Таким образом, вера, что Иисус есть Христос Сын Божий, является единственною основой богосыновства и ручательством того, что и на будущее время это состояние обеспечено для нас, так как эта вера побеждает боговраждебный космос и в нем все, что стремится разрушить наше общение с Богом. Эта вера есть фундамент, на котором зиждется все христианство; против нее поэтому и направляют все свои силы представители антихристова духа – лжепророки. В виду этого Апостол чувствует особенное побуждение установить твердые, незыблемые основания, на которых покоится эта вера, что и делает в следующих стихах. Достаточно одного беглого и поверхностного взгляда на эту часть послания, чтобы видеть, что центральное место в ней занимает μαρτυρεῖν и μαρτυρία, которые повторяются здесь десять раз. Этим повторением Апостол, очевидно, имеет в виду утвердить в уме читателей, что христианская вера покоится на фактах, которые возводят ее на степень непререкаемой, абсолютной истины. Вера утверждается на свидетельстве самих очевидцев – Апостолов (I, 1–3), на божественном свидетельстве (ст. 9) и, наконец, на свидетельстве собственного внутреннего опыта каждого истинного христианина (ст. 10). Отсюда эта часть послания получает особенно важное значение в последовательном развитии мыслей послания; по отсюда же объясняется и та многочисленность толкований, какую представляет наличная экзегетическая литература. Разнообразие толкований в значительной степени зависит также и от текстуально-критических трудностей, поддерживаемых догматическими соображениями; особенно это должно сказать о 7-м стихе. Основания веры устанавливаются Апостолом кратко, но сильно и своеобразно. Οὗτὁς ἐστιν ὁ ἐλθών δι’ ὕδατος καὶ αἵματος Ἰησοῦς Χριστός· οὐκ ἐν τῷ ὕδατι μόνον, ἀλλ’ἐν τῷ ὕδατι καὶ τῷ αἵματι· καὶ τὸ πνεῦμα ἐστὶν τὸ μαρτυροῦν, ὅτι τὸ πνεῦμα ἐστὶν ἡ ἀλήθεια.
Чтобы постигнуть способ аргументации Апостола Иоанна в данном месте, необходимо припомнить изложенное в изъяснении II, 22 (стрн. 442–445) учение Апостола Иоанна об отношении между Ἰησοῦς, Χριστός и Yἱὸς τοῦ Θεοῦ. Только принимая во внимание сказанное там, мы поймем, почему Апостол Иоанн, поставивши в 5-м стихе положение, что Иисус есть Сын Божий, в следующих стихах доказывает, что Иисус есть Христос, Мессия, Искупитель, и затем в 9 стихе опять говорит, что это есть свидетельство, которым Бог свидетельствовал о Сыне Своем: доказывая, что Иисус есть Христос, он вместе с тем доказывает и Его божество. Путь доказательства и самый естественный и самый убедительный, потому что основывается на фактах истории. Таким образом, задача 6–9 стихов прежде всего сводится к тому, чтобы доказать, что Иисус действительно есть Мессия· – Христос, Сын Божий. В предложению ὗτός ἐστιν ὁ ἐλθών κτλ., подлежащее – οὗτος, сказуемое – ἐστὶν ὁ ἐλθών. К чему же относится οὗτος? Можно понимать в смысле указания на Ἰησοῦς. Но если Ἰησοῦς есть обозначение человеческой природы, то при этом понимании словами ἐστὶν ὁ ἐλθών δι ὕδατος καὶ αἵματος утверждался бы факт, который не был оспариваем никем, даже гностиками-лжеучителями, которые для человека Иисуса не отрицали ни крещения, ни крестной смерти, хотя за смертью Его не признавали того важного значения, какое приписывали Его крещению в водах Иордана. Нельзя относить οὗιος и к непосредственно предшествующему о Yἱὸς τοῦ Θεοῦ, потому что последнее относительно Иисуса только доказывается, а не дано наперед. Кажется, правильнее видеть в οὗτος указание на Ἰησοῦς, относительно Которого христиане веруют, что Он – ὁ Yἱὸς τοῦ Θεοῦ. Этому пониманию отвечает дальнейшее наименование Его – Ἰησοῦς Χριστός: вера, что Иисус есть Сын Божий, в последующем получает такое обоснование, в котором должно видеть характерные признаки мессианского достоинства Иисуса.752 Ἐστὶν ὁ ἐλθών не равно ἔρχεται, ἐστὶν ἐρχόμενος или ἐληλυθώς, – форма аориста должна быть строго удержана: она указывает на совершившийся исторический факт, без ближайшего определения его значения для настоящего времени. С другой стороны, нельзя опускать из вида и того, что при ἐλθών стоит член, который отмечает его отношение к субъекту иное, чем если бы стояло просто ἧλθε или ἐστὶν ἐλθών: причастие с членом дает уже не глагольное понятие, по скорее существительное (cp. Ин. 1:15, 18, 29, 33; Ин. 3:13, 31, 36; 6и др.). Поэтому ἐστὶν ὁ ἐλθών указывает не только то, что субъект сделал, но главным образом отмечает этот субъект, как определенную личность, которой принадлежит предикат, как ее специфический признак (ср. Ин. 1:33: οὗτος ἐστὶν ὁ βαπτίζων ἐν πνεύματι ἁγίω: ΙII, 13: ὁ ἐκ τοῦ οὐρανοῦ καταβάς). Что ἔρχεσθαιв отношении к Иисусу Христу у Апостола Иоанна всегда есть vox solemnis, т. е. глагол, всегда указывающий на пришествие Иисуса в качестве Мессии,753 это не может быть принято без ограничения в виду Ин. 3:22; Ин. 4:5, 46, 54; 6и др.; однако ἔρχεσθαι очень часто употребляется в отношении к явлению предсказанных и ожидаемых событий. (Mф. 6:10; Mк. 11:10; Лк. 11:2; Лк. 17:20; Лк. 22:18; Ин. 1:11; Ин. 3:2, 19; Ин. 4:25; Ин. 5:24, 43; Ин. 6:14; Ин. 7:27, 31; Ин. 11:27; Ин. 12:46 и др.), и общий тон речи в рассматриваемом месте указывает, что и здесь ἔρχεσθαι может быть принято, как техническое выражений, сходное по смыслу с ὁ ἐρχόμενος (Mф. 11:3; Лк. 7:19; Ин. 11:27; Ин. 12:13), обычно прилагаемым к ожидаемому Мессии, к историческому пришествию Его, как спасителя мира. Поэтому ἐλθών не равно по значению с εἰσελθών εἰς τὸν κόσμον, указывающим вообще на пришествие в мир, но отмечает служебное вступление Иисуса в мир в качестве Мессии, т. е. для осуществления Им мессианского служения на земле. Прибавка Χριστός к Ἰησοῦς ставит это понимание вне всякого сомнения. Но ὁ ἐλθών не определяет собою одного какого-либо момента в жизни Иисуса Христа (рождения, выступления на общественное служение): оно обнимает весь исторический факт явления Иисуса, как Христа Сына Божия, без расчленения этого явления на отдельные акты. Это пришествие ближе определяется чрез όι ὕδατος καὶ αίματος, которые теснейшим образом соединяются с ἐλθών, как моменты, особенно характерные для последнего. Предлог διά с род. вещи указывает на средство, через которое совершается действие, заключая тот оттенок, что между действием и средством устанавливается такая тесная связь, что как будто без этого средства действие даже не могло бы совершиться или, но крайней мере, не было бы тем, чем оно является при нем (ср. 2 Кор. 5:7: διὰ πίστεως περιπατοῦμεν; Рим. 8:25; Евр. 12:1).754 Таким образом, в όι ὕόατος καὶ αίματος утверждается ἔρχεσθαι Иисуса, именно как мессианское, как пришествие Христа Мессии. В δι’ ὕόατος κσὶ αιи их соединении Апостол полагает особенную силу; с этой стороны выразительными являются следующие слова: οὐκ ἐν τῷ ὕδατιμόνον, ἀλλ’ ἐν τῷ ὕδατι καὶ τῷ αἴματι. Не может быть никакого сомнения, что ὕδωρ и αῖμα в последнем предложении те же, что и в предыдущем, и член пред обоими терминами указывает, что они уже были названы раньше. Замене διὰ предлогом ἐν нельзя придавать какого-либо важного значения, так как, хотя эти предлоги и не тожественны по значению, однако и но так далеки, чтобы на основании допущенного Апостолом изменения можно было строить какие-либо предположения об особенном значении ὕδωρ и αἷμα по сравнению с тем, какое они имели перед этим. Ἐν, как и διά, указывает на средство, орудие действия, при чем ставит значение средства или орудия яснее и сильнее, чем простой dativus Instrumentalis.755 Перемена предлогов может обозначать, что пришествие водою и кровию было не только событием в жизни Иисуса, но и средством к осуществлению Им мессианского призвания.Ὑδωρ и αἵμα должны быть взяты в полном своем объеме, какой они имеют в отдельности друг от друга, и соединены самым тесным и неразрывным образом для истинной характеристики мессианского пришествия Иисуса (καί). Но при этом логическое ударение падает на αἵμα.
Что же разумеет Апостол под ὕδωρ и αἷμα? На что он указывает в них? На основании сказанного правильное решение этого вопроса возможно только при том условии, если будут приняты во внимание следующие положения: а) аорист ὁ ἐλθών указывает на прошлый исторический факт, объективно данное историческое пришествие Иисуса Христа; поэтому и ὕδωρ и αἷμα, так тесно связанные с ним и между собою предлогом διά, должны быть оба чисто внешними историческими моментами, фактами из исторической жизни Иисуса Христа; б) оба термина должны обозначать два момента, которые стоят в прямом и непосредственном отношении к мессианскому пришествию Иисуса и имеют для него существенно характерное значение, и в) оба момента должны быть такими событиями, которые временно не совпадают и в известной степени самостоятельны, вследствие чего некоторыми даже отделяемы были друг от друга; каждое из них представляет важное событие в жизни Иисуса Христа; но по своему мессианскому смыслу и содержанию они только в неразрывном соединении дают правильный образ Иисуса Мессии. Если примем во внимание все это, то в жизни Иисуса Христа мы находим два исторические момента, которые отвечают выражениям ὕδωρ и αἷμα, – именно крещение Иисуса от Иоанна в начале Его общественного служения и крестную смерть с пролитием крови – в конце. То и другое событие берется в полном своем объеме, со всеми сопровождающими их обстоятельствами, а не только самый акт крещения в воде и смерть на кресте; но для краткости каждое из них обозначается одним словом, которое вызывает представление о целом событии. Эта терминология Апостола Иоанна хорошо была известна читателям послания из его устных бесед, равно как известно было и то важное значение, какое придавал Апостол этим событиям в деле мессианского служения Иисуса. Крещение от Иоанна есть торжественный акт вступления Иисуса в отправление Своего мессианского служения, первый шаг в исполнении воли Божией в качестве Мессии, исполнение всякой правды; с этого времени Он является уже не тем, чем казался прежде: при крещении Он явлен был Крестителю, а чрез него и всему Израилю, как божественный Посланник, Мессия, Сын Божий. «Вода» в изображении ветхозаветными пророками грядущего мессианского времени составляет один из существенных признаков последнего: Ис. 44:3; 58:11; Иез. 36:25, 26; XLVII; Зах. 14:8, – и ей приписывается очищающая и возрождающая сила. Посему Иоанн Предтеча указывает на совершаемое им крещение водою, как на средство, уготовляющее путь для явления Мессии. Увидя Иисуса, идущего к нему, Креститель сказал: се Агнец Божий, вземляй грехи мира: сей есть, о немже аз рех: по мне грядет муж, иже предо мною бысть, яко первее мене бе: и аз не ведех Его: но да явится израилеви, сего ради приидох аз водою крестя (Ин. 1:29-31). Следовательно, крещение водою для Израиля является признаком, по которому он может узнать грядущего Мессию. Ср. еще Ин. 3:5; Ин. 7:37, 38. Но крещение от Иоанна принимали и другие израильтяне, и потому само собою понятно, что оно одно не могло служить для верующих объективным свидетельством о мессианском достоинстве Иисуса. Чтобы определить, почему совершенное над Иисусом крещение рассматривается как признак мессианства, необходимо обратить внимание на повествование о крещении Господа в Евангелии Иоанна: И свидетельствова Иоанн, глаголя, яко видех Духа сходяща яко голубя с небесе, и пребысть на Нем: и аз не ведех Его: но пославый мя крестити водою, той мне рече: над Него же узреши Духа сходяща и пребывающа на Нем, той есть крестяй Духом Святым: и аз видех и свидетельствовах, яко сей есть Сын Божий (Ин. 1:32-34). Таким образом, при посредстве Святого Духа, мессианское достоинство Иисуса поставлено в самую тесную связь с крещением водою от Иоанна.
Смерть на кресте была последним актом земного служения Иисуса Христа, как Искупителя, крайним пунктом самоуничижения воплотившегося, но вместе с тем и началом Его прославления; в Его крови – завершение Его искупительного дела, центр Его мессианского служения, так как отнюдь вся кровию очищаются по закону, и без кровопролития не бывает оставление (Евр. 9:22; cp. 1 Ин. 1:7; 1 Ин. 4:10; Откр. 1:5; Откр. 5:9; Откр. 7:14; 1 Пет. 1:2; Евр. 10:22; Евр. 12:24). И «кровь» засвидетельствована Духом, как мессианский признак. Пророчество Исаии о страждущем Мессии нашло приложение к Иисусу в наименовании Его Агнцем Божиим, вземлющим грехи мира (Ин. 1:29), от Иоанна, который послан был от Бога, чтобы свидетельствовать об истине. Точно также Дух Святой открывает в вознесении Моисеем змия в пустыне для исцеления Израильтян (Чис. 21:9) прообраз вознесения на крест Иисуса Христа (Сына человеческого), да всяк веруяй вонь не погибнет, но имать живот вечный (Ин. 3:14-15). Пророчество Захарии о том, что жители Иерусалима воззрят нань, его же прободоша (XII, 10), а также несокрушение костей пасхального агнца (Исх. 12:46) изъясняются в смысле признаков мессианского характера смерти Иисуса (Ин. 19:37, 36). Таким образом, и кровавая смерть Иисуса Христа свидетельствуется Духом, на основании Писания, как событие, имеющее мессианское значение756.
Следовательно, вера в мессианское достоинство Иисуса имеет непоколебимое основание: она покоится на двух основных камнях. Крещение Господа в Иордане, со всем, что существенно принадлежит к этому событию, и смерть на кресте с пролитием крови – это две печати в начале и конце книги земного мессианского служения Иисуса, неразрывно соединенные между собою. Эти два события имеют столь выдающееся значение в определении Его мессианского служения, что для полного удостоверения в этой истине достаточно сказать: Он действительно пришел водою и кровию. В таком характерном начале и в кровавом конце Своей жизни Он показал, доказал и явил Себя миру, как истинный Мессия, поэтому и имя Ему – Ἰησοῦς Χριστός. В этом имени точно формулируется результат целого предложения: οὗτος – αἵματος, выражая совокупность того, что о Нем можно сказать Οὐκ ἐν τῷ ὕδατι μονον, ἀλλ’ ἐν τῷ ὕδατι καὶ τῷ αἵματι – с особенной энергией продолжает Апостол и этим отмечает весьма важную мысль, что и кровавая крестная смерть является столь же важною составною частью мессианского дела Иисуса Сына Божия, как и крещение от Иоанна. Ни в каком случае нельзя отрицать полемической тенденции этих слов; они направлены против тех еретиков, которые неправильно понимали соединение в лице Иисуса Христа божеского и человеческого естества, не признавали единства Его Богочеловеческой личности, Его жизни и Его дела, разрывали то, что должно быть представлено в Нем, как единое. От Иисуса, Которого они во всяком случае признавали простым человеком, они отделяли Небесного, из высшего мира духов сшедшего Христа, высочайшего эона, истинного искупительного духа. Соединение их было только временное; предельными пунктами Его были крещение и смерть: Христос соединился с Иисусом в водах крещения и оставил Его пред страданиями; страдал только человек Иисус. Распятый Мессия и для них, как и для иудеев, был соблазном; они не могли понять тайны страданий Христа; страдания, как они учили, не принадлежали к искупительному мессианскому делу. Они признавали божественно учащего и божественно действующего, но не страждущего Мессию. Таким образом, но их представлению, Χριστός ἐστιν ὁ ἐλθών ἐν τῷ ὕδατι μόνον, ἀλλ’ οὐκ ἐν τῷ ὕδατι καὶ τῷ αἴματι. В послании, вызванном усиленною деятельностью еретиков, направленною на обольщение верующих, Апостол, излагая истинное учение об Иисусе, как Мессии, не мог не коснуться этого ложного воззрения, разрушающего самые основы христианства, энергично оттенил его и противопоставил истинное учение о лице и деле Мессии. Читатели послания должны помнить, что признавать пришествие Иисуса Христа ἑν τῷ ὕδατι μόνον – значит мыслить по-еретически, ниспровергать основной догмат христианства и лишать себя всех благодатных плодов искупительного дела, так как умилостивительная жертва составляет центр мессианского служения. Иисус, пришедший только в водах крещения, был бы лишь пророком, по не Искупителем; таковым Он является в крови, излиянной на кресте в умилостивление за грешный род человеческий. Καί отмечает дальнейшее движение мысли Апостола и к предыдущим признакам истинно-мессианского характера пришествия Иисуса присоединяет новое доказательство и подтверждение той же истины в свидетельстве Духа: καὶ τὸ πνεῦμα ἐστὶν τὸ μαρτυροῦν, ὅτι τὸπνεῦμα ἐστὶν ἡ ἀλήθεια. Понятие «свидетельства» здесь выступает в первый раз, пока без всякого обозначения, что Дух свидетельствует вместе с другими свидетелями, а потому несомненно, что в предшествующей части стиха ὕδωρ и αἷμα мыслятся только как отличительные и существенные признаки мессианского пришествия Иисуса. Πνεῦμα с членом и без всяких дальнейших определений, с своим постоянным и существенным признаком τὸ μαρτυροῦν (прич. настоящ. вр. и член τὸ; ср. ὁ ἐλθών), – не может быть понимаемо в смысле внутренней духовной жизни христианина: об этом свидетельстве речь впереди (ст. 10. 11). Следующее предложение: ὅτι τὸ πνεῦμα ἐστὶν ἡ ἁλὴθεια исключает всякую возможность относить τὸ πνεῦμα к человеческому духу, в каком бы значении ни принимать ὅτι («что» или «потому что»), ибо человеческому духу, какими бы качествами он ни обладал, не может быть придан предикат ἡ ἀλὴθεΐα в абсолютном значении этого термина, тем более, если он есть πνεῦμα τῆς πλάνης (IV, 6). В следующих словах τὸ πνεῦμα является свидетельствующим наряду с ὕδωρ и αἷμα и должен быть так же объективным, как и они. Это Дух Святой, третья Ипостась Св. Троицы, без Которого никто не может назвать Иисуса Господом (1 Кор. 12:3). К такому пониманию πνεῦμα приводят уже те места послания, в которых πνεῦμα характеризуется, как сообщенный от Бога верующим и обнаруживающий свою деятельность в детях Божиих в качестве животворящего и просвещающего (III, 24; IV, 2. 6; II, 20. 27). Еще ближе и яснее определяется такое понимание πνεῦμα в Евангелии Иоанна (IV, 16. 26; XV, 26; XVI, 3. 24; ср. Рим. 6:63; 7:39). Спаситель, обещая послать Утешителя, Духа истины, говорит, что Он будет свидетельствовать о Нем: Егда же приидет Утешитель, Его же Аз послю вам от Отца, Дух истины, Иже от Отца исходит, той свидетельствует о Мне (Ин. 15:26: ἐκεῖνος μαρτυρήσει περὶ ἐμοῦ: cp. ΧVΙ, 7–11; 13–15). Глагол μαρτυρεῖν всегда заключает в себе мысль о сообщении чего-либо самопережитого, самоиспытанного, в истинности которого сообщающий убежден, как в собственном бытии (cp. I, 2, стрн. 285). Бог почему у Апостола Иоанна в μαρτυρεῖν мыслится как само собою попятное указание на несомненную истинность свидетельства и требуется только показать, на чем она основывается (ср. Ин. 15:26: τὸ πνεῦμα τῆς ἀληθείας... ἐκεῖνος μαρτυρὴσει περὶ ἐμοῦ: XIX, 35: ὁ ἑωρακώς μεμαρτύρηκε, καὶ ἀληθινὴ αὐτοῦ ἐστὶν ἡ μαρτυρία καὶ ἐκεῖνος οἷδεν, ὅτι ἀληθῆ λέγει). Так и здесь предложение сὅτι дает обоснование того, почему о τὸ πνεῦμα можно сказать ἐστὶ τὸ μαρτυροῦν: ὅτι τὸ πνεῦμαἐστὶν ἡ ἀλήθεια. В виду такого отношения последнего предложения к предшествующему, ὅτιможет значит только «потому что». Дух есть ἡ ἀλήθεια (не ἀληθὲς), истина в полном объеме этого понятия, абсолютная истина, как и Сам Христос Сын Божий (Ин. 14:6); поэтому о Духе и сказал Апостол, что Он «свидетельствуй», именно в истинном смысле этого слова, и свидетельствуемая Им истина не подлежит никакому сомнению. Апостол Иоанн не только воспринял то, что сказал о Св. Духе Господь (XIV, 17; XV, 26; XVI, 13), но и изъяснил сказанное Спасителем в глубочайшем значении. Genitiv, τῆς ἀληθείας (в τὸ πνεῦμα τῆς ἁληθείας) обозначает не только то, что Дух сообщает божественную истину, но и то, что истина составляет Его существо, именно истина в ее объективном абсолютном смысле. Что служит предметом свидетельства Св. Духа, ясно видно из связи: это та же истина, которую удостоверяют ὕδορ и αἷμα, именно мессианство Иисуса. Но что разумеется под свидетельством Духа? Есть ли это определенный факт, определенный случай, в котором дано это свидетельство? Дальнейшее объединение Духа, воды и крови в μαρτυροῦντες (τρεῖς εἰσὶν οἱ μαρτυροῦντες τὸ πνεῦμα καὶ τὸ ὕδωρ καὶ τὸ αἷμα), как трех свидетелей, дает основание и в отношении к свидетельству Духа мыслить определенный факт, который может быть поставлен рядом с крещением во Иордане и крестною смертью на Голгофе. Какой это факт, теперь ясно: это сошествие Св. Духа на Апостолов в день Пятидесятницы. Уне есть вам, да Аз иду, – говорил Спаситель ученикам. – аще δο не иду Аз, Утешитель, не приидет к вам: аще ли же иду, пост Его к вам... Егда же приидет Он, Дух истины, наставит вы на всяку истину... Он Мя прославит, яко от Моего приимет и возвестит вам... Той свидетельствует о Мне (Ин. 16:7, 13, 14; Ин. 15:26; ср. Деян. 1:8). В день Пятидесятницы дано человечеству свидетельство Духа об Иисусе: Он засвидетельствовал Его, как истинного Мессию, когда сошел на учеников и даровал Его Церкви благодатные силы. Вместе с тем это свидетельство Духа не есть только прошедший исторический акт: для Церкви, в которой Св. Дух пребывает, одушевляя ее, Его свидетельство есть всегда настоящее – τὸ μαρτυροῦν (praes.). В смысле свидетельства о мессианстве Иисуса Христа изъясняет сошествие Св. Духа и Апостол Петр в речи к синедриону: Бог Отец наших воздвиже Иисуса, Его же вы убисте повесивше на древе. Сего Бог начальника и спаса возвыси десницею своею дати покаяние Израилева и оставление грехов. И мы есмы того свидетели глагол сих, и Дух Святый, Его же даде Бог повинующымся Ему (Деян. 5:30–32). Уже в прощальной беседе Спасителя посольство Духа поставлено в тесную связь с прославлением Его, как Мессии, Сына Божия; и Апостол Иоанн, как бы комментируя слова божественного Учителя, замечает в другом месте своего Евангелия: сие же рече о Дусе, его же хотяху приимати верующий во имя Его: не убо бе Дух Святый, яко Иисус не у бе прославлен (Ин. 7:39). Пришел Дух Святой и одним своим явлением засвидетельствовал прославление Иисуса, как истинного Мессии, Сына Божия.
