Бытие, Глава 27, стих 22. Толкования стиха

Ревекка обвязала руки и шею Иакова козлиною кожею, и это было прообразованием Пресвятой Девы Богородицы. Как Ревекка обложила козлиною кожею Иакова, так облекла в утробе Своей плотию и Богоматерь Сына Божия. Иаков был прообразом Христа. Как Иаков принял на себя подобие Исава и козью кожу на руки и шею, так и Христос принял образ или подобие раба и понес грехи человеческие на теле Своем. Когда говорил Иаков к отцу своему, то голос его был голосом Иаковым, но руки его были подобны рукам Исава; так и проповедь Христа и сила Его слов были Божественными, но Божество Его было прикровенно человечеством. Не узнал Исаак Иакова, пришедшего к нему в образе Исава; не узнали также и иудеи обетованного им и пришедшего к ним Мессию, «Иже зрак раба приим, в подобии человечестем бысть, и образом обретеся яко человек» (Флп. 2:7).

 И опять: что преступнее лжи и обмана, допущенного даже по отношению к стороннему, не говорю уже – к родственнику или отцу? Однако патриарх Иаков (Быт. 27:19–24) не только не навлек никакого осуждения или порицания за это, но и наделен всегдашним наследием благословения, и справедливо, потому что он пожелал благословения, назначенного первородному, не по страсти к настоящей выгоде, а по вере в вечное освящение; а Иуда предал смерти Искупителя всех не для спасения человеческого, а по страсти сребролюбия. И тому, и другому дано возмездие за дело их по определению их ума и по намерению воли, потому что и тот не думал действовать для обмана, и этот – для спасения. И воздается праведное возмездие каждому за то, что держал в уме, а не за то, что вышло хорошего или худого против желания делающего. Потому праведнейший Судия признал допустившего такую ложь извинительным, даже похвальным; так как без нее он не мог бы получить благословение первенца. И нельзя ставить в порок то, что произошло по желанию благословения. Иначе вышесказанный патриарх оказался бы не только несправедливым к брату, но и обманщиком отца и святотатцем, если бы, имея другой путь для получения благодати того благословения, он захотел избрать тот, какой был бы предосудителен и вреден брату. Итак, видите, что Бог смотрит не на последствие дела, а на намерение ума. Итак, разъяснив это, возвратимся к предложенному вопросу, для уяснения которого все это предварительно сказано; желал бы я, чтобы вы сперва ответили мне: для чего вы связали себя узами того обещания.

Итак, о лжи так надо думать и так пользоваться ею, как чемерицею. Если она будет принята в смертоносной болезни, то она бывает полезна. Впрочем, принятая без крайней нужды бывает очень вредна. Так мы читаем, что святые и богоугодные мужи безвинно употребляли ложь, как например Раав, коей Св. Писание (Нав.2)  не только не приписывает никакой добродетели, но упоминает еще о распутстве; за такую ложь, которой она захотела лучше скрыть соглядатаев, нежели выдать, заслужила быть причисленной к народу Божию с вечным благословением. А если бы она захотела сказать истину или позаботиться о спасении граждан, то, без сомнения, она не избежала бы угрожавшей гибели со всем домом своим, не была бы присоединена к виновникам Рождества Господня, не была бы включена в родословие патриархов, через преемство своего поколения не удостоилась бы произвести Спасителя всех. Потом Далида (Суд.16), заботясь о пользе сограждан, узнав истину, выдала ее, за то подверглась вечной погибели, оставив всем только память своего злодеяния. Итак, когда за открытие истины угрожает какая-нибудь большая опасность, тогда можно прибегнуть к обману (Например, путешественник на распутье встречает разбойников, которые спрашивают его, по какой из двух дорог поехал преследуемый ими человек, коего они хотят ограбить и убить; он указывает им совсем другую дорогу, а не ту, по которой уехал преследуемый, и этим обманом избавляет несчастного от смерти, а разбойников от преступления. А если бы сказал правду, то они, догнав, убили бы его), впрочем, так, чтобы при этом иметь смиренное сознание своей виновности (Нужно считать это искушением, постигшим нас за грехи. Св. Дорофей говорит, что когда случится необходимость уклониться от слова правды, то и тогда человек не должен оставаться беспечальным, а каяться и плакать перед Богом, и считать такой случай временем искушения; и на такое уклонение решаться не часто, а разве что в одном случае из многих). А когда нет крайней необходимости, то со всей осторожностью нужно избегать лжи, как смертоносной; как мы сказали о питье чемерицы, что тогда полезно принимать его, когда угрожает неминуемая и смертоносная болезнь. Если же принимается при здоровом, не расстроенном состоянии тела, то зловредная сила тотчас проникает в жизненные органы. Это ясно открылось на Рааве Иерихонской и патриархе Иакове, из которых первая иначе и не могла бы избежать смерти, как этим средством, а последний не мог бы достигнуть благословения первородного. Бог испытывает и судит не только слова и действия наши, но видит желания и намерения. Если Он видит, что кем-либо сделано или обещано что-нибудь для вечного спасения и для божественного созерцания, то хотя бы людям и казалось то суровым и неправым, однако Он, видя благочестие сердца, судит не слова, а намерение воли; поскольку надо смотреть на цель дела и на расположение делающего, по которому некоторые, как выше сказано, могли даже и ложью оправдаться, а другие через обнаружение истины сделать грех и заслужить вечную смерть. Взирая на эту цель, и патриарх Иаков не побоялся, облекшись кожею, принять косматый вид тела брата, похвально послушался матери, внушавшей этот обман. Он видел, что от этого ему больше пользы будет ради благословения и правды, нежели от соблюдения откровенности. Ибо он не сомневался, что излиянием отеческого благословения пятно обмана будет совершенно смыто, как какое-нибудь облако веянием Св. Духа скоро будет уничтожено, и вследствие этого притворства ему будет дана награда большая, нежели за непритворную истинность.

И вот что получилось. Исаак, состарившись, решил дать благословение старшему своему сыну, поставить его патриархом над народом Божиим. Он послал Исава поймать дичь, приготовить любимое его кушанье и принести ему. Ревекка, услышав этот разговор, задумала коварство. Как мать, она любила обоих сыновей, но старший был крепкий и сильный, человек полей (Быт. 25:27) и мог сам за себя постоять. Младший же, домашний, живущий в шатрах, был несамостоятельным. Ему нужно было отцово благословение. И Ревекка затягивает петлю обмана на шее собственного любимого сына. Иаков еще не понимает, что означает его имя. Не знает, что обманщик будет обманут. И он охотно подыгрывает матери в ее дурной затее.

Исаак благословляет Иакова

Мать, пользуясь тем, что у Исаака к старости притупилось зрение, говорит Иакову, чтобы тот, надев на себя шкуры молодых козлят, подошел к отцу и, представившись Исавом, получил отцово благословение. Иаков так и сделал: взяв приготовленную матерью пищу, вошел к отцу и представился Исавом. Голос выдает его. И отец просит подойти его поближе, чтобы удостовериться в том, что это действительно его сын, Исав. Иаков подходит, отец трогает его, чувствует грубую волосатую кожу. Да, это человек степей, сын полей. И Исаак благословил Иакова. Через некоторое время приходит за благословением Исав, выполнивший наказ отца поймать и приготовить дичь. Но дело уже сделано. И как тот монах, пришедший к своему монастырю и услышавший: «Ты уже не монах, да ты уже и не христианин», – он узнает, что брат его получил благословение. Вспомнил он тогда чечевичную похлебку, да дело сделано.

А что будут вспоминать те, кто собирается голосовать за безбожников, когда будут разрушать храмы? Когда будут расстреливать священников? Многое тогда стоит вспомнить.

Обман не принес счастья Иакову. Отец отсылает его от себя за обман. Он уходит из семьи и вернется в свой дом только тогда, когда Исаак уже умрет. Тогда Исав не станет спорить с ним, стоя у тела умершего отца.

Может быть, когда-нибудь и наши политические течения примирятся между собой, но не дай Бог, чтобы это было как у Исава с Иаковом – стоя перед «мертвым телом» истерзанной России.