2-я книга Ездры, Глава 4, стих 30. Толкования стиха

Не напрасно Диоген, греческий философ, блудную страсть назвал царицей царей, потому что она властвует не только над обыкновенными людьми, но и над царями, ибо эти властвуют над народами, а она царствует над ними. Видеть это можно было еще и прежде на примере Дария, персидского царя, с головы которого его наложница Апамина, дочь Вартакова, сидя по правую его руку, сняла царскую диадему, возложила ее на себя и била царя по щекам, он же только смотрел на нее с раскрытыми устами. Kогда она смеялась с ним, он смеялся; если же она разгневается, он утешает ее, пока она не начнет говорить с ним. Поучение в неделю девятую по Святом Духе Похоть блудная ослепляет очи, дабы не стыдиться никого, как и слепой никого не стыдится. Не напрасно древние еллины, находясь в идолопоклонничестве, изображали блудную страсть в образе юноши, называемого ими Купидоном, слепого и нагого, имущего глаза платом покрытыми и завязанными, а все тело без всякой одежды; они обозначали в изображении этом юностное шатание в похотях плотских и безочитое бесстыдство в любодеяниях, не заботящееся о наготе своей и о явлении, говорю, другим дел своих; все это более всего стало обычным среди людей сановитых, самовластно по воле своей жительствующих, которым некого бояться, но которым более всего подобало бы быть воздержанными и соблюдать честно свою чистую жизнь в пример находящимся под их властью людям, так как они и судьи, и каратели грехов человеческих. Таковые более всего вдаются в плотские нечистоты и, презирая честь и звание свое, порабощают себя своим страстям. Так те, которые владеют народами, сами бывают обладаемы своею неудержанною похотью. Хорошо славный среди еллинских философов Диоген назвал блудную страсть царицею царей, ибо она обладает царями: они обладают народами, а та царствует над ними. Это можно видеть на царе Дарий, с головы которого наложница его Апаминя снимала царскую диадему, возлагала ее на свою главу и ударяла рукою своею по ланите царя; он смотрел на нее с открытыми устами, и если та смеялась, смеялся и он; если же та гневалась, он утешал ее, пока не начинала говорить с ним. Келейный летописец. События в пятом столетии четвертого тысячелетия (рассказ об истории Содома)

Итак, не видишь ли любовников? Сколько они переносят бедствий, пылая страстью к блудным женщинам! Их бьют по щекам, колотят, над ними смеются; они терпят блудницу развратную, которая отвращается от них и наносит им тысячу оскорблений. И при всем том, если хотя однажды они увидят что-нибудь приятное и ласковое, все им кажется благополучным, все прежнее исчезает и все переносится легко, будет ли то бедность, или болезнь, или другое что подобное. Жизнь свою они считают бедственною или блаженною, смотря по тому, как расположена к ним их любовница. Не знают они ни человеческой славы, ни бесчестия; но, хотя бы кто и оскорбил их, — от великого удовольствия и за ее благосклонность они все переносят легко. А она сама хотя бы ругала их, хотя бы плевала им в лицо, — они терпят это и думают, что в них бросают розами. И что удивительного, если они так расположены к ней! Они дом ее считают великолепнее всех домов, хотя бы он был глиняный, хотя бы клонился к падению. И что я говорю о стенах? Они воодушевляются даже при виде тех мест, где они бывают вечером. Но здесь дайте мне, наконец, сказать апостольское слово. Как он сказал: «как предавали вы члены ваши в рабы нечистоте, так... представьте члены ваши праведности», — так точно и я говорю: как возлюбили вы этих (женщин), так любите друг друга, и ничто не будет казаться вам тяжким. И что я говорю — друг друга? Так будем любить Бога. Вы ужаснулись, услышав, что я требую такой же меры любви к Богу, какую показывают иные к орудиям своих страстей. А я ужасаюсь, что мы не показываем и такой любви. Если хотите, рассмотрим это подробнее, хотя говорить об этом и очень тяжело. Любовница не обещает любовнику ничего доброго, но — бесчестие, стыд и поношение. Знакомство с блудной женщиной именно это и производит, — делает человека смешным, позорным, бесчестным. Бог же обещает нам небо и небесные блага; Он сделал нас сынами Своими, братиями Единородного; Он и в этой жизни представил тебе бесчисленные блага, и по смерти обещает даровать воскресение и столько благ, сколько и представить невозможно; Он делает нас достойными чести и уважения. И опять, та заставляет расточить все имение в пропасть и на пагубу; а Бог повелевает сеять для неба, воздает сторицею и дарует вечную жизнь. Та поступает с любовником, как с невольником, распоряжаясь хуже всякого тирана; а Бог говорит: «уже не называю вас рабами,... но... друзьями» (Ин. 15:15). Видели, как много зол — там, и сколько благ — здесь? И что же после этого? Для любовницы многие проводят ночи без сна и, что бы она ни приказала, все исполняют с усердием — оставляют и дом, и отца, и мать, и друзей, и богатство, и почести, и все свое имение подвергают расстройству и запустению. Для Бога же или, лучше, для себя самих мы не хотим истратить и третьей части нашего имущества. Видя алчущего, мы отвращаем от него взор; проходим мимо нагого и не удостаиваем его даже слова. А любовники, если увидят даже служанку любовницы, женщину грубую, останавливаются с нею среди площади и, как бы красуясь и величаясь тем, разговаривают с нею, разливаясь в длинных речах. Для любовницы за ничто считают жизнь, начальников, царство (как это известно тем, которые испытали эту болезнь), и бывают более благодарны ей за ее приказания, чем другим за услуги. Не справедливо ли после этого быть геенне? Не справедливы ли бесчисленные наказания? Отрезвимся же и предоставим на служение Богу хотя столько же, хотя половинную часть того, что иные отдают блуднице, хотя даже третью долю. Может быть, вы опять ужаснетесь? Да, и я ужасаюсь. Но я хотел бы, чтобы вы ужасались не слов только, но и самого дела. Между тем, здесь сердце у нас сжимается; а лишь выйдем, — все бросаем. Что же из того пользы? Там, если надобно тратить деньги, никто не жалуется на бедность, но часто, пленившись, и занимают, и дают; здесь же, если мы вспомним о милостыне, нам представляют детей, и жен, и дом, и начальство, и тысячи извинений. Но там, скажешь, много удовольствия? Об этом-то я и плачу, и рыдаю. А что если я покажу, что здесь больше удовольствия? Там отнимают не мало удовольствия стыд, поношение, трата денег, наконец — ссоры и вражда; а здесь нет ничего такого. Да и что, скажи мне, может сравниться с этим удовольствием — жить в ожидании неба и небесного царства, светлости святых и нескончаемой жизни? Но это, скажешь, в ожидании, а то — в действительности. В какой действительности? Хочешь ли, я скажу, что и здесь в действительности? Подумай, какою ты наслаждаешься свободою: живя добродетельно, ты никого не боишься и не страшишься — ни врага, ни наветника, ни клеветника, ни соперника, ни соискателя в любви, ни завистника, ни бедности, ни болезни, ни другого чего-нибудь человеческого. Там, напротив, хотя бы и весьма много сбывалось по желанию, хотя бы и богатство стекалось, как из источника, — ссора с соперниками в любви, наветы и козни сделают самою несчастною жизнь того, кто связывается с ними. Из угождения той презренной, развратной и сластолюбивой женщине, действительно, неизбежно возникают ссоры; а это хуже тысячи смертей и несноснее всякого наказания. Здесь же нет ничего такого. «Плод же духа, — говорит (апостол), — любовь, радость, мир» (Гал. 5:22). Нет здесь ни ссор, ни безвременной траты денег, ни досады после траты. Хотя бы ты дал овол, хотя бы хлеба, хотя бы чашу холодной воды, — за все будет тебе великая благодарность и ничто не заставит тебя огорчаться и печалиться, но все послужит к тому, чтобы сделать тебя славным и избавить от всякого стыда. Какое же мы будем иметь оправдание, какое извинение, когда, оставляя это, предаемся противному и добровольно ввергаем самих себя в печь, огнем горящую? Потому умоляю страдающих такою болезнью — вновь собрать свои силы, возвратиться к здоровью и не позволять себе впасть в отчаяние. Блудный сын потерпел бедствия еще более жестокие; но так как возвратился в отеческий дом, то стал в прежней чести и явился славнее того, кто всегда поступал хорошо. Поревнуем ему и мы, и возвратившись ко Отцу, избавим себя, хотя поздно, от этого плена и перейдем к свободе, чтобы сподобиться и царства небесного, по благодати и человеколюбию Господа нашего Иисуса Христа, с Которым слава Отцу со Святым Духом во веки веков. Аминь.