: сначала говорится о пророчествовавших дочерях Филиппа, а затем на сцене появляется пророк из Иудеи — тот, о котором уже шла речь в Деяниях. 

 θυγατέρες τέσσαρες παρθένοι (четверо незамужних дочерей) —

согласно Евсевию (Церк. ист. 3.39.9), который, впрочем, совмещает апостола Филиппа и Филиппа-благовестника (ср.: комм, к Деян. 6:5), дочери Филиппа снабжали информацией Палия: «Папий... вспоминает удивительную историю, слышанную им от дочерей Филиппа, о воскрешении мертвого, тогда случившемся, и о чуде с Юстом, Варнавой по прозвищу: он выпил смертельный яд и по милости Господней не потерпел никакого вреда» (пер. Μ. Е. Сергеенко); ср.: комм, к Деян. 1:23. Гарнак (Нагпаск A. von. Luke the Physician. The Author of the Third Gospel and the Acts of the Apostles. London, 1911 (Crown Theological Library, 15). P. 153-160) полагал, что Филипп, живший в Иераполе со своими дочерьми, был благовестником и что дочери именно этого Филиппа снабжали информацией Луку. Лайтфут (LightfootJ. В. St. Paul’s Epistles to Colossians and to Philemon. London, 1897. P. 45 ff.), напротив, считал, что это был апостол; см. подробнее: Вгисе9 441. Согласно Поликрату из Эфеса (который считает Филиппа апостолом), у Филиппа было три, а не четыре дочери, причем две из них были девственницами, а о третьей этого не сказано — о ней сообщается, что ею руководил Святой Дух и что она покоится в Эфесе. Климент Александрийский (Строматы, 3.6.52.4) сообщает, что дочери Филиппа (как минимум две, поскольку в тексте стоит множественное число: Φίλιππος δέ και τάς θυγατέρας άνδράσιν έξέδωκεν; в ne- реводе Ε. В. Афонасина ошибочно стоит единственное число) были замужем. Упоминание о том, что пророчицы были девственницами, ставит вопрос о том, не видел ли Лука связи между девственностью и способностью пророчествовать. В других местах, однако, Лука явно не рассматривает девственность как необходимое условие для пророческого дара, поскольку и Елизавета (Лк. 1:4145 ), и пророчица Анна (Лк. 2:36) девственницами не были. Скорее всего, слово παρθένοι здесь просто указывает на то, что дочери Филиппа были молоды и не замужем.

προφητεύσυσαι (пророчествовавших) — о дочерях-пророчицах ср.: Завещание Иова. 46-50. О том, что женщины-христианки, в принципе, могли пророчествовать, см.: 1 Кор. 11:5; см. также: Деян. 2:17, где в цитате из Иоил. 2:28-32 упоминается о том, что женщины могли это делать; ср., однако, 1 Кор. 14:34-35 и 1 Тим. 2:11 сл., где речь идет о том, что в определенной ситуации — во время церковных собраний — это право за ними отрицалось: им не то что не разрешалось пророчествовать — они должны были вообще молчать и получать ответы на интересующие их вопросы от мужей по возвращении домой. Барретт задается вопросом, не означает ли это, что для замужних и незамужних женщин существовали различные правила и что запрет на речи в церкви распространялся только на замужних. Полностью исключить такую возможность нельзя, но, скорее всего, слова Павла относились ко всем представительницам женского пола, и он просто позабыл упомянуть, к кому должны были обращаться за разъяснениями незамужние особы. Многие библеисты, впрочем, считают 1 Кор. 14:34-35 интерполяцией (см., например: Fee G. D. The First Epistle to the Corinians. Grand Rapids, 1987 (NICNT). P. 699-708). Лука не сообщает о содержании пророчеств дочерей Филиппа, однако следующие стихи о пророчестве Агава делают возможным предположение, что речь идет о чем-то аналогичном: об опасности для Павла путешествия в Иерусалим.

И помимо общения мыслей и воспоминаний, ап. Павел во время пребывания своего в доме Филиппа мог пользоваться нежным уходом четырех дочерей его, которые, воспитавшись под благотворным влиянием своего отца, посвятили себя на девственную жизнь и на служение Евангелию.

Замечание дееписателя, что у него были четыре дочери девицы, пророчествующие, стоит совершенно отрывочно, не имея связи с предшествующим и последующим, и сделано, вероятно, только потому, что упомянуто о доме сего Филиппа, причем как замечательность этого дома или семьи Филиппа отмечено, что четыре дочери его имели дар пророчества (о даре сем см. прим. к Деян. 11:27 и парал.).

Путь от Тира до Птолемаиды совершился морем, а далее, к Кесарии и Иерусалиму, шли они пешком. Потому естественно было всем путникам подкрепиться хотя бы однодневным отдыхом на предстоявшее странствование. Останавливались они и у диакона Филиппа в Кесарии Стратоновой. Как он сам, так и его четыре дочери были исполнены великих даров благодати, среди которых дар пророчества, которым обладали эти девицы, был особенно высоко почитаем тогда (ср. Деян. 11:27). «Птолемаида—это древний приморский город Акко южнее Финикии, в пределах Палестины, по древнему разделению — в колене Асировом (см. Суд. 1:31), несколько севернее горы Кармильской. Расстояние между Акко и Кесарией не более, как на один день ходу; путь лежал через прекрасную долину Ездрелонскую, мимо великолепного Кармила. Диакон Филипп, проповедовавший в Самарии и Азоте (см. Деян. 8:5-40), по церковному преданию, был после епископом Траллийским и скончался в глубокой старости». По замечанию блаженного Феофилакта, «дочери Филиппа более всего благочестием достигли того, что удостоились даже дара пророчества. Писатель не присовокупил бы того, что они были девицы, если бы это не стоило внимания». «Диакон Филипп был выдающимся деятелем в первой христианской общине. От него святой Лука мог подробно знать об избрании семи диаконов, о сподвижнике его Стефане, о благовестнической деятельности самого Филиппа и о деятельности апостола Петра в Кесарии и окрестностях».