Толкование Бытие, Глава 1: Стефан Домусчи иерей

Человеческая жизнь в масштабах Вселенной и ее истории очень коротка и на первый взгляд незначительна. Для людей древности даже мо­гучее дерево, которое они помнили с детства и видели в старости, казалось символом че­го-то надежного, непреходящего... Что уж го­ворить о горах, звездах и всех тех явлениях ма­териального мира, на которые человек никак не мог повлиять? Естественно, люди древно­сти задавались вопросами: откуда мир? как он возник? почему он именно таков? Ответы мог­ли быть самыми разными, хотя нередко они имели общие черты.

Текст, который мы прочли, — это часть биб­лейского рассказа о сотворении мира. Первые строки Библии: «В начале сотворил Бог небо и землю». То есть, иными словами, Он сотво­рил все. Конечно, Писание написано на древ­нем языке и может показаться устаревшим для того, кто привык к научному языку изложе­ния... Но Библия, и книга Бытия в частности, никогда не претендовала на научность своих слов о мире, она говорит не о том, как все про­исходит, но о том, для чего происходит, для ка­кой цели все существует и как человеку этой цели достичь.

В годы государственного атеизма в на­шей стране рассказы о сотворении мира счи­тали частью еврейской мифологии, такой же, как мифология греческая, египетская или ин­дийская... Однако Церковь обращается к кни­ге Бытия совершенно не случайно. Стоит по­мнить, что во время Великого поста для тех, кто готовился принять Крещение, начинался период более интенсивных занятий, в том чис­ле и богословских. Будущие христиане должны были воспринять не только нравственные нор­мы, но и основные черты библейского миро­воззрения, которое при внимательном рассмо­трении значительно отличается от язычества.

В первую очередь книга Бытия практиче­ски ничего не говорит о Боге, но сразу начина­ется с рассказа о сотворении мира. В отличие от многочисленных мифологий, в ней нет ника­ких рассуждений о том, каков Бог, нет никакой

Его «истории», никаких старших и младших, нет объяснений того, почему появляется мир. Во все века и для всех народов эти заниматель­ные вопросы составляли основу мифологии, но библейское повествование о сотворении мира обращено к древним евреям, которые выходят из египетского рабства... Их сознание, несмо­тря на заключение Завета с истинным Богом, было практически полностью языческое.

Начиная книгу Бытия с рассказа о Творе­нии, Моисей вступает в заочный спор с языче­ством, стремится искоренить его. И если языч­ники обожествляли части этого мира: небо и землю, моря и горы, животных и растения, — то главная идея, которую сообщает Моисей, го­воря о сотворении мира, как раз в том, что Бог и мир не сосуществуют как равные явления. Бог не часть мира и от него не зависит. Он един­ственный существует Сам по Себе и дает миру существование как дар. В основе жизни мира — Его замысел, и Он ведет мир к Своим целям.

Эта мысль может показаться теорией, да­лекой от реальной жизни. Однако именно она позволяет человеку стать по-настоящему сво­бодным. Если Бог — единственный и истинный Творец, то, доверяя Ему, человек не зависит ни от звезд, ни от слепой судьбы, ни от ложных бо­гов... Всего себя и всю свою жизнь он предает в руки Творца.

Еще несколько десятилетий назад даже в рам­ках школьной программы можно было услы­шать такое утверждение: «Наука доказала, что Бога нет». В университетах существова­ли кафедры научного атеизма и люди всерьез утверждали, что наука и религия противоре­чат друг другу. К сожалению, сами верующие поддались этой манипуляции и, в свою оче­редь, стали считать науку чем-то, что проти­воречит их вере. На самом же деле, если по­мнить о том, что Бог нематериален и как Творец мира находится вне его, станет понят­но, что ни одна естественная наука своими методами не может Его исследовать. Физика, химия, биология и все естественные науки из­учают материю мертвую или живую. Если бы наука имела возможность доказать бытие Бо­жие своими научными средствами, это озна­чало бы что Бог оказывается частью матери­ального мира и, естественно, никаким Богом с большой буквы уже не является. Выходит, если физик говорит «Бога нет», это не значит, что Его действительно нет, это значит лишь то, что Бог — не поле, не волна, не вещество, ничто другое из материального мира, кото­рый эта самая физика исследует.

Почему же считалось, что наука что-либо доказала в этом плане? (Речь в первую оче­редь шла о биологии и теории эволюции.) Раз­ве ограниченность науки не была очевидна? Ответ прост. Логика была такова: если жизнь развивается сама по себе, значит, Библия, ко­торая говорит о том, что Бог сотворил мир, ошибается. А раз Библия ошибается, значит, и Бога нет.

Конечно, последний вывод не следует из предыдущего, и, если не права Библия, это со­всем не значит, что Бога нет как такового... Другое дело, что проповедникам атеизма ка­залось, что подобная логическая оплошность не так страшна и можно ее не учитывать.

Но на самом ли деле наука противоречит идее Творения?

Сегодняшнее чтение начинается с утвер­ждения, после которого практически любой биолог начинает сомневаться в библейском тексте. Дело в том, что в четвертый день, о ко­тором сегодня идет речь, Бог создает светила: большое и малое, для отделения дня от ночи. И все бы ничего, но в третий день Бог создает траву, сеющую семя, и древо, плодовитое по роду его. Сначала трава, а потом солнце? Как к этому можно относиться всерьез?

Но в том-то и дело, что книга Бытия — не трактат по биологии. Ее вполне можно вос­принимать всерьез, если извлекать из нее не биологическую, а религиозную информацию. В тексте есть своя поэтика, свой особый, об­разный язык, свои законы построения... В дан­ном случае биолог может не переживать, пото­му что свет Бог сотворил в первый день. Кроме того, и само слово «день», по-еврейски «йом», не обязательно переводить как «день», оно мо­жет означать и просто любой период времени: день, год, эпоху...

Объяснений появлению солнца и луны в четвертый день довольно много. Одно из них состоит в том, что в первые три дня создается материя, а в следующие три дня она оформля­ется. Возможны и иные варианты. Для книги Бытия важнее другое: солнце и луна, которые воспринимались в Египте как боги, оказыва­ются просто светилами, которые помогают раз­личать день и ночь. Снова и снова мы видим, как Моисей борется с языческим восприятием мира. 

Конечно, создание мира — это тайна. Имен­но поэтому в Церкви нет однозначного толко­вания дней Творения и того, что в них проис­ходило. Есть люди, которые верят, что каждый день был равен нашим суткам, есть те, кто по­лагает, что Бог вообще все сотворил мгновен­но, наконец, некоторые христиане считают, что Бог создал материю и направлял ее эволю­ционное развитие... Эти взгляды очень разные, но в одном они сходятся: Бог — Творец и Упра­витель Вселенной, и именно Ему мы должны быть благодарны за тот прекрасный мир, в ко­тором живем.

Когда-то, задолго до Рождества Христова, стра­дающий праведник, которого звали Иов, обра­щался к Богу с вопросом: «Что такое человек, что Ты столько ценишь его и обращаешь на не­го внимание Твое?» В тот момент он не был знаком ни с географией, ни с астрономией. Не мог оценить масштабов Земли и Вселенной... Она ограничивалась для него той территорией, на которой он жил, или той, о которой ему рас­сказывали. И все же, понимая разницу между Богом и творением, Иов недоумевал: почему человек важен для Бога?

Сегодня, когда мы знаем пределы Земли и заглядываем в глубины космоса, когда нам известно о триллионах галактик, в которых на­ходится бесчисленное множество звезд и пла­нет, как не прийти от этого знания в ужас и не посчитать себя ничего не значащими микроба­ми в масштабах Вселенной?

Открывая новые галактики, глубины океа­на и сложные механизмы работы человече­ского мозга, наука может ответить на вопросы «что и как», но неспособна дать ответ на во­прос: для чего? Есть ли смысл нашего суще­ствования? Или оно результат игры случая?

На первый взгляд сегодняшнее чтение про­сто рассказывает об окончании Творения. Ше­стой день начинается с того, что Бог повелевает земле произвести самых разнообразных жи­вотных. Однако творение на этом не прекра­щается. Останавливая привычный ритм пер­вых дней, Бог создает человека иначе, чем весь остальной мир.