4-я книга Царств, Глава 21, стих 2. Толкования стиха

Манассия дерзнул на безмерные преступления, потому что простер свои руки на святыню, внес в храм мерзости, наполнил город убийствами и совершил другие непростительные беззакония. Но все же после таких великих преступлений он все омыл. Каким же образом? Покаянием и добрым произволением. Ибо нет, нет такого греха, который не покорился бы и не уступил силе покаяния, или вернее, благодати Христовой. Ибо как только мы обращаемся, Он уже нам помогает. И если хочешь быть добрым, никто не препятствует, или вернее, хотя дьявол и препятствует нам, он не имеет силы, когда ты сам избираешь лучшее, и таким образом самого Бога привлекаешь в союзники.

Потом, после смерти Езекии, царскую власть получает сын его Манассия, который был так нечестив, что не оставил без исполнения ни одного вида нечестия. На Соф. 1:1

делал он неугодное в очах Господних. Царствование Манассии - период самого тяжкого за всю историю Иудеи отступничества. Обращая вспять благие преобразования своего отца, Манассия покровительствует распространению в стране язычества (см. ком. кет. 3-11). подражая мерзостям народов, которых прогнал Господь от лица сынов Израиле-вых. См. Втор. 4,25; 9,4; 18,9; 3 Цар. 14,24; 16,3.

Не касаясь политической стороны более чем полувекового царствования Манассии, священный писатель 4 Цар. останавливается исключительно на глубоком религиозно-нравственном падении иудейской жизни при Манассии: по этому изображению (ст. 2-16) царствование Манассии является самой мрачной эпохой в истории южного Иудейского царства. Как понять, чем объяснить тот факт, что у благочестивого, истинно теократического царя оказался столь резко противоположного направления сын и преемник, что все благодетельные реформы первого были уничтожены и низложены реакцией последнего? Прежние толкователи в объяснение этого считали достаточным указать на злую волю самого Манассии и на развращающее влияние на него придворной партии, сохранившейся еще от времени Ахаза. Блаж. Феодорит говорит: "что в существах одушевленных преобладает не природа, но воля, свидетель тому Манассия, оставивший благочестивый образ отца и пошедший противоположным путем" (вопр. 53). Другие толкователи полагают, что, вступив на престол, Манассия (как некогда Иоас по смерти Иодая, 2 Пар. 24:17-18) поддался влиянию нечестивой придворной партии, даже при Езекии противодействовавшей авторитету пророков (Ис. 28:7; Ис. 30:9-10), а после его смерти решившейся находить в Иерусалиме и Иудее чистое язычество. (Кeil. Die Bucher der Konige. 1865, s. 348. Kleinert. Richm Handworterb. d. bibl. Alterth. Bd. II, s. 962). В новое время библеисты - теоретики развития объясняют введенный Манассией религиозный синкретизм политическим положением Иудеи, а его время - всецело вассальной зависимостью, совершенно изгладившей у Манассии и его народа впечатление силы Иеговы и победы его над ассирийскими богами (в неудачном походе Сеннахирима) и повлекшей за собой культурное, духовное и религиозное влияние Ассирии на Иудею; при этом Манассия не только старательно обеляется от пятен, будто бы незаслуженно лежащих на его памяти, но ему приписываются и положительные заслуги пред историей израильского народа, напр., по части заимствований евреями космогонических и иных представлений из религии, мифологии, законодательства Ассиро-Вавилонии (Stade, Gesch. Jsr. I, s. 625-640. Ср. у проф. А. П. Смирнова. Новое построение истории израильского народа и новые суждения об исторических лицах его. Прибавлен. к твор. св. Отцов. 1887, ч. 40, с. 198 и д. ). Крайность этого взгляда и противоречие его Библии очевидны сами собой.