1-я книга Царств, Глава 5, стих 2. Толкования стиха

Во время войны, возникшей некогда в Палестине у иудеев с некоторыми иноплеменниками, враги, оставшись победителями и взяв кивот Божий, как военную добычу и лучшую часть ее, посвятили его одному из туземных идолов, — имя ему было Дагон.
*** Случилась некогда у иудеев война; азотяне, победив их, взяли ковчег и внесли его в свое святилище. Так ужели их храм стал свят от того, что в нем был ковчег? Нет, он остался мерзким и нечистым, и это тотчас оказалось на деле.

Филистимские храмы. Филистимские храмы представляли собой сооружения, в священном пространстве которых помещалась статуя бога на пьедестале. См. также коммент. к Суд. 16:29. Дагон. Дагон был одним из главных богов семитского пантеона уже в начале 3–го тыс. до н. э. Ассирийцы почитали Дагона в первой половине 2–го тыс. до н. э., а в угаритской литературе он представлен как отец Ваал–Адада. Храм Дагона в Угарите превосходил размерами храм Ваала. Первоначально Дагон считался подателем пищи и покровителем земледелия. У филистимлян Дагон — верховное божество, бог войны; вероятно, они заимствовали это представление у местного хананейского населения. Ковчег, помещенный в храм в качестве военного трофея. Помещение ковчега в храм указывало на то, что Яхве, Бог Израиля, был пленником Дагона. Предполагалось, что превосходство Дагона доказано на поле сражения, а подчиненность Яхве проявляется в смиренном служении Дагону. Не исключено, что впоследствии победители намеревались подвергнуть Яхве еще большему унижению. Это весьма напоминает обращение победителей с захваченными в плен царями (см. коммент к Суд. 1:6,7). В древности известны случаи, когда в качестве военных трофеев захватывали статуи богов. В XVII в. до н. э. статую Мардука вывезли из Вавилона Hanaeans, в XIII в. — эламиты, в VII в. — ассирийцы, но всякий раз ее возвращали и снова устанавливали в храме. Статуя Шамаша была похищена из Сиппара сутеями (XI в.). В VIII—VII вв. до н. э. похищение статуй широко практиковали ассирийцы, и Исайя пророчествует, что эта судьба ожидает богов Вавилона (Ис. 46:1,2). О захвате вражеских богов в качестве трофеев сообщает в своих анналах ассирийский царь Асархаддон.

храм Дагона. Начиная с середины третьего тысячелетия до Р.Х. Дагон почитался одним из верховных божеств не только филистимлянами, но также и другими народами, населявшими Месопотамию, Сирию и Финикию. В связи с тем, что его имя по звучанию сходно с древнееврейским словом, означающим "рыба", Дагона долгое время считали рыбоподобным божеством, покровителем рыбаков. В наше время, однако, более достоверным представляется происхождение его имени от древнееврейского слова, означающего "зерно". Следовательно, Дагон, по всей вероятности, являлся богом плодородия. Он возглавлял пантеон филистимлян, в который также входили богиня Астарта (31,8-10) и бог Баал-Зебул ("князь Баал"). Центром почитания последнего был город Екрон. Его имя израильтяне умышленно искажали, превращая в "Баал-Зебуб" ("повелитель мух", 4 Цар. 1,1-6.16; в русском переводе - "Веельзевул"). Поклонение Дагону отмечается еще в эпоху Маккавеев (т.е. во втором столетии до Р.Х., 1 Мак. 10,83-85). поставили его подле Дагона. Поступая таким образом, филистимляне действовали согласно распространенному в древности обычаю захватывать у побежденных противников изваяния их богов и помещать их в своих храмах в качестве второстепенных божеств, демонстрируя тем самым подчиненность богов побежденных народов богам народа-победителя.

Дагон - языческое божество филистимлян, с головой и руками человека, туловищем рыбы. Для язычников Дагон был выразителем и покровителем плодородия. (Подробнее об этом можно прочитать в сочинении М. Пальмова "Идолопоклонство у древних евреев". Спб. 1897 г., с. 285-292.)

Филистимляне имели высокую идею о святости Кивота и о могуществе Бога Израилева, Которого Престолом он был: они приняли его с радостью и поставили в храме, но этот храм был оскверненприсутствием в нем идола; они поставили его подле этого идола, намереваясь соединить вместе служение истинному Богу и божествам ложным. <...> Вот верное изображение тех полухристиан, которые в душе восхищаются высотой религии, превозносят чистоту нравственных правил, ею проповедуемых, считают себя счастливыми, что обладают истинами, которых познание не дано ни Иудеям, ни многим другим, не озаренным светом веры, народам: но, тем не менее, ставят эту святыню в храм идола и, вместо того, чтобы чистосердечно отказаться от всего, что не совместно с духом Евангельским, хотят согласить Иисуса Христа и Велиала (2 Кор. 6:15), верование в возвышенные тайны Православной Церкви с нелепыми мудрованиями лжемудрия.