Бытие, Глава 20, стих 2. Толкования стиха

Дважды испытывается и скромность Сарры, потому что требуется она ото всех.

 В этом городе с Авраамом случилось подобное тому, что было с ним в Египетской земле. Герарский царь Авимелех, услышав, что праведная Сарра не жена, но сестра Аврааму (ибо ее Авраам так называл), послал за нею и взял ее к себе, хотя та и не желала. Однако Бог верных своих рабов как в Египте, так и в Гераре сохранил необидимыми 
                Авимелех взял Сарру не для блуда и прелюбодеяния, но желая взять ее себе в законную супругу, как он и оправдывался пред Богом в сонном видении, говоря: я сделал это в простоте сердца моего и в чистоте рук моих, ибо сам Авраам говорил, что она ему сестра, и она (Сарра) сказала, что он ей брат. Царь этот был чист от греха прелюбодеяния, но не без причины был наказан за несправедливую обиду. Несправедливая обида эта заключалась в том, что бралась жена насильно и против ее собственного желания. Пожелал же Авимелех иметь Сарру ради ее красоты, так как она была лицом весьма прекрасна; поэтому-то Авраам и боялся, что он будет убит злыми людьми из-за ее красоты, и посему не женою, но сестрою называл ее между людьми беззаконными и небогобоязненными в Египте и Гераре. 
                Мы же здесь не можем не удивиться тому, что Сарра, находясь уже в заматорелых летах, не погубила цвета молодостной своей красоты, ибо ей было от рождения уже девяностый год. Почему она, находясь в преклонных летах, казалась лицом молодою и прекрасною, в объяснение сего толковники Божественного Писания указывают следующие причины: она обладала хорошим природным устройством и не рождала детей, и не кормила их своею грудью; она была воздержанна, не пресыщалась в ядении и питье, но всегда была трезва; с того времени, когда она познала свое неплодство и сопрягла рабыню со своим мужем, она уже не обращалась к мужескому совокуплению даже до того времени, когда явился им Бог в трех лицах ангельских и обещал разрешить неплодство. Все эти причины способствовали сохранению Сарриной красоты до старости неувядающею. 
                 Мы же к этому присоединим и то, что, кроме вышеуказанных естественных причин, сохранявших красоту в Сарре, более всего способствовало красоте ее праведное и святое ее житие, благодать Божию к себе привлекающее.  «Якоже бо, – как говорится в Екклесиасте, – мудрость человеку просвещает лице его, сице и богоугодное житие лице творит светло и красно» (Еккл. 8:1-3). Таково было лицо Сифово, таково же Моисеево, таково Иудифи, таково было лицо первомученика Стефана, как лице ангельское. Как фонарь, имеющий в себе зажженную свечу, просвещается и сияет, и светит во тьме ночной, а не имея зажженной в себе свечи, делается темным, ни сам не просвещается и ни другим не светит, – так подобно и человек, как фонарь свечу, имеет в себе душу, которая, если возжжена любовью к Богу, светит добрыми делами, и лицо такого человека бывает светло и прекрасно, ибо находящаяся внутри него благодать Божия отражается и на лице.
                Вспомним здесь об одном из преподобных-о Памве святом. В его житии повествуется, что по причине изобильно обитавшей в нем благодати Божией он был подобен райским жителям. В тленном теле живя еще между людьми, он уже являл в лице своем образ райского нетления, будучи не только душою, но и телом просвещен, и сияло лицо его славою, как в древности сияло лицо святого пророка Моисея. Об этом в Патерике пишется следующее. Преподобный Памва три года проводил в молитве к Богу, постоянно говоря: Господи, молю Тебя, да не прославишь меня на земле. Прославляющий же Своих угодников Бог столь прославил его, что братия не могли смотреть на его лицо из-за славы, которую он имел. Так святой на земле был прославлен в теле своем еще прежде своего прославления на небесах! 
                Как богоугодное и святое житие просвещает лицо человека, так и наоборот, небогоугодное и скверное житие, имеющее потемненную грехами душу, делает лицо человеческое неблагообразным и темным. Это можно видеть из жития Нифонта. Будучи еще в молодых летах, он неудержно отдавался греховным вожделениям. Однажды он пришел к другу своему Никодиму ради посещения. Никодим же, с удивлением смотря на лицо Нифонтово, ужаснулся, но однако молчал. Тогда Нифонт сказал: что ты на меня смотришь, как на незнакомого тебе! Никодим отвечал: поверь мне, брат, что я никогда тебя не видел таковым, как ныне, ибо лицо твое страшно, как у мурина. Юноша, услышав об этом, устрашился и вместе с тем устыдился; закрыв лицо свое рукою, он отошел печальным. Идя дорогою, он говорил себе: горе мне, грешному, ибо если в сем мире я черен душою и телом, то каковым я буду на суде Божием! 
                Вот как злое богопрогневательное житие делает лицо человеческое некрасиво! Лицо же праведной Сарры и в старости просвещалось молодостной красотою, ибо она жила в Боге праведно и свято, и душа ее была в ней как светильник, горящий и светящийся пред Богом. Ибо внутренняя, душевная красота ее содействовала красоте внешней, плотской. Некоторые говорят о Сарре и то, что Бог, разрешая ее неплодство в старости и подавая силу к зачатию и рождению, возвратил ей и прежнюю красоту, возвратил потому, что она угодила Ему. Он наделил ее красотою лица, желая явить человеческим глазам внутреннюю ее красоту душевную. 
                Здесь увещание тем женам, которые красят и расписывают свои лица, и пристыжение их безобразия. Для чего они красят свои лица, как гробы окрашенные? Потому что не имеют естественной красоты. Почему же они лишены естественной красоты? Более всего потому, что не жительствуют так, как жила праведная Сарра – чисто, воздержанно, праведно и богоугодно, но изнуряют дни свои в преизлишних сладострастиях без воздержания, не заботясь о богоугождении. Поэтому внешний вид лица их не сияет естественною красотою, ибо их души в них темны, а когда, по словам Христовым, темно душевное око, то бывает и тело темно (Мф. 6:23 и Лк. 11:34); ничто так не убивает цвета юной красоты, не погубляет благолепия и не делает лица сморщенным и старческим, как небогоугодное невоздержание от похотей плотских с пресыщением и пьянством.  

После этого пошел Авраам к Филистимлянам, и из опасения говорил о Сарре, что она сестра ему; «посла же Авимеле́х царь Герарский и взя Сарру»... Если бы Сарра по зачатии Исаака не возвратила себе юности, то, конечно, Авимелех не ощутил бы вожделения к той, которой было уже девяносто лет.

Посмотри, какие тяжкие чувства стесняли душу праведника, и какой страх поражал его. Прежний, хотя очень сильный, страх потерять жену теперь уступил место страху смерти. И чтобы избежать смерти, он должен был видеть собственными глазами, как сожительница его впала в руки Царя. А сколь невыносимо это, о том знают имеющие жен. Потому и Премудрый сказал: «Ревность — ярость мужа, и не пощадит он в день мщения, не примет никакого выкуп» (Притч. 6:34, 35). Но это тяжкое и для всякого другого невыносимое обстоятельство, посмотри, как великодушно перенес праведник, по страху смерти. То же обыкновенно бывает и в телесных страданиях. Когда две болезни в одно и то же время поражают наше тело, то усиление одной подавляет другую; мы всецело предаемся чувству сильнейшей боли, и часто даже вовсе не ощущаем другой, потому что чувство сильнейшей боли увлекает нас и не дает чувствовать болезни слабейшей. Точно таким же образом этот праведник, видя угрожающий ему страх смерти, все прочее считал более сносным. Впрочем, слыша это, возлюбленный, не обвиняй праведника в малодушии, за то, что он боялся смерти. Но лучше подивись, какое великое человеколюбие оказал нам Господь в том, что смерть, в то время страшную для самых праведных и святых, Христос сделал для нас презренною, что над тою самою смертью, которой страшились мужи добродетельные, имевшие такое дерзновение пред Богом, теперь смеются юноши и девы. Смерть теперь уже не то, что была прежде, а сон, удаление и переселение из худшего мира в лучший. Смерть Господа даровала нам бессмертие; сошедши в ад, Он сокрушил силы его и разрушил его могущество; и этот ад, прежде страшный и неодолимый, Христос сделал теперь столь презренным, что некоторые люди (не боясь его) стремятся и спешат переселиться отсюда. Так и Павел восклицает, говоря: «Разрешиться и быть со Христом … несравненно лучше» (Флп. 1:23). Но все это только ныне, — после пришествия Христова, после того, как сокрушены врата медные и Солнце правды воссияло по всей вселенной. А в те (древние) времена (смерть) имела еще страшный вид и потрясала душу тогдашних праведных мужей, так что все другое, хотя бы по видимому и невыносимое, они переносили легко. Таким образом, и этот праведник, опасаясь коварства жителей Герарских, выдавал (Сарру) не за жену, а за сестру, и таким образом там жил. И как переселиться в Египет Бог попустил ему с тою целью, чтобы тамошние невежественные и бесчувственные (жители) узнали добродетель праведника, так и здесь Господь показывает Свое долготерпение, чтобы и терпение праведника просияло во всем, и Божие к нему благоволение сделалось явно для всех. «Послал Авимелех, царь Герарский, и взял Сарру». Представь себе душевную бурю, какую должен был вытерпеть праведник, видя похищение своей жены, и не имея никакой возможности защитить ее. Но он все переносил безмолвно, будучи уверен, что Господь не оставит его, а подаст скорую помощь. Надобно дивиться и великой любви Сарры в том, как она хотела избавить праведника от опасности смерти. Ведь она могла, открыв тайну, избегнуть несомненно угрожавшего ей бесчестия. Но она решилась перенести все великодушно, чтобы спасти праведника. И исполнилось сказанное: «Будут одна плоть» (Быт. 2:24). Они так заботились о спасении друг друга, как бы составляли одну плоть, и показывали такое единомыслие, как бы имели одно тело и одну душу. Да слышат это мужья, да слышат и жены: жены, для того, чтобы питать такую же любовь к мужьям и ничего не считать важнее их спасения; а мужья — чтобы иметь столь же великое к ним расположение, и поступать во всем так, как бы имели одну душу и составляли одно тело. 3. Вот истинное супружество, когда между супругами царствует такое согласие, когда между ними столь тесный союз, когда они соединены взаимно такою любовью. Как тело никогда не может быть в несогласии само с собою, равно и душа сама с собою, так и мужу с женою должно не разногласить, но жить в единении. Отсюда может произойти для них бесчисленное множество благ. Все блага стекаются там, где такое единодушие, — там мир, там любовь, там душевное веселье; нет там ни ссоры, ни брани, ни вражды, ни сварливости; все это исчезает, потому что корень всех благ, т. е. единомыслие, уничтожает все это.

она сестра моя. В ст. 11 и в 12,11-13 объясняется, почему Авраам называет Сарру своей сестрой. Авимелех. Такое имя носил правитель Тира, о чем упоминается в клинописях Тель-эль-Амарны.

Авраам, следовательно, не желает сейчас, чтобы добродетель называлась его женой ¹. Ведь пока добродетель зовется его женой, она принадлежит только ему и не может быть разделена с кем-либо. И удобно и подобает быть так, чтобы добродетель души сохранялась внутри нас и была нашей личной до тех пор, пока не достигнем мы совершенства. А когда достигнем мы совершенства настолько, что сможем учить других, тогда не будем более прятать добродетель в глубине души как жену, а как сестру соединим с другими желающими ее. Для тех, кто относится к совершенным, божественное слово гласит: Скажи, что мудрость сестра твоя (Притч. 7:4 LXX). Поэтому и Авраам сказал, что Сарра сестра его. ...Тем не менее, фараон также однажды захотел получить Сарру (Быт. 12:15), но он не желал от чистого сердца, добродетель может соединиться только с чистотой сердца. По этой причине Писание сообщает, что Господь поразил тяжкими ударами фараона и дом его за Сарру, жену Аврамову (Быт. 12:17). Ведь добродетель не могла ужиться с разрушителем - как переводится на наш язык «фараон».

Авимелех, царь герарский, берет Сарру в свой дом. «И сказал Авраам о Сарре… она сестра моя…» Этот уговор, как мы знаем, был заключен у Авраама с Саррой еще перед самым выходом из Ура Халдейского, был однажды повторен в Египте и теперь повторяется еще раз (Быт. 12:11; Быт. 20:13). Слов этого стиха, стоящих в скобках, не имеет еврейская Библия; но уместность их в греческой и славянской Библиях оправдывается предшествующим контекстом Быт. 12:11–12. «Авимелех, царь Герарский… взял Сарру…» Имя «Авимелех» семитического происхождения и буквально значит: «отец мой, царь», или «царь-отец». Оно служило общим титулом филистимских царей наподобие того, как «фараон» у египтян, «падишах» у др. персов и нынешних турок и т. п. Странным, по-видимому, кажется то, чем мог прельститься Авимелех в девяностолетней Сарре (Быт. 17:17). В ответ на это предполагают, что или Сарра, получив от Бога способность к деторождению, получила и физические силы, необходимые для этого, и, следовательно, как бы вновь расцвела (Иоанн Златоуст и др.), или же, что Авимелех таким путем хотел завязать дружбу и союз с мнимым ее братом, богатым и могущественным номадом-патриархом Авраамом.

Ибо он боялся и проч. Сие объяснение читается только в греческом тексте и, вероятно, прибавлено догадкою, по примеру подобного сказания в главе XII. Послал Авимелех, царь Герарский, и взял Сарру. Достойно примечания, что здесь не говорится, как прежде в подобном случае, о красоте Сарры, которая теперь, конечно, уже не в летах цветущей красоты, имея 90 лет от рождения. Можно полагать, что намерение Авимелеха вступить в супружество с Саррою клонилось к тому, чтобы посредством сей родственной связи присоединить к своему народу и царству многолюдный, сильный, богатый и вне союза опасный для него дом Авраама.