Числа, Глава 35, стих 32. Толкования стиха

"Не убивай", – гласила шестая заповедь Синайского Законодательства, и за нарушение этой заповеди грозила смертная казнь. «Кто ударит человека так, что он умрет, да будет предан смерти», – таково было постановление закона (Исх.20:13, 21:12), подтвержденное позднее в книге Левит: «Кто убьет какого-либо человека, тот предан будет смерти» (Лев. 24:17). «Проклят, кто тайно убивает ближнего своего!.. Проклят, кто берет подкуп, чтоб убить душу и пролить кровь невинную», – еще грознее предостерегает Второзаконие (Втор. 27:24–25).

Даже неумышленное убийство по неосторожности могло навлечь на случайного убийцу смерть от руки мстителя, которым, обыкновенно, являлся ближайший родственник убитого. Он мог спастись только в одном из так называемых городов убежища, куда он имел право скрыться, «дабы мститель за кровь в горячности сердца своего не погнался за убийцею и не настиг его... между тем как он не подлежит осуждению на смерть, ибо не был врагом ему...» Но намеренного убийцу ничто не могло спасти. «Если кто у тебя будет врагом ближнему своему и будет подстерегать его, и восстанет на него и убьет его до смерти, и убежит в один из городов тех, то старейшины города его должны послать, чтобы взять его оттуда и предать его в руки мстителя за кровь, чтоб он умер; да не пощадит его глаз твой; смой с Израиля кровь невинного, и будет тебе хорошо» (Втор.19:6, 11–13).

Еще подробнее говорит об этом книга Числа:

«Если кто ударит кого железным орудием так, что тот умрет, то он убийца: убийцу должно предать смерти; и если кто ударит кого из руки камнем, от которого можно умереть, так что тот умрет, то он убийца: убийцу должно предать смерти; или если деревянным орудием, от которого можно умереть, ударит из руки так, что тот умрет, то он убийца: убийцу должно предать смерти; мститель за кровь сам может умертвить убийцу: лишь только встретит его, сам может умертвить его; если кто толкнет кого по ненависти, или с умыслом бросит на него что-нибудь так, что тот умрет, или по вражде ударит его рукою так, что тот умрет, то ударившего должно предать смерти: он убийца; мститель за кровь может умертвить убийцу, лишь только встретит его» (Чис. 35:16–21).

Когда первое убийство осквернило землю и пролилась первая невинная кровь, когда Каин убил Авеля, Господь грозным проклятием покарал убийцу.

«И сказал Господь: что ты сделал? голос крови брата твоего вопиет ко Мне от земли; и ныне проклят ты от земли, которая отверзла уста свои принять кровь брата твоего от руки твоей; когда ты будешь возделывать землю, она не станет более давать силы своей для тебя; ты будешь изгнанником и скитальцем на земле» (Быт. 4:10–12).

Это строгое отношение к убийству вполне понятно. Вряд ли может быть более тяжелое преступление, чем намеренное, по злобе, пролитие крови и лишение жизни ближнего.

По взгляду ветхозаветного закона, пролитая в убийстве кровь оскверняла землю.

«Не оскверняйте земли, – завещал Господь Израилю, – на которой вы будете жить; ибо кровь оскверняет землю, и земля не иначе очищается от пролитой на ней крови, как кровью пролившего ее. Не должно осквернять землю, на которой вы живете, среди которой обитаю Я; ибо Я Господь обитаю среди сынов Израилевых» (Чис.35:33–34).

Убийство человека – это дерзкое восстание против Бога и нарушение планов Его домостроительства. По неисповедимому совету мудрости Своей, Господь определил для каждого человека земную жизнь, чтобы в рамках и условиях этой жизни человек мог достигать высшей и единственной цели своего существования – единения с Богом. Почему для достижения этой цели Господу угодно было положить путь земной жизни с ее горестями и страданиями – мы этого точно не знаем, ибо это скрыто в предвечном плане миротворения, но мы знаем наверное, что за пределами нашей жизни уже не может быть нравственного развития или исправления жизни, и процесс освящения человека или духовного приближения его к Богу прерывается смертью. За «порогом смерти человеку остается только получить возмездие за то добро или зло, которое он сделал, будучи в теле. Убийство или насильственное отнятие жизни нарушает этот план Божий, преждевременно и произвольно вырывая человека из тех условий, в которые Господь его ставит для его спасения. Таким образом, убийство есть грех не только против человека, но еще более против Бога, как дерзкое и грубое вмешательство в деятельность Божественного Промысла, ведущего человека к вечному блаженству.

Убийство человека есть дерзость против Творца еще и потому, что каждый человек носит в себе образ Божий. Мотив этот ясно указывает Священное Писание, когда говорит: «кто прольет кровь человеческую, того кровь прольется рукою человека: ибо человек создан по образу Божию» (Быт.9:6).

Убийство есть великий грех против общества, против Церкви, против Царства Божия. Мы знаем, что основой всех этих форм человеческой жизни служит любовь. Любовь, как цемент, объединяет человечество, ведя его к высшей точке того мирового блаженного единства, когда «будет Бог всяческая во всех». Всякое проявление злобы, противодействуя любви, выщелачивая этот цемент из постройки Царства Божия, разлагает человечество, вносит рознь и препятствует, таким образом, достижению идеала общечеловеческого счастья. Убийство как проявление злобы есть поэтому грех против всего человечества, как препятствие на его пути к блаженству и единению с Богом. К этому следует еще добавить, что из всех проявлений злобы убийство есть самое сильное, самое злостное и потому самое вредное.

Наконец, убийство есть грех опасный и великий еще и потому, что это – грех непоправимый. Кражу можно исправить, вернув украденное, обиду можно заставить забыть, заслужив прощение, грубое слово можно загладить нежностью и лаской – убийство ничем поправить невозможно. Можно раскаяться, тяжелым подвигом вымолить прощение Божие, но вернуть жизнь убитому – не в нашей власти. Вот почему грех убийства всегда останется пятном и страшной тяжестью на совести.

Однажды к великому старцу пустыни, авве Зосиме, пришел атаман шайки разбойников, гроза проезжих караванов, наводивший ужас на всю окрестность своими дерзкими набегами.

– Авва, – сказал он, – я прошу иноческого пострига...

Старец взглянул на него с удивлением.

– Не удивляйся, – продолжал разбойник грустно, – меня замучила совесть... В последнем набеге на персидский караван мы убили двух женщин... У одной из них на руках был маленький ребенок. Нам невозможно было с ним возиться, и, чтобы малютка не страдал, я перерезал ему горло... С тех пор я не знаю покоя... Он все время стоит у меня перед глазами... окровавленный, трепещущий... Я не могу больше переносить! Я измучился... Старец, постриги меня! Может быть, мне удастся трудами и молитвою заслужить прощение у Бога!

Преподобный Зосима постриг атамана в иноки.

Прошло девять лет. Новый инок удалился в самый уединенный утолок пустыни и там в сырой, угрюмой пещере весь отдался покаянному подвигу. Он не жалел себя: самые суровые подвиги, самые тяжелые истязания, какие только изобрела аскетическая дисциплина восточных пустынь, нес он с готовностью и усердием. Только в этом напряжении всех сил, в страшном утомлении и изнурении подвижничества удавалось ему порой заглушить внутреннюю боль совести.

Но в один день он снова пришел к преподобному Зосиме. Отдай мне мои мирские одежды, – сказал он. – Я хочу вернуться в мир...

Сын мой! Что с тобой? Почему?

– Авва, авва! Я не могу успокоиться... Передо мной опять зарезанный младенец... В его глазах упрек, как будто он спрашивает: зачем ты убил меня?.. Господь не приемлет моего покаяния. Я хочу отдать себя суду и понести то, что я заслужил. Может быть, Господь простит меня!

Он надел свои прежние одежды, сам предал себя в руки правосудия и был усечен мечом.

Пролитая кровь вопиет к небу об отмщении.

Преступления же против личности (то есть против Бога и против ближнего) по Закону Моисея, наоборот, караются очень сурово. Практически все древние своды законов, в том числе Коран, устанавливают право выкупа, но Ветхий Завет однозначно заявляет: «не берите выкупа за душу убийцы, но его должно предать смерти… ибо кровь оскверняет землю». И вот почему: «кто прольет кровь человеческую, того кровь прольется рукою человека: ибо человек создан по образу Божию» (Быт. 9:6). В то же время для других правителей древнего Ближнего Востока, равно как впоследствии и для многих христианских стран, да и для Советского Союза, человек был скорее народнохозяйственной единицей, поэтому ему нетрудно было назначить цену: брать штраф за его убийство и, наоборот, отбирать его жизнь в уплату за причиненный ущерб. Вообще, человеческая жизнь рассматривается в том же кодексе Хаммурапи как некая денежная сумма, причем не такая уж и большая.

 

«Выкуп за убежавшего в город убежища, дабы позволить ему жить в своей земле прежде смерти первосвященника», – не допускался. Страх возмездия и стеснительное во многих отношениях проживание в городе убежища должны были приучать евреев к осторожности в обращении с жизнью ближнего. Разрешающее в данном случае значение смерти ветхозаветного первосвященника прообразовало собою, по учению блаж. Феодорита, искупительные плоды смерти первосвященника по чину Мелхиседекову (Толк. на кн. Чис., вопр. 50).