Толкование Деяния апостолов, Глава 17: Иоанн Златоуст святитель

Опять они проходят малые города, но поспешают в большие, из которых, как бы из какого источника, слово могло распространяться в соседние города. По обычаю своему Павел вошел в синагогу иудейскую. Хотя он сказал: «мы обращаемся к язычникам» (Деян. 13:46), но не оставил и тех, потому что питал к ним великую любовь. Послушай, в самом деле, что он говорит: «Братия! желание моего сердца и молитва к Богу об Израиле во спасение» (Рим. 10:1), и: «я желал бы сам быть отлученным от Христа за братьев моих» (Рим. 9:3). Он делал это как ради обетования Божия и славы Его, так и для того, чтобы в противном случае не соблазнились эллины.

И хорошо, потому что тогда они не были заняты. Тоже делал и Христос, поучая часто из Пи­саний, а не всегда посредством знамений. Так как они проти­вились ему и клеветали на него, как бы на обольстителя и раз­вратителя, то он и беседует с ними из Писаний. Кто ста­рается убедить посредством одних только знамений, тот легко навлекает на себя подозрение; а кто убеждает из Писаний, тот не подвергается такому подозрению. И мы видим, что он часто убеждал посредством учения; в Антиохии, когда он учил, собрался к нему весь город; и это — великое дело, и также знамение, и притом не малое, но весьма большое. Почему же, скажешь, он наперед входил в синагоги? Он убеждал язычников через иудеев, тем, о чем бесе­довал с иудеями. Он знал, что это особенно располагало язычников к вере. Потому он говорил: «Апостол язычников» (Рим. 11:13); и все послания его направлены против иудеев.

Видишь, как он, прежде всего, проповедует о страдании; так, (апостолы) не стыдились этого, но были уверены, что это спасительно. Если надлежало пострадать, то и воскреснуть; первое гораздо удивительнее последнего. Если (Бог) ни в чем невиновного (Христа) предал на смерть, то тем более справедливо, что Он воскресил Его. Только сущность беседы изложил (пи­сатель); так он не многоречив и не везде излагает целые речи Павла.

См. комм. к Деян. 17:2

Следовательно, здесь было больше эллинов. «И», принимают «некоторых», потому что иудеи считали себя недостаточными для возмущения (народа) и не име­ли основательной к тому причины. Они всегда производили это с шумом и при помощи негодных людей.

О, насилие! Повлекли их пря­мо из домов их.

О, клевета! Опять обвиняют их в государственном преступлении. Так как они не говорили ничего противного законам и не возмущали го­рода, то обвиняют их в другом, государственном, преступ­лении. Но чего вы страшитесь, если (Христос) умер?

Удивителен этот муж, подвергший опасности себя и спасший их. Смотри, как Иассон, дав «удостоверение», избавил Павла и таким образом положил за него душу свою.

А чтобы (апостолы) не думали, что они сами собою совершали все, для того Бог попускает им быть гонимыми. Отсюда происходило два блага: они не высокомудрствовали, как бы преодолевая все сами собою, и с другой стороны не страшились, как бы ви­новные в чем-нибудь; так по устроению (Божию) было и то, что они призывались (с места на место). Смотри, как гонения везде служат к распространению проповеди. «И многие из них, — гово­рит, — уверовали, и из Еллинских почетных женщин и из мужчин немало» (Деян. 17:12) А (иудеи) противились. Почему же тот, кто говорил: «нам идти к язычникам, а им к обрезанным» (Гал. 2:9), беседовал с иудеями? Он делал это от избытка (ревности). Если же нужно было беседовать и с иудеями, то почему он опять говорил: «ибо Содействовавший Петру в апостольстве у обрезанных содействовал и мне у язычников» (Гал. 2:8)? Как те (апостолы) беседовали и с язычниками, хотя были посланы к обрезанным, так и он более беседовал с (язычниками), но не оставлял и (иудеев), чтобы не показалось, что они разделились. *** А почему, скажешь, они не остались здесь? Почему не совершили знамений? Если (Павел) оставался довольно времени там, где был побиваем камнями, то тем более (мог остаться) здесь. Почему? Богу не было угодно, чтобы они постоянно совершали знамения; и если гонимые побеждают без знамений, то это есть не меньшее знамение, как и совершать знамения. Как теперь (Бог) побеждает без знамений, так точно Он часто благоволил побеждать и тогда. Апостолы не прибегали к знамениям, как и Павел говорит: мы проповедуем Христа распятого (1 Кор. 1:23); ищущим знамений и премудрости мы сообщаем то, в чем иной не мог бы убедить и при помощи знамений, и убеждаем.

«Благомысленнее», т.е. более послушные. И смотри, они не просто, но тщательно исследовали Писания (это именно означает — «разбирая»), желая из них более удостовериться касательно страдания (Христова), так как они уже веровали. «Здешние были, — говорит (писатель), — благомысленнее Фессалоникских», т.е., никакого зла (апостолам) не делали; они уверовали, а те поступают напротив, производя возмущение. «Здешние были, — говорит, — благомысленнее Фессалоникских», т.е., были такими по добродетели и вере в Бога. «Они приняли слово со всем усердием, ежедневно разбирая Писания, точно ли это так», — не просто, по увлечению или соревнованию.

Опять здесь веруют эллины. Заметь, что они удалились по предусмотритель­ности, а не по страху; иначе они перестали бы проповедовать и тех раздражали бы еще более. А теперь произошло два бла­га: и неистовство тех прекратилось и проповедь распространи­лась.

Достойно бесчиния иудеев выразился (писатель), сказав, что они «пришли и туда, возбуждая и возмущая народ», и тем изобразив их неукротимое неистовство. Город был большой и в нем были негодные люди. Нет ничего удивительного, что в большом городе были худые люди; весьма естественно быть худым людям в большом городе, где так много случаев к бесчинствам. Как в те­ле, когда болезнь делается сильнее, то находит себе более материала и пищи, — так и здесь было тоже, что и в Иконии, что бывает и теперь.

Смотри, как он и отступает и опять насту­пает, и многое делает по-человечески. Здесь они отпускают одного Павла, потому что за него опасались, чтобы он не потерпел чего-нибудь, так как он был их главою. Так, не везде дей­ствовала благодать, но оставляла им действовать и самим по-человечески, возбуждая их и располагая к бодрствованию и вниманию. Смотри: она избавляла их (от опасностей) до Фи­липп, а от этого места уже нет. Павел удаляется, чтобы они (иудеи) оста­лись виновными в погибели других (необращенных). Почему Павел и говорил: «препятствуют нам говорить язычникам» (1 Фес. 2:16). А почему, скажешь, они не остались здесь? Почему не совершили знамений? Если (Павел) оставался довольно времени там, где был побиваем камнями, то тем более (мог остать­ся) здесь. Почему? Богу не было угодно, чтобы они постоянно совершали знамения; и если гонимые побеждают без знамений, то это есть не меньшее знамение, как и совершать знамения. Как теперь (Бог) побеждает без знамений, так точно Он часто благоволил побеждать и тогда. Апостолы не прибегали к знамениям, как и Павел говорит: «мы проповедуем Христа распятого» (1 Кор. 1:23); ищущим знамений и премудро­сти мы сообщаем то, в чем иной не мог бы убедить и при помощи знамений, и убеждаем. Это и есть великое знамение. Когда же проповедь распространялась, то, смотри, как часто они прибегают к знамениям. Для верующих следовало со­вершать больше знамений, нежели для прочих; потому они и совершаются; впрочем (апостолы) совершали их тогда, когда уходили и приходили. «Отпустили, — говорит (писатель), — Павла, как будто идущего к морю». Для чего? Чтобы (иудеям) не легко было взять его. Таким образом (отпустившие Павла) сами по себе могли сделать нечто великое, а с ним сделали бы и успели бы еще более: но они хотели пока избавить его от опасности. Смотри, какую заботливость проявляли все ученики о вер­ховных (апостолах), не так как мы теперь, мы, которые отде­лились друг от друга, разделились на великих и малых; одни превозносимся, другие завидуем; эти завидуют потому, что мы надмеваемся и не хотим равняться с ними. В теле нашем есть согласие, потому что (между членами его) нет над­менности; а нет надменности потому, что все члены по необхо­димости имеют нужду один в другом; голова имеет нужду в ногах, а ноги — в голове. И между нами Бог устроил тоже самое, но не смотря на то мы не хотим (равняться с дру­гими), хотя и без этого следовало бы иметь любовь между со­бою. Не слышите ли, как и внешние (язычники) осуждают нас, когда говорят: дружба полезна? Миряне имеют нужду в нас, а мы существуем для них. Так, не было бы ни учителя, ни начальника, если бы не было учащихся и подчиненных, и не явили бы они дел своих, потому что не могли бы. Как земля имеет нужду в земледельце и земледелец в земле, так и здесь. Какое воздаяние получит учитель, если он не может показать наученных им? Какое — и учащиеся, если они не поль­зовались добрым учением? Таким образом, мы равно имеем нужду друг в друге, начальники в подчиненных, настоя­тель в послушниках; начальники существуют для других многих. Никто ни в каком деле не может ограничиться самим собою, нужно ли будет рукополагать, или давать со­веты и мнения, но получает большую честь от собрания и множества. Например, бедные имеют нужду в подающих, а подающие в приемлющих. «Будем внимательны друг ко другу, — гово­рит (апостол), — поощряя к любви и добрым делам» (Евр. 10:24). По­тому много может общение с Церковью, и кто не может сде­лать чего-либо сам собою, то сделает вместе с другими. По­тому-то здесь особенно совершаются потребные молитвы о все­ленной, о Церкви во всех пределах, о мире, о находящихся в опасностях. И Павел выражает это, когда говорит: «дабы за дарованное нам, по ходатайству многих, многие возблагодарили за нас» (2 Кор. 1:11), т.е., чтобы воздана была благодарность многим. И часто он испрашивает себе молитв их. Посмотри, что и Бог говорит о ниневитянах: «Мне ли не пожалеть Ниневии, города великого, в котором более ста двадцати тысяч человек» (Ион. 4:11)? «Где двое или трое, — говорит (Христос), — собраны во имя Мое, там Я посреди них» (Мф. 18:20). Если же двое могут сде­лать много, то не тем ли более многие? Положим, что ты и один имеешь силу, но не столько (как с другими). И почему ты один? Почему не собираешь многих? Почему не делаешься виновником любви? Почему не устрояешь дружбы? Ты не имеешь величайшей славы добродетели. Как зло, сделанное по согла­сию с другими, более оскорбляет Бога, так и добро, сделанное по согласию с другими, более приятно Ему. «Не следуй, — говорит (Писание), — за большинством на зло» (Исх. 23:2). «Все уклонились, все стали совершенно негодны» (Пс. 13:3) и сделались подобны ликующим в злобе своей. Позаботься приобрести себе друзей прежде до­машних своих, прежде всего прочего. Если «миротворцы» есть «сыны Божии» (Мф. 5:9), то не тем ли более приобретающий друзей? Если только примиряющий называется сыном Божиим, то делающий примиряющихся друзьями чего не удостоится? Бу­дем совершать эту куплю, враждующих между собою делать друзьями, соединять тех, которые ни враги, ни друзья между собою, а прежде всех — нас самих. Как тот, кто допустил вражду в своем доме и живет не в согласии с своею женою, не будет иметь доверия, когда станет примирять других, но услышит слова: «врач! исцели Самого Себя» (Лк. 4:23), так точно и мы услышим здесь. Какая же вражда у нас? Вражда души с телом, порока с добродетелью. Прекратим эту вражду, уничтожим эту брань; тогда и других будем вразумлять с миром и с великим дерзновением, без упреков совести. Гнев противится кротости, любостяжание противится презрению богатства, зависть противится доброжелательству. Прекратим эту брань, низложим этих врагов, поставим эти трофеи, устроим мир в нашем городе. У нас ведь есть свой город и управление, граждане и множество пришельцев. Изго­ним пришельцев, чтобы не развратились наши граждане. Да не входит к нам никакое чуждое и нездравое учение, ника­кое плотское мудрование. Не видим ли мы, что если кто-нибудь из неприятелей будет пойман в городе, то судится, как соглядатай? Изгоним же пришельцев, или лучше, не пришель­цев только, но и врагов. Если заметим какой-нибудь помысл, враждебный нам, но прикрывающийся одеждой гражданина, пре­дадим его начальнику — уму. Много у нас таких помыслов, враждебных по существу своему, но прикрывающихся овечьей кожею. Как персы, сняв свою тиару, шаровары и обувь, и на­дев другую одежду, употребляемую у нас, остригшись до­гола и говоря на здешнем языке, под этим внешним ви­дом скрывают свою вражду, а если подвергнешь их пытке, то откроешь скрываемое, так и здесь: подвергни тысяче пыток этот помысл, и тотчас увидишь враждебное мудрование. Но, чтобы показать вам пример этих соглядатаев, которых диа­вол посылает подсматривать за нами, разоблачим хотя одного из них и тщательно допросим пред судилищем; и, если угодно, представим некоторых из обличенных Павлом: «это имеет только вид мудрости, — говорит он, — в самовольном служении, смиренномудрии и изнурении тела, в некотором небрежении о насыщении плоти» (Кол. 2:23). Так, например, диавол хотел ввести ересь жидовствующих. Если бы он стал прямо вводить ее, то никого не убедил бы. Смотри же, как он сделал это: не нужно, говорит, щадить своей плоти. Не прилепляться к пище, но воздерживаться, вот это — любомудрие, это — смиренномудрие. И ныне еще он вместе с еретиками хотел низвести нас до почитания твари. Смотри же, как он устроил свой коварный замысл. Если бы он сказал: покланяйся твари, то был бы обличен; но что? Бог, говорит, сотворен. Обличим же его пред судом судей, (разумеющих) смысл апостольских писа­ний; к ним приведем его; они распознают, что проповедь и что пустословие. Многие собирают имущества, будто бы для того, чтобы иметь, что подать бедным, собирают неправедно; и это также злой помысл. Отвергнем его, обличим, чтобы нам не быть уловленными, но чтобы, избегая всех козней диавола и верно содержа здравое учение, нам безопасно пройти настоящую жизнь и сподобиться обетованных благ, блогодатию и чело­веколюбием Господа нашего Иисуса Христа, с Которым Отцу со Святым Духом слава, держава, честь, ныне и присно, и во веки веков. Аминь.

Так и следовало; где был Павел, там нужно было быть и им. Хорошо, что они приведены были Богом в Македонию, так как Греция была уже славною. Притом (Павел) делал иное с избытком. Христос повелел (проповедни­кам) жить от благовестия, а он не делал этого (1 Кор. 9:14-15), Христос не посылал его крестить (1 Кор. 1:17), а он крестил. Видишь, как он был равно способен на все. Петр (пошел) к обрезанным, а он к язычникам, к многочисленнейшей части. *** <...> Смотри, какую заботливость проявляли все ученики о верховных (апостолах), не так как мы теперь, мы, которые отделились друг от друга, разделились на великих и малых; одни превозносимся, другие завидуем; эти завидуют потому, что мы надмеваемся и не хотим равняться с ними. В теле нашем есть согласие, потому что (между членами его) нет надменности; а нет надменности потому, что все члены по необходимости имеют нужду один в другом; голова имеет нужду в ногах, а ноги — в голове.

Смотри, как он терпел от иудеев гораздо более искушений, нежели от эллинов. В Афинах даже он не по­терпел ничего такого, но все кончилось смехом, и еще убе­дил (некоторых); от иудеев же много пострадал: так сильно они были вооружены против него! Потому и говорит (писа­тель): «в ожидании их в Афинах Павел возмутился духом при виде этого города, полного идолов». Справедливо он огорчался, потому что нигде нельзя было видеть столько идолов. Но обратимся к вышесказанному. «В ожидании их в Афинах Павел возмутился, — говорит (писатель), — духом». Не гнев или негодование означает здесь раздражение, но горячность души и ревность, как и в другом месте, где говорится: «произошло огорчение» между ними (Деян. 15:39). Смотри, как это устрояется, тогда как он невольно остался здесь, ожидая своих спутников. Что значит: «возмутился»? Иначе сказать: возревновал; этот дар далек от гнева и негодования. Он не мог снести и скорбел духом.

Смотри, как он опять беседует с иудеями, и чрез это заграждает уста тем, которые утвер­ждают, будто он оставил их, обратившись к язычникам. Смотри: он опять беседует с иудеями. «Чтущими Бога», же называются здесь прозелиты, иудеи со времени пришествия Христова рассеялись повсюду, как потому, что с того времени закон потерял силу, так и для того, чтобы научать людей благочестию. Но сами они не получали никакой пользы, а только уверялись в своих бедствиях.

Удивительно, что философы горделиво не посмеялись ему тот­час же, как он стал говорить, и не отвергли его учения, сказав: оно далеко от философии. Это потому, что он не имеет надменности; или, с другой стороны, потому, что они не пони­мали и не разумели ничего из сказанного. В самом деле, могли ли (уразуметь его) те, из которых одни почитали Бога существом телесным, другие удовольствие считали блажен­ством? «Некоторые из эпикурейских и стоических философов стали спорить с ним; и одни говорили: «что́ хочет сказать этот суеслов?», а другие: «кажется, он проповедует о чужих божествах», потому что он благовествовал им Иисуса и воскресение». Они думали, что воскресение (ανάστασις) есть какое-нибудь божество, так как имели обычай почитать и женщин. Афиняне тогда уже не управ­лялись своими законами, как подвластные римлянам. А отче­го философы стали состязаться с ним? Они видели, что дру­гие беседуют с ним и что этот человек пользуется славою. И смотри, как обидно они тотчас же (выражаются), — «душевный человек не принимает того, что от Духа Божия» (1 Кор. 2:14): «кажется, — говорят, — он проповедует о чужих божествах». Демонами они называли своих богов; а города их были наполнены идо­лами. *** И они считали, что воскресение есть некий бог, так они привыкли поклоняться и женщинам божествам. Они называли богов божествами (δαιμόνια), потому что города были полны божествами (δαιμόνων)¹ .

Повели его в арео­паг не для того, чтобы научиться, но чтобы наказать его, так как там судились уголовные преступления. Для чего повели его в ареопаг? Чтобы устрашить его, так как там судились уголовные преступления.

Здесь указывается на то, что хотя они постоянно проводили время в том, чтобы говорить или слушать, но и для них казалось странным это (учение Павла), которого они еще не слыхали.

Смотри, как они, под видом желания научиться, во всем обнаруживают свою страсть к новостям. Город их был город пустословов.

Как бы по­хваляя их, он, по-видимому, не говорит им ничего неприят­ного. <...> "И, став Павел среди ареопага, сказал: Афиняне! по всему вижу я, что вы как бы особенно набожны. Ибо, проходя и осматривая ваши святыни. Не сказал прямо: идолов, но для предисловия к речи сказал: «вижу я, что вы как бы особенно набожны», по причине упомянутого жертвенника. (Деян. 17:23)
*** Он нашел жертвенник, на котором написано «неведомому Богу». Кто же был этот неведомый Бог, если не Христос? Ты увидел, как здраво он изменил имя. Ты увидел, как он взял в плен надпись, не для вреда написавшим, но для спасения их и заботы. Что же? Он говорит, что афиняне написали это ради Христа? Если бы ради Христа афиняне написали, то не был бы так удивителен успех Павла, но то удивительно, что они написали это с одной целью, а он имел силу изменить это по-другому. Прежде необходимо сказать, ради кого афиняне написали неведомому Богу. Они имели много богов и еще больше божеств, ибо все боги народов – идолы (Пс. 95:5), и местные, и чужеземные. Вы видите, какая насмешка, потому если есть бог, он не может быть чужеземным, потому что он владыка всей вселенной. Одних богов, которых они имели, они приняли от отцов, других от соседних народов - от скифов, фракийцев, египтян. <...> Что же? Они воздвигли жертвенник и написали «неведомому Богу», говоря такой надписью, что если и есть другой бог, еще не ведомый нам, давайте мы почтим его. Смотри, какое суеверие! Поэтому Павел сначала говорит: «По всему вижу я, что вы как бы особенно набожны. Потому что вы чтите не только известных вам божеств, но еще и не известных вам». Те ведь из-за этого и написали неведомому Богу. <...> Ибо неведомый Бог не кто иной, а Христос.

"На котором написано: неведомому Богу". Что это значит? Афиняне в разные времена принимали разных богов и даже иноземных, например, богиню Минерву, Пана из других стран; боясь, чтобы не нашелся еще какой-нибудь бог, неведомый им, но почитаемый в другом каком-нибудь месте, они для большей безопасности поставили жертвенник и ему; и так как этот бог был неизвестен, то написали: неведомому Богу. Этот-то Бог, говорит Павел, и есть Иисус Христос, или лучше, Бог всех. Его же убо неведуще чтете, говорит, Сего аз проповедую вам. Смотри, как он доказывает, что они и прежде принимали Его. Ничего странного, говорит, ничего нового я не предлагаю. Они твердили ему: что новое сие глаголемое тобою учение? Странна бо некая влагаеши во ушеса наша. Посему он немедленно уничтожает их предубеждение...
*** Он нашел в городе не священную книгу, но стоящий жертвенник, жертвенник идола. Он нашел надпись «неведомому Богу» и не прошел мимо, но с помощью надписи на жертвеннике святой Павел, имеющий благодать Духа, разрушил этот жертвенник... Он не пропустил то, что написали афиняне-идолопоклонники... Но давайте посмотрим, какая польза от надписи. <...> Он вошел в город, нашел жертвенник, на котором написано «неведомому Богу». Что нужно было бы сделать? <...> Неужели он должен был беседовать из евангелий? Тогда насмешка. Или из пророков? Не поверили бы. Что же он сделал, Он побежал к жертвеннику и с помощью оружия врагов их победил. И это то, о чем он говорит: Для всех я сделался всем... <... > ...для Иудеев я был как Иудей... для подзаконных был как подзаконный (1 Кор. 9:22, 20).
*** Итак, Павел нашел в Афинах жертвенник, на котором было написано: "неведомому Богу". Кто же был этот неведомый, как не Христос? Видишь ли, как он "пленил" эту надпись, не во вред написавшим, а на спасение им и пользу? Что же, скажут, неужели афиняне написали ее для Христа? Если бы афиняне написали ее для Христа, то это не было бы так удивительно; а то удивительно, что они написали в одном смысле, а он мог дать тому же самому другой смысл. Прежде всего, необходимо сказать, почему афиняне написали: "неведомому Богу". Почему же они написали? Они имели много богов, или – вернее – много бесов, потому что "все боги народов – идолы" (Пс. 95:5). Они имели богов и отечественных и чужеземных. Видите, как это смешно. Если Бог есть, то он не может быть чужеземным, потому что Он владыка всей вселенной. Итак, одних из богов они приняли от отцов, других от соседних народов, как-то: от скифов, от фракийцев, от египтян, и если бы вы были сведущи во внешней науке, то я рассказал бы вам все эти повести. Поэтому, так как они не всех богов приняли с самого начала, но мало-помалу боги были вводимы у них, одни от предков, а другие при собственном их поколении, то, собравшись, они сказали друг другу: как этих мы не знали, а потом впоследствии приняли и признали, так может случиться, что есть иной неведомый, Бог истинный, но неизвестный нам, который по этому незнанию нашему пренебрегается нами и не почитается. Что же вышло? Они поставили жертвенник и написали; "неведомому Богу", выражая надписью следующее: если есть какой другой Бог, еще неизвестный нам, то мы будем почитать и Его. Посмотри на крайнее суеверие. Поэтому и Павел в начале речи сказал: "по всему вижу я, что вы как бы особенно набожны" (Деян. 17:22), потому что вы почитаете не только известных вам богов, но и еще неизвестных вам. Они по сказанной причине написали: "неведомому Богу", а Павел так объяснил это. Они сказали это о других богах, а он обратил то же самое ко Христу, пленив смысл (надписи) и поставив ее с собою в свой отряд: "Сего-то", говорит, "Которого вы, не зная, чтите, я проповедую вам" (Деян. 17:23), потому что неведомый Бог есть никто другой, как Христос. И посмотри на его благоразумие духовное. Они могли обвинять его так: ты предлагаешь слуху нашему странное учение, вносишь новости, вводишь Бога, которого мы не знаем. Поэтому, желая отклонить подозрение в нововведении и показать, что он проповедует не нового Бога, но того, которого они еще прежде почитали служением, он прибавил: "Сего-то, Которого вы, не зная, чтите, я проповедую вам". Вы, говорит, предупредили меня; ваше богопочитание предварило мою проповедь. Не обвиняйте же, будто я ввожу нового Бога; я возвещаю Того, Которого вы не зная почитаете, хотя недостойным Его образом, однако почитаете, потому что для Христа не такой ставится жертвенник, а одушевленный и духовный; но я могу возвести вас от этого и к тому. Так и иудеи некогда почитали Бога, но потом отстали от чувственного богопочитания, и перешли к духовному, уверовав все. Видишь ли мудрость Павла? Видишь ли его благоразумие? Видишь ли, как он одержал над ними победу не посредством евангельских изречений или апостольских, но посредством надписи? Не оставляй же без внимания, возлюбленный, надписания божественных изречений. Если ты будешь внимателен и осмотрителен, то и в постороннем найдешь нечто полезное; а если будешь нерадив и беспечен, то и от божественных Писаний не будет тебе никакой пользы. Как умеющий извлекать выгоду отовсюду извлекает ее, так не умеющий, хотя бы нашел сокровище, остается ни с чем. Хотите ли, я представлю вам и другой подобный пример того, как некто говорил в ином смысле, а евангелист обратил силу сказанного в свою пользу? Слушайте же внимательно, чтобы вам уразуметь, как и он пленил смысл (речи) в послушание Христово, чтобы вам узнать, что, если мы можем пленять себе чужое, то тем более, трудясь над собственным, получим пользу. Первосвященником в тот год был Каиафа. И это было следствием нечестия иудеев, потому что они унизили достоинство священства, сделав первосвященников продажными. А прежде не было так, но только лишь со смертью оканчивалось священство первосвященника; тогда же и живые лишаемы были этой чести. Итак, первосвященником в тот год был Каиафа, который вооружал иудеев против Христа и говорил, что ему должно умереть, хотя не мог обвинить Его ни в чем, но быв снедаем завистью. Такова зависть: так воздает она за благодеяния! Поэтому, приводя и причину злоумышления, он говорил: "лучше нам, чтобы один человек умер за людей, нежели чтобы весь народ погиб" (Ин. 11:50). Посмотри, как сила этого изречения была на нашей стороне, дабы тебе уразуметь, что, хотя это были слова священника, но смысл их мог сделаться духовным. "Лучше нам, чтобы один человек умер за людей, нежели чтобы весь народ погиб. Сие же он сказал не от себя", говорит евангелист, а потому, что был архиерей "будучи на тот год первосвященником, предсказал", что Христу должно умереть не только, за иудеев, но и за все народы (Ин. 11:51); поэтому он и сказал, что "лучше нам, чтобы один человек умер за людей, нежели чтобы весь народ погиб". Видишь ли силу Божию, как она заставляет язык врагов говорить за истину?
*** См. Деян. 17:22 *** «Ибо мы Им живем и движемся и существуем». Как бы указывает на вещественный пример в таком роде: как невозможно не знать воздуха, который разлит по­всюду и находится недалеко от каждого из нас, или лучше, находится и в нас самих, так точно – и Творца всего. Смотри, как Павел приписывает Ему все – и промышление и сохра­нение, бытие, действие и продолжение всего. Не сказал: чрез Него, но, что означает большую близость: «Им». Ничего подоб­ного не сказал тот поэт, который выразился: «мы Его и род». Тот сказал о Юпитере, а он относит это к Творцу, разумея не то самое существо, которое тот (разумел), – да не будет! – но применяя к Нему то, что собственно сказано о дру­гом; равно как и жертвенник он приписал Ему, а не тому, которого они почитали. Говорилось и делалось нечто, относящееся к Нему, но эллины не знали, что это относится к Нему, а от­носили к другому. Скажи мне, о ком, собственно, можно было сказать: «неведомому Богу» – о Творце, или о демоне? Очевидно, что о Творце, хотя они не знали Его, а того знали.
*** Павел: пришедши в Афины, он говорил афинянам не из пророков и не из евангелий, но начал увещание с жертвенника; не потому, чтобы считал жертвенник более достойным вероятия, нежели Евангелие, и не потому, чтобы сделанная на том жертвеннике надпись была важнее писаний пророческих, но потому, что он говорил с язычниками, которые не веровали ничему нашему; так он уловил их их же учением (Деян. 17:23). Вот почему, говорит он, "для Иудеев я был как Иудей, для чуждых закона – как чуждый закона, – не будучи чужд закона пред Богом, но подзаконен Христу" (1 Кор. 9:20-21). Так поступает и Ветхий Завет, когда, беседуя о Боге к иудеям, говорит: "кто, как Ты, Господи, между богами" (Исх. 15:11)?
*** Так, прибыв к афинянам и нашедши всех их преданными идолопоклонству, он не стал укорять их и говорить: безбожники вы и совершенные нечестивцы; не сказал: вы все почитаете за Бога, одного только Бога отвергаете, Владыку и Творца всех. Но что? "Проходя", говорит он, "и, осматривая ваши святыни, я нашел и жертвенник, на котором написано "неведомому Богу". Сего-то, Которого вы, не зная, чтите, я проповедую вам" (Деян. 17:23). О, дивное дело! О, отеческое сердце! Он назвал богочтительными еллинов – идолопоклонников, нечестивых. Почему? Потому, что они, подобно благочестивым, совершали свое богослужение, думая, что они чтут Бога, быв сами уверены в этом. Подражать этому увещеваю всех вас, а вместе с вами и самого себя. Если Господь, предвидящий расположение каждого и знающий, каков будет каждый из нас, сотворил этот (мир) для того, чтобы вполне показать дары и щедрость Свою, и, хотя сотворил не для злых, но удостоил и их общих благ, желая, чтобы все подражали Ему; то как ты делаешь противное, ты, который приходишь в церковь и приносишь жертву Сына Божия? Разве вы не знаете, что Он "трости надломленной не переломит, и льна курящегося не угасит" (Ис. 42:3)? Что это значит? Послушай: Иуду и подобных ему падших Он не отверг, доколе каждый не увлек сам себя, предавшись заблуждению. Не за неведение ли народа мы приносим моления? Не за врагов ли, ненавидящих и гонящих, нам заповедано молиться? Вот мы и совершаем это служение, и увещеваем вас: рукоположение не к властолюбию ведет, не к высокомерию располагает, не господство предоставляет; все мы получили одного и того же Духа, все признаны к усыновлению: кого Отец избрал, тех Он сподобил с властью служить братьям своим. Итак, исполняя это служение, мы увещеваем вас и заклинаем отстать от такого зла. Ибо тот, кого ты решился предать анафеме, или живет и существует еще в этой смертной жизни, или уже умер. Если он существует, то ты поступаешь нечестиво, отлучая того, кто еще находится в неопределенном состоянии и может обратиться от зла к добру: а если он умер, то - тем более. Почему? Потому, что он "перед своим Господом стоит, или падает" (Рим. 14:4), не находясь более под властью человеческой. Притом опасно произносить суд свой о том, что сокрыто у Судии веков, который один знает и меру ведения и степень веры. Почему мы знаем, скажи мне, прошу тебя, за какие слова он подпадет обвинению или как оправдает себя в тот день, когда Бог будет судить сокровенные дела людей. Поистине "как непостижимы судьбы Его и неисследимы пути Его: кто познал ум Господень? Или кто был советником Ему?" (Рим. 11:33-34; Ис. 40:13)? Неужели никто из нас, возлюбленные, не думает, что мы сподобились крещения, и никто не знает, что будет некогда суд? Что я говорю: суд? О самой смерти и исходе из тела мы не помышляем от ослепившей нас привязанности к предметам житейским. Отстаньте, увещеваю вас, от такого зла. Вот я говорю и свидетельствую перед Богом и избранными ангелами, что в день суда оно будет причиною великого бедствия и невыносимого огня. Если в притче о девах людей, имевших светлую веру и чистую жизнь, Господь всех, видевший дела их, отверг от чертога за недостаток милосердия (Мф. 25:11); то, как мы, живущие в совершенной беспечности и немилосердно поступающие с единоплеменниками своими, удостоимся спасения? Посему увещеваю вас, не оставляйте без внимания этих слов. Еретические учения, несогласные с принятым нами, должно проклинать и нечестивые догматы обличать, но людей нужно всячески щадить и молиться об их спасении. О, если бы все мы, питая любовь к Богу и ближнему и исполняя заповеди Господни, удостоились встретить небесного Жениха с елеем и горящими светильниками в день воскресения, и представить Ему многих, обязанных славой нашему состраданию, благодатью и человеколюбием Единородного Сына Божия, с Которым Отцу, вместе со Святым Духом, слава ныне и всегда и во веки. Аминь.
*** Когда (Павел) беседовал с афинянами, он в речь свою вставил выражение: "неведомому Богу", и еще: "как и некоторые из ваших стихотворцев говорили: "мы Его и род". (Деян. 17:28). Слова эти сказал Эпименид, который сам был критянин; но по какому поводу, это нужно объяснить вам; именно – по следующему: критяне имеют у себя гробницу Зевса с такой надписью: "здесь лежит Зан, которого называют Зевсом". За такую надпись поэт в насмешку и называет критян лжецами, а далее, еще более усиливая насмешку, говорит: "критяне устроили тебе, царь, гробницу; но ты не умер, потому что существуешь всегда".1 Итак, если это свидетельство истинно, то, смотри, какая здесь опасность. Если поэт, как говорит апостол, прав, сказав, что (критяне) лгут, называя Зевса умершим, то здесь большая опасность. Слушайте, возлюбленные, с полным вниманием. Поэт сказал, что критяне лгут, называя Зевса умершим; апостол подтвердил его свидетельство. Следовательно, по апостолу, Зевс бессмертен, потому что "свидетельство это", – говорит он, – "истинно". Что же сказать на это? Или лучше, как разрешить это недоумение? Не то сказал апостол, но он просто взял это свидетельство только в отношении к лживому нраву критян; иначе, почему он не прибавил и следующих слов: "критяне устроили тебе, царь, гробницу"? Таким образом, апостол говорил не об этом, а о том, что хорошо сказал такой-то, что критяне лжецы. Мы не отсюда только заимствуем доказательство, что Зевс не есть Бог; это подтверждается и многими другими доказательствами, а не одним свидетельством критян доказывается ясно. Не в этом отношении (апостол) называет их лживыми; или лучше, они были лживы и в этом отношении, так как признавали и других богов. За это апостол и назвал их лживыми. Но спрашивается: почему он приводит свидетельства языческих писателей? Потому, что язычников мы изобличаем особенно тогда, когда приводим близкие к ним свидетельства и обвинения, когда уважаемых ими авторов представляем их обличителями. Поэтому и в другом месте он воспользовался словами: "неведомому Богу". Афиняне, принявшие не всех богов своих с самого начала, но впоследствии признавшие и несколько других, как например, гиперборейских, также Пана и великие и малые мистерии, заключая отсюда, что, вероятно, есть еще иной бог, непознанный ими, и, желая также в отношении к нему быть благоговейными, поставили ему жертвенник с надписью: "неведомому Богу", как бы выразив следующее: если есть еще какой-либо неведомый Бог. Поэтому (апостол) и сказал им: "Сего-то, Которого вы, не зная, чтите, я проповедую вам" (Деян. 17:23).

*** И, однако, имея такую любовь к Христу, он никого не подвергал ни обиде, ни принуждению, ни анафеме: иначе он не привлек бы к Богу столько народов и целых городов; но, подвергаясь сам унижению, бичеванию, заушению, посмеянию от всех, он делал все это, оказывая снисхождение, убеждая, умоляя. Так, прибыв к афинянам и нашедши всех их преданными идолопоклонству, он не стал укорять их и говорить: безбожники вы и совершенные нечестивцы; не сказал: вы все почитаете за Бога, одного только Бога отвергаете, Владыку и Творца всех. Но что? ""Проходя"", говорит он, ""и, осматривая ваши святыни, я нашел и жертвенник, на котором написано "неведомому Богу". Сего-то, Которого вы, не зная, чтите, я проповедую вам"" (Деян. 17:23). О, дивное дело! О, отеческое сердце! Он назвал богочтительными еллинов - идолопоклонников, нечестивых. Почему? Потому, что они, подобно благочестивым, совершали свое богослужение, думая, что они чтут Бога, быв сами уверены в этом. Подражать этому увещеваю всех вас, а вместе с вами и самого себя.
*** Пусть никто не считает оскорблением для Христа, что, говоря о Нем, мы упомянули о Пифагоре и Платоне, Зеноне и (Аполлоние) Тианском; это мы делаем не по своему произволу, но снисходя к немощи иудеев, почитающих (Христа) простым человеком. Так поступил и Павел: пришедши в Афины, он говорил афинянам не из пророков и не из евангелий, но начал увещание с жертвенника; не потому, чтобы считал жертвенник более достойным вероятия, нежели Евангелие, и не потому, чтобы сделанная на том жертвеннике надпись была важнее писаний пророческих, но потому, что он говорил с язычниками, которые не веровали ничему нашему; так он уловил их их же учением (Деян. 17:23).

Он немедленно уничтожает их предубеждение и говорит: «Бог, сотворивший мир и всё, что в нем, Он, будучи Господом неба и земли». Потом, чтобы они не думали, что Он есть один из многих (богов), в исправление этого присовокуп­ляет: «не в рукотворенных храмах живет и не требует служения рук человеческих, как бы имеющий в чем-либо нужду» (Деян. 17:24—25). Видишь ли, как он мало-помалу научает любомудрию? Как посмеивается языческому заблуждению? «Бог, — говорит, — сотворивший мир и всё, что в нем». Произнес одно слово, которым ниспроверг все учения фило­софов. Эпикурейцы утверждали, что все произошло само собою и составилось из атомов; стоики, — что все телесно и (состави­лось) из огнеобразного вещества; а он говорит, что «мир и всё, что в нем» — дело Божие. Видишь ли, какая краткость и в крат­кости какая ясность? И смотри, что им казалось странным. То, что Бог сотворил мир. Что теперь всякий знает, того не зна­ли афиняне и мудрейшие из афинян. Если же Он сотворил, то очевидно, что Он есть Господь. Заметь, какое, по словам его, отличительное свойство Божества: творчество, которое принадлежит и Сыну. И пророки везде говорят, что творить свой­ственно Богу, — не так, как эти (еретики), которые признают творцом иное существо, а не Господа, предполагая несозданное вещество. Здесь он высказал и подтвердил свою мысль, но некоторым образом ниспроверг учение и этих (еретиков). «Не в рукотворенных, — говорит, — храмах живет». (Бог) обитает и в храмах, но не в таких, а в душе человеческой.  Смотри, как он ниспровергает чувственное служение (Богу). Как? Разве Бог не обитал в храме Иерусалимском? Нет, но толь­ко действовал. «Он, — говорит, — будучи Господом неба и земли», — следовательно не частные боги. «Бог, сотворивший мир и всё, что в нем». Сказав наперед, как произошло небо, он потом изъяснил, что Бог живет не в рукотворенных (хра­мах) и как бы так сказал: если Он — Бог, то очевидно сотворил все; если же не сотворил, то Он и не Бог. Боги, говорит, которые не сотворили неба и земли, должны быть отверг­нуты. Таким образом, он преподал учение гораздо выше философов (хотя и не сказал еще о важнейшем, так как еще не пришло время, а он говорил с ними, как с детьми) — учение о творении, господстве (Бога), о том, что Он не нуж­дается ни в чем. * * * “Бог, сотворивший мир и все, что в нем, Он, будучи Господом неба и земли, не в рукотворенных храмах живет и не требует служения рук человеческих” (Деян. 17:24, 25). Поелику он знал, что такое наставление соответствует им, то и избрал этот путь. Соображаясь с тем, кто были приемлющие от него наставление, он, руководимый Духом Святым, и преподал учение. И дабы увериться тебе, что причиною этого разность лиц и грубость слушателей, послушай, как он, в послании к Колоссянам, идет уже не этим путем, но беседует с ними иначе и говорит: “Ибо Им создано все, что на небесах и что на земле, видимое и невидимое: престолы ли, господства ли, начальства ли, власти ли, - все Им и для Него создано” (Кол. 1:16). И Иоанн, сын громов, возглашал так: “Все чрез Него начало быть, и без Него ничто не начало быть, что начало быть” (Ин. 1:3). Но Моисей (учил) не так, и - справедливо, потому что не благоразумно было бы давать твердую пищу тем, которых нужно еще питать молоком. Как учителя, принимающие детей от родителей, преподают им первые начатки учения, а принимающие детей от этих учителей, сообщают им более уже совершенные познания, так поступили и блаженный Моисей, и учитель языков, и сын громов. Тот, приняв род человеческий в самом начале, научил слушателей первым начаткам; а эти, приняв его от Моисея, передали уже совершеннейшее учение. Теперь мы узнали причину снисхождения (Моисеева) и то, что он, по внушению Духа, излагал все, приспособляясь к слушателям. Но вместе с тем он и все ереси, появляющиеся в Церкви подобно плевелам, исторгает этими же словами: “В начале сотворил Бог небо и землю”. Подойдет ли к тебе Манихей, утверждающий, что прежде существовала материя, или Маркион, или Валентин, или кто из язычников, говори им: “В начале сотворил Бог небо и землю”. - Но он не верит Писанию? Так отвратись от него, как от неистового и безумного. Кто не верит Создателю вселенной и как бы обвиняет истину во лжи, тот какое может заслужить когда-либо прощение? Эти люди имеют притворный вид, и, надевая личину кротости, под овчею кожею скрывают волка. Но ты не обольщайся, а еще более возненавидь такого потому самому, что он пред тобою, таким же, как и он, рабом, притворяется кротким, а против Владыки всего - Бога воздвиг брань, и не чувствует, что идет против собственного своего спасения. Мы же будем держаться несокрушимого основания, и обратимся опять к началу: “В начале сотворил Бог небо и землю”. Смотри, как и в самом образе творения открывается божественная природа: как она творит вопреки человеческому обычаю, - сперва распростирает небо, а потом уже подстилает землю, прежде (делает) кровлю, а потом основание. Кто видел, кто слышал (подобное)? В созданиях человеческих никогда не бывает этого, но когда повелевает Бог, тогда все уступает и повинуется воле Его. Не станем же своим человеческим умом испытывать дела Божия, но, смотря на сотворенное, будем удивляться Художнику. “Ибо невидимое Его, - говорит Писание, - от создания мира через рассматривание творений видимы” (Рим. 1:20). Беседа II. На начало творения: «В начале сотвори Бог небо и землю» (Быт.1:1).

«...не требует служения рук человеческих, как бы имеющий в чем-либо нужду». Видишь ли, как он мало-помалу научает любомудрию? Как посмеивается языческому заблуждению? «Сам дая всему жизнь и дыхание и всё. От одной крови Он произвел весь род человеческий для обитания по всему лицу земли». Это свойственно Богу. Но, заметь, это может быть сказано и о Сыне. Разве Он не принимал служения от рук человеческих у иудеев? Не от рук, но от души, и этого требовал не потому, чтобы имел в том нужду. «Ужели Я, — го­ворит Он, — ем мясо волов и пью кровь козлов?» (Пс. 49:13). Затем, сказав: «и не требует служения рук человеческих, как бы имеющий в чем-либо нужду», — не довольно ведь того, что Он ни в чем не нуждается, как сказано, хотя и это есть божеское свойство, но надлежит быть еще и другому, — он присовокупляет: «Сам дая всему жизнь и дыхание и всё». Указывает два отличительных свойства Божества: ни в чем не нуждаться и всем подавать все. Сравни с этим то, что говорили о Боге Платон или Эпикур, и все в сравнении с этим окажется пустословием. «Дая, — говорит, — всему жизнь и дыхание». Вот и по отношению к душе, утверждает он, Бог есть творец ее, а не родитель. Посмотри еще, как он опровергает учение о веществе. А словами, что Бог «не требует служения рук человеческих», выражает то, что Он прини­мает служение душой и умом.

Но поэтому-то, скажут, и должны? Отнюдь нет; ни мы, ни наши души не (со­вершенно) подобны (Богу). Почему же он не стал прямо нау­чать любомудрию и не сказал: Бог безтелесен по существу, невидим, неизобразим? Потому, что излишне было бы гово­рить это людям, которые еще не знали, что Бог один. По­тому, не говоря об этом, он останавливается на боле близком предмете... «Итак мы, — говорит, — будучи родом Божиим», т.е., родственные и ближайшие, или, так сказать, приближенные и соседственные. А чтобы они опять не сказали: «что-то странное ты влагаешь в уши наши» (ничто ведь так мало не соответствует людям, как это), — он ссылается на поэта. И не сказал: вы, нечестивые и пренечестивые, не должны ду­мать, что Божество подобно золоту или серебру; но смиренно го­ворит: «не должны думать» это, но гораздо выше этого. Что же выше этого? Бог. Но и этого (не сказал), — потому что это имя означает (положительную) деятельность, — а говорит пока отрицательно: Божество не подобно этому; кто может сказать это?    Смотри, как он доводит до понятия о бестелесном. Когда ум представляет тело, то вместе с тем представляет и про­странство. «Итак мы, будучи родом Божиим, не должны думать», говорит, «что Божество подобно золоту, или серебру, или камню, получившему образ от искусства и вымысла человеческого». Но кто-нибудь мог сказать: мы и не думаем этого; для чего же он говорит это? Он обращал речь свою ко многим; и хорошо сказал так. Если мы по душе не подобны этим (вещам), то тем более Бог. Таким образом, он отклоняет их от этой мысли. И не только Божество не подобно искусственному изображению, но не подобно и другому какому-либо «вымыслу человеческому», так как (все) изобретается или искусством или умом. Потому он и сказал: если Бог есть то, что изобретается искусством чело­веческим или умом, то и в камне было бы существо Божие. Если же мы живем Им, то как не находим Его? Вдвойне он осуждает их, и за то, что они не нашли Его, и за то, что изобрели тех (богов). Ум сам по себе никогда не бывает достоверным.

Он останавливается на боле близком предмете. Когда он тронул их душу, показав, что они безответны, то, смотри, что присовокупляет: «оставляя времена неведения, Бог ныне повелевает людям всем повсюду покаяться». Как? Разве никто из них не будет наказан? Никто из тех, которые желают покаяться. Об этих он говорит; не о скончавшихся, а о тех, которым проповедует. (Бог) не требует, говорит, отчета от вас. Не сказал: Он оставил без внимания, или попустил, но: вы находи­лись в неведении. Презирал, т.е. не подвергает наказа­нию достойных наказания. Вы находились в неведении; не го­ворит: вы делали зло добровольно, так как это видно из вышесказанного. «Повсюду покаяться»: этими словами указывает на всю вселенную.

Смотри: тронув их душу словами: «назначил день», и устрашив, он потом благовременно присовокупляет: «воскресив Его из мертвых». Смотри, как он отклоняет их от мысли о частных (богах). «Ибо Он назначил, — говорит, — день, в который будет праведно судить вселенную». Смотри: опять указывает на вселенную, разумея здесь людей. «Посредством предопределенного Им Мужа, подав удостоверение всем, воскресив Его из мертвых». Смотри, как он, упомянув о воскресении, опять указал на страдание (Христово). А что этот суд праведен, видно из воскресения, так как одно другим подтверждается; и что все это он сказал справедливо, видно из того же, что (Христос) воскрес. Так и всем (апостолы) проповедовали веру (во Христа), удостоверяя, что Он воскрес; впрочем, это известно. Все это сказано афинянам; но благовременно сказать и нам, что «всем повсюду» должно «покаяться, ибо Он назначил день, в который будет праведно судить вселенную». Смотри, как (Павел) представляет Его и судиею и промыслителем мира, человеко­любивым и милостивым, всемогущим и премудрым, и вообще со всеми свойствами, принадлежащими Творцу. Сказанное он привел в доказательство того, что Он (Христос) воскрес из мертвых. Итак, покаемся, потому что нам должно быть суди­мыми. Если бы Христос не воскрес, то мы не были бы судимы; если же Он воскрес, то мы непременно будем судимы: «ибо Христос, — говорит (Писание), — для того и умер, и воскрес, и ожил, чтобы владычествовать и над мертвыми и над живыми» (Рим. 14:9); и еще: «все мы предстанем на суд Христов» (Рим. 14:10), «всем нам должно явиться пред судилище Христово, чтобы каждому получить соответственно тому, что он делал» (2 Кор. 5:10). Не думайте, что это одни только слова. Здесь он предла­гает учение и о воскресении всех; иначе вселенная не может быть, судима. Слова: «воскресив Его из мертвых» относятся к телу (Христову); оно было мертво, оно подвергалось смерти. Эллины отвергают учение как о творении, так и о суде, утверждая, что это — выдумка детей и людей пьяных. Но мы, зная об этом верно, будем делать все на пользу нашу и постараемся при­мириться со Христом. Доколе мы будем враждовать против Него? Доколе будем питать к Нему чувство неприязни? Да не будет! говорят; к чему ты говоришь это? Не стал бы я го­ворить, если бы вы не делали этого; а теперь какая польза от того, что словами не выражаете этого, когда дела вопиют с та­кою ясностью? Как же нам возлюбить Его? Говорил я об этом тысячу тысяч раз; но скажем и теперь. Я нашел, ка­жется, один способ весьма важный и чудный. Размыслив о благодеяниях Божиих, касающихся всех вообще, и столь обиль­ных, что невозможно и исчислить их, и за все это воздав Ему благодарность, будем все представлять то, что Он сделал для каждого из нас, и размышлять о том каждый день. Это имеет великую силу. Потому каждый из нас пусть помыслит сам в себе и тщательно припомнит, когда он, подвергшись опасности, избег от рук врагов, и пусть содержит благодеяния Божии как бы написанными в книге; например: не отправ­лялся ли он когда-нибудь в путь неблаговременно, и избег­нул опасности; не имел ли когда-нибудь дела с негодными людьми, и вышел победителем; не впадал ли когда-нибудь в болезнь, и сверх всякого чаяния выздоравливал. Это много со­действует к примирению нас с Богом. Если Мардохею доб­рые дела его, когда они были воспомянуты царем, столько при­несли пользы, что он опять достиг прежнего величия (Есф. 6:1-12), то тем более (получим пользы) мы, если будем припоминать и тщательно наблюдать, в чем мы согрешили против Бога и какие блага Он даровал нам; тогда мы и бу­дем благодарны и оставим все (греховное). Но никто не вос­поминает ни о чем подобном, а как о грехах мы говорим, что мы грешны, не исследуя, в чем именно, так и о благодеяниях Божиих говорим, что Он благодетельствует нам, не исследуя, где именно, в чем и в какое время. Отныне же будем более внимательны. Если кто может припомнить и дав­ние (благодеяния Божии), пусть тщательно размышляет о всем, и найдет в этом великое сокровище. Это полезно нам и для того, чтобы не впадать в отчаяние. Если мы увидим, что Он многократно благодетельствовал нам, то не станем отчаиваться и считать себя отверженными, но будем иметь великий залог попечения Его о нас, при мысли, что и согрешая мы не под­вергаемся наказанию, но еще пользуемся Его благодеяниями. Скажу нечто, слышанное мною от одного человека. Был один отрок, и случилось ему быть вместе с матерью за городом, когда ему еще не было пятнадцати лет. В это время сделалась дурная погода, и они оба заболели горячкою, а была осень. Мать поспешила отправиться в город, а отрок, которому врачи предписали остаться там, чувствуя жар от горячки, начал полоскать рот, рассуждая и думая, что он, та­ким образом, скорее уничтожит горячку, нежели если не бу­дет употреблять ничего. Рассудив, как отрок, он по неблаговременному упрямству не переставал (делать это). Когда же прибыл в город, то у него отнялся язык, долго он не го­ворил и не мог произносить ничего раздельно; впрочем, чи­тал и долгое время ходил к учителям, но напрасно и без успеха. Не оставалось никакой надежды; мать была исполнена горести; многое придумывали врачи, многое придумывали и дру­гие, но никто не помог, пока человеколюбивый Бог не разрешил уз языка его, и тогда он выздоровел и получил преж­ний дар слова и ясность голоса. Также рассказывала мать его, что он, будучи еще младенцем, имел в носу болезнь, на­зываемую полипом. Врачи также отчаялись; мать молилась, чтобы он умер, и отец (тогда он был еще жив) желал ему того же; состояние его было совершенно безнадежное. Но вдруг он чихнул; при этом стремительным течением воз­духа изверг из ноздрей означенное животное, и все страдания прекратились. Когда же прошла эта болезнь, то сделалось силь­ное гноевидное течение из глаз и, продолжаясь непрерывно, производило столь густое нагноение, что закрывало зрачок, как бы пеленою, и, к несчастью, угрожало слепотою, чего все и ожи­дали. Но, по благодати Божией, вскоре он избавился и от этой болезни. Это я слышал; а теперь расскажу вам, что сам знаю. Однажды правители возимели подозрение на наш город, (тогда я был еще юношею) и, окружив его извне воинами, искали, не попадутся ли где чародейские и волшебные книги. Один, написавший такую книгу и бросивший ее недоконченною в реку, был пойман; так как по требованию он не мог представить ее, то был связан и водим по всему городу, и когда подозрения на него увеличились, то был казнен. В то время я, желая пройти в храм мучеников, шел чрез сады подле реки с одним человеком. Он увидел плывшую по поверхности книгу и сначала подумал, что это полотно; но когда приблизился, то увидел, что это — книга, и, спустившись, взял ее. Я еще смеялся и спорил с ним, чтобы находка была общею. Но посмотрим, сказал он, что это такое. Развер­тывает часть страницы и видит, что это — волшебная книга. Случилось, что в то же самое время проходил воин. Тогда тот скрыл ее и пошел, цепенея от страха. Кто мог пове­рить, что мы, вынув из реки, хотели истребить ее, тогда как и самые неподозрительные люди были задерживаемы? Бросить ее мы не смели, чтобы не быть замеченными; также страшно было разделить ее между собою. Но Бог устроил так, что мы и бросили ее и избавились от крайней опасности. Много такого я мог бы рассказать вам, если бы захотел перечислять все. И это рассказал я для вас, чтобы каждый, зная если не такие, то какие-нибудь другие (случаи), постоянно помнил об них. Например, не случалось ли, что камень, брошенный и могший упасть на тебя, не попадал в тебя; содержи это всегда в памяти. Это много содействует нам питать любовь к Богу. Если мы, вспоминая о людях, избавивших нас от чего-ни­будь, сильно сокрушаемся, когда не можем возблагодарить их, то тем более (должны быть благодарны) к Богу. Это полезно и в другом отношении. Хотим ли мы не унывать в несча­стье, будем говорить: «неужели доброе мы будем принимать от Бога, а злого не будем принимать?» (Иов. 2:10) И Павел для того говорил о своем избавлении от опасностей, чтобы вспомнить (о благодетелях). Смотри, как Иаков содержал все в уме своем; потому и говорил: «Ангел, избавляющий меня от всякого зла» от юности моей (Быт. 48:16). И не только то будем помнить, что (Господь) избавлял нас, но и то, как и в каком случае. Вот и (Иаков) пом­нил самые частности благодеяний. «Ибо я с посохом моим, — говорит, — перешел этот Иордан» (Быт. 32:10). Иудеи всегда помнили даже бла­годеяния, оказанные предкам их, повторяя бывшее в Египте; тем более мы (должны помнить) о своих обстоятельствах и о случившемся с нами самими, о том, как часто мы впадали в затруднения и несчастия, и если бы (Бог) не подавал нам руку помощи, то мы давно бы погибли. Зная это и повторяя каждый день, будем все мы постоянно благодарить Бога и все вместе воссылать Ему хвалу и непрестанно славить Его, чтобы за благодарность свою получить нам великое воздаяние, благо­датию и щедротами Единородного Его Сына, с Которым Отцу, со Святым Духом, слава, держава, честь, ныне и присно, и во веки веков. Аминь. *** Как? Разве никто из них не будет наказан? Никто из тех, которые желают покаяться. Об этих он говорит; не о скончавшихся, а о тех, которым проповедует. (Бог) не требует, говорит, отчета от вас. Не сказал: Он оставил без внимания, или попустил, но: вы находились в неведении. Презирал, то есть не подвергает наказанию достойных наказания. Вы находились в неведении; не говорит: «Вы делали зло добровольно», так как это видно из вышесказанного. Повсюду покаяться, - этими словами указывает на всю вселенную. Смотри, как он отклоняет их от мысли о частных (богах). Ибо Он назначил, говорит, день, в который будет праведно судить вселенную. Смотри: опять указывает на вселенную, разумея здесь людей. Посредством предопределенного Им Мужа, подав удостоверение всем, воскресив Его из мертвых. Смотри, как он, упомянув о воскресении, опять указал на страдание (Христово). А что этот суд праведен, видно из воскресения, так как одно другим подтверждается; и что все это он сказал справедливо, видно из того же, что (Христос) воскрес. Так и всем (апостолы) проповедовали веру (во Христа), удостоверяя, что Он воскрес; впрочем, это известно.
*** Здесь он предлагает учение и о воскресении всех; иначе вселенная не может быть судима. Слова: воскресив Его из мертвых, - относятся к телу (Христа); оно было мертво, оно подвергалось смерти.
*** Что ты делаешь, блаженный Павел? Ты ничего не говоришь об образе Бога, ни о том, что Христос равен Ему, ни о сиянии Его славы? Он не говорит, потому что еще не время этих слов, достаточно, чтобы они пока приняли, что Он - Человек, так Он Христос и сделал. От него Павла они это узнали. Потому что не тотчас Он нам открыл Свое Божество, но сначала о Нем думали, что Он пророк и Христос, просто человек, позднее Он явился Таким, Каким Он был.

Афиняне, хотя и любили слушать новости, но не были внимательны (к проповеди); они не показывали никакого усердия, а старались только о том, чтобы постоянно иметь какой-нибудь предмет для разговора; это и было причиною, что они отступили (от Павла). Но если у них был такой нрав, то почему они обвиняют его, что он «проповедует о чужих божествах» (Деян. 17:18)? Потому что это (учение) для них было весьма непонятно. Слыша так много великого и высокого, они не обращали внимания, но смеялись; а смялись они (над учением) о вос­кресении: «душевный человек не принимает того, что от Духа Божия» (1 Кор. 2:14).

Почему Павел, успевший так убедить афинян, что они говорили: «об этом послушаем тебя в другое время», и тогда как не было опасностей, спешил оставить Афины? Вероятно, он не ожидал здесь большой пользы; а с другой стороны, он был веден Духом в Коринф. «Итак». Как? Убедивши одних, осмеянный другими.

Впрочем, он убедил Дионисия Ареопагита и некоторых других. Те, кото­рые заботились о благоустроении своей жизни, скоро приняли слово; а прочие нет. Павлу казалось достаточным, что он по­сеял по крайней мере семена; а тогда протекла уже большая часть его жизни, так как он скончался при Нероне.