Бытие, Глава 9, стих 22. Толкования стиха

Посему некогда и дети Ноя, с обращенными назад стопами, покрыли срам отца (своего) (Быт. 9:23): что увидел бесстыдный, того скромный устыдился, а любящий прикрыл; (ибо) он оскорбил бы (отца), если бы и сам увидел (его наготу).

Поступок Хама показывал его злое и испорченное сердце потому, что он плохо относился к отцу, к которому от природы каждому заложены любовь и уважение. 

Не обойдем здесь и отцеругателя Хама: он смеялся над наготой отца. Писание же Святое (как полагает святой Златоуст) поносит его бесстыдство, когда в той истории упоминает его сына Ханаана, говоря: «Виде Хам, отец Ханаань, наготу отца своего» (Быт. 9:22), ибо не без таинственного значения здесь вспомянут Ханаан, сын Хамов, но в обличение и поругание самого Хама. Какое же обличение? Следующее: Хам столь был невоздержан в плотском сладострастии, настояй (приближаясь) совокуплению плотскому (2 Пет. 2:10), «аки конь и меск» (Пс. 31:9), что и во время страшного потопа, будучи в корабле, когда все находились в великом трепете, он один бесстрашный и бесстыдный не воздержался от своей жены и зачал сына Ханаана. Поэтому, когда Святое Писание, повествуя о том, как Хам насмехался над своим отцом, вспоминает и Ханаана, то оно обличает сие бесстыдство и невоздержание Хамово, как бы говоря: ты поносишь отца твоего, который во сне не чувствовал, как обнажился, а тебя поносит вся вселенная за то, что в столь ужасное и трепетное потопное время, когда все боялись грозы Божией и видели смерть пред своими глазами, и от всего воздерживались, ты один был столь безбоязнен и невоздержан, что не постыдился прикасаться к жене твоей. Для кого больший стыд, Хам? Для Ноя ли, который во сне обнажился, или для тебя, во время потопа совершавшего плотское совокупление? Дабы знали все последующие роды сию твою тайну и бесстыдство, ты, когда насмехаешься над отцом твоим, будешь назван отцом Ханаановым: «Виде Хам, отец Ханаань, наготу отца своего». Вот каким образом поносит святой Златоуст Хама, когда о нем говорит: «Почему, скажи мне, на сем месте Писание упомянуло имя сына Хамова? Для того, чтобы ты узнал бывшее невоздержание Хама, поработившего себя сладострастию; и с каким бесстыдством он отдавался чадородию во время столь великого смущения потопного, с тем же бесстыдством он дерзнул поносить и отца своего» (Беседа 28-я на Книгу Бытия, нравоучение 4-е). – Мы же да подумаем здесь о том, что всякий поносящий прегрешения других и сам не уйдет от поругания, но обличен будет в своем грехе пред другими и исполнится стыда. 

увидел... наготу отца своего. Увидел то, чего не должно было видеть, и разгласил то, что не подлежало разглашению.

В сегодняшнем чтении мы встречаем редкое для Священного Писания упоминание наго­ты. Адам и Ева до грехопадения были наги и не стыдились. Потом в жизнь первых лю­дей вошел грех: по слову Писания, они «уви­дели, что наги», и, устыдившись, сшили опоясания из листьев. И вот в предложенном нам отрывке мы читаем рассказ о том, как пра­отец Ной, не зная возможных последствий, пьет вино и нагим засыпает в своем шатре. Один из его сыновей, по имени Хам, заходит в его шатер и видит отца обнаженным. Са­мо по себе это действие никак не может быть греховным, потому что, заходя в шатер отца, сын не мог знать, что именно увидит внутри. После этого Хам выходит и рассказывает об увиденном братьям, которые берут одежду и, зайдя в отцовский шатер спинами вперед и не смотря на отца, покрывают его. Проснув­шийся Ной проклинает потомков Хама, что выглядит крайне суровым наказанием. Но что же такого сделал Хам? Что такого видели в наготе древние, если так реагировали в по­добных ситуациях? Ответ кроется в истории Адама и Евы, точнее, в том, чем была и чем стала нагота для них.

С точки зрения Библии в наших телах са­мих по себе нет ничего скверного, потому что мы созданы Богом. Однако после грехопаде­ния нагота стала восприниматься как символ опозоренности и беззащитности. Это сегодня человек ассоциирует наготу с влечением и по­хотью, которые, в свою очередь, часто связаны с грехом. В древности, говоря о наготе, люди в первую очередь видели в ней то, что почув­ствовали Адам и Ева: незащищенность и ли­шение всякого статуса. И именно это происхо­дит в отношениях между Ноем и Хамом. Дело не в том, что Хам видел, а в том, как он к это­му отнесся.

Совсем недавно в водах потопа погибли люди, мысли которых были «злыми на всякое время». Но что такое злые мысли? Это мысли, лишенные любви, лишенные уважения, снис­хождения, терпения, мысли эгоистические и потребительские. И вот Хам — один из тех, кто выжил после потопа. Однако, вместо того чтобы проявить любовь и снисхождение к не­мощи отца, вместо того чтобы покрыть его не только в физическом смысле, но и в смысле ду­ховном, он рассказывает об этой немощи дру­гим, совершая враждебный и унижающий по­ступок. Этим Хам показывает, что зло живет в его сердце. 

Наверное, в европейской культуре нет челове­ка, который бы не был знаком с этим печаль­ным библейским эпизодом. И нет человека русской культуры, который бы не понимал, что означает хамство, и который в своей жиз­ни ни разу бы не столкнулся с его проявле­ниями. Некоторые протестантские пропо­ведники на основании этого отрывка книги Бытия сумели найти оправдание рабству в той форме, в которой оно имело место в Север­ной Америке. Согласно Священному Писа­нию, потомки сына Хама Ханаана населили Африку, с точки зрения библейского этноге­неза все африканцы — хамиты, следователь­но, им определено быть в подчинении у по­томков двух других сыновей Ноя. Безусловно, такое прочтение книги Бытия не имеет ни­какого отношения к христианству, это абсо­лютно спекулятивное понимание библейской истории. Хам живет в каждом из нас. Иначе в русском языке не было бы слова «хамство» и не было бы того явления, которое им обо­значается. Как мы все прекрасно понимаем, хамство не имеет отношения к рабовладению или же к эксплуатации человека человеком. Толкователи этого библейского отрывка тра­диционно делают акцент на почитании роди­телей. Святитель Кирилл Александрийский в своем комментарии говорит так: «Оно, ко­нечно, убедит избравших жизнь законную со­всем ничего не ставить выше уважения к ро­дителям и избегать, как самого опасного во всех отношениях дела, насмешки над ними, хотя бы они, увлекаемые немощью природы, легко уклонялись и к неприличному. Что мы обязаны всегдашним почтением к родителям, о том и Божественный закон наставляет нас. Повелев наперед любить единого и по есте­ству Бога от всей души и от всего сердца, он говорит: „Почитай отца твоего и мать твою... чтобы продлились дни твои на земле" (Исх. 20:12): ибо родители как бы изображают со­бою Бога и подражают Ему». То, что не все­гда легко увидеть в родителях образ Бога и об­раз для подражания, мы знаем и из истории Ноя. Но история его сыновей показывает, что вне зависимости от нравственного облика ро­дителей забота и почитание лежат исключи­тельно в плоскости душевного настроя детей: ведь двое из троих сыновей смогли найти в се­бе силы для корректного и уважительного от­ношения к своему отцу. Если же взять более общий смысл, то этот библейский отрывок учит нас видеть в любом человеке образ Бога, не обращать внимания на нравственные па­дения друг друга и, как следствие, относить­ся к каждому так, как отнеслись к своему от­цу Сим и Иафет.