2-я книга Царств, Глава 1, стих 9. Толкования стиха

Что касается в высшей степени безумных смертей, которым некоторые из них (донатистов – Ред. АВ) сами себя подвергают, и из-за этого бывают ненавистны и отвратительны даже многим своим сторонникам, чьи умы не охватило столь великое безумие, – мы часто отвечали им согласно Писаниям и христианскому образу мыслей, ибо написано: «Тот, кто зол к себе самому, к кому будет добр?» (Сир. 14:5) Или, действительно, тот, кто считает для себя самоубийство дозволенным избавлением, пусть убивает и ближнего, оказавшегося в таких же испытаниях и желающего умереть, поскольку Писание говорит: «Возлюби ближнего твоего, как самого себя» (Мф. 22:39). А то, что без веления законов или законных властей не дозволяется убить другого, даже желающего и просящего об этом, и уже не способного жить, достаточно показывает Писание в книге Царств, где царь Давид приказал предать смерти убийцу царя Саула, хотя тот сказал, что Саул, уже раненый и полуживой, просил его сделать это и одним ударом освободить его душу, боровшуюся с узами тела и жаждавшую освободиться от мучений. Следовательно, поскольку всякий, кто без какого-либо полномочия от законной власти убивает человека, есть человекоубийца, то всякий, кто убивает себя, не является человекоубийцей, только в том случае, если он не человек. Все это мы изложили многими способами в наших других многочисленных беседах и писаниях.

Саул говорил своему оруженосцу: «убий мя, яко объят мя тма лютая... И убих его: ведех бо, яко не будет жив» (2 Цар. 1:9-10). Ни просьба самого Саула о том, чтоб скорее ему умереть, ни сожаление к его страданиям вследствие ран, которые он получил на войне, ни уверенность в неминуемой его смерти, ничто не извиняло того воина, который окончательно прекратил его жизнь: «кровь твоя на главе твоей», было сказано этому войну - убийце. Да; и последнюю нить жизни человека властен прервать только Господь Бог. К тому же бывали примеры, что больные, совсем приговоренные к смерти, мало помалу выздоравливали. Между тем вот иные решаются скорей прекратить жизнь больного в уверенности, что он должен же умереть. Тут главными действователями бывают врачи; но часто и родственники просят врачей о прекращении жизни больного отравою. У тех и других побуждение одно—жалость к больному: хотят, чтоб больной не мучался долго, допускают, чтоб он умер несколькими часами или днями прежде того времени, как должен умереть по ходу своей болезни. Неуместное человеколюбие! Но кроме того эти люди нарушают в отношении к больному долг человеколюбия и в другом роде. Чем бы больше больной у самого порога к вечной жизни пострадал от своей болезни, тем в большую заслугу милосердый Бог вменил бы ему эти страдания. А они, между тем, лишают его этой заслуги, этого средства к очищению им грехов еще в настоящей жизни, сокращая его часы. Да если б и сам он просил врача, чтоб скорей прекратить ему жизнь какими либо медицинскими средствами,—это нисколько не уничтожает преступности деяния со стороны врача. Человек может отчуждать от себя другому что либо только по своему имуществу, и то если не будет оттого вреда третьему лицу. Но жизнь и здоровье его не принадлежат ему: это Божии дары. Следовательно, и больной не может договариваться или соглашаться с врачом или с кем бы то ни было, чтоб для сокращения его страданий или вместе с тем, чтоб не беспокоить ему больше других прекращена была его жизнь.— Ты, друг наш, верующий в бессмертие души и в воскресение мертвых! Страшись выразить в таком виде жалость к тяжело-больному. Даже и не говори о нем таких слов: «скорее бы кончился, чем мучился», как было говорено к страдающему от болезни Иову (Иов. 2:9): но старайся облегчить его страдания своим сочувствием и пробуждением в нем надежд на будущую жизнь. Нравственное богословие для мирян, Заповедь 6. Намеренное отравление тяжело больных для облегчения их предсмертных страданий

Просьба Саула. Смерть была предпочтительнее жизни в плену (см. коммент. к 1 Цар. 31:3–5). Просьба Саула говорит о его желании как можно быстрее и безболезненнее покончить с жизнью.

подойди ко мне и убей меня. Если соотнести рассказ амаликитянина с описанием смерти Саула в 1 Цар. 31, то необходимо предположить, что попытка самоубийства не вполне удалась Саулу и кто-то должен был добить раненого царя. Но дело в том, что содержащиеся в тексте детали полностью опровергают такое предположение. Во-первых, утверждение амаликитянина о том, что "Саул пал на свое копье" (ст. 6), противоречит 1 Цар. 31,4, где сказано, что он бросился на меч. Во-вторых, текст 1 Цар. 31,5 не оставляет сомнений в том, что оруженосец Саула совершил самоубийство, лишь удостоверившись в смерти царя. Таким образом, вероятнее всего, что амаликитянин первым (раньше филистимлян) обнаружил тело царя и взял его венец и запястье (ст. 10), а затем, в надежде на награду, решил сказать Давиду, что гибель Саула - дело его рук.

Подробности, не отмеченные в 1 Цар. 31.