1-я книга Царств, Глава 28, стих 8. Толкования стиха

Итак что же, как рассуждаем об этом? Враг человеческого естества есть общий всех противник, у него все помышление и старание — о том, чтобы причинить человеку смертоносный вред. Какой же другой удар смертоноснее для людей этого вреда — быть отверженными животворящим Богом и добровольно отдаться на смертную пагубу? Итак, поскольку у плотолюбцев в настоящей жизни есть некая рачительность о том, чтобы иметь сколько-нибудь ведение о будущем, при котором надеются или избежать бед, или же достигнуть желаемого, то поэтому, чтобы люди обращали взор не к Богу, исполненное обмана демонское естество изобрело многие способы узнавать будущее, как-то: птицегадание, толкование знамений, прорицания, наблюдение внутренностей у животных, вызывание мертвых, исступления, наития божеств, вдохновения и многое другое тому подобное. И как скоро какой-либо род предведения вследствие какого-либо обмана признан истинным, обольститель демон представляет его обольщенному в оправдание лживого предположения. Так устраивает демон, что полет орла служит к возбуждению надежды в наблюдателе; на трепетание печени, на колебание, происходящее во вздувшихся мозговых оболочках, на вращение глаз и на всякую ложную примету, подобную означенной, ухищрение демонское указывает обольщаемым, чтобы люди, отступив от Бога, обратились к служению демонам в уверенности, что они совершают подобные вещи. Поэтому одним из видов обмана был и обман чревовещателей, которым верили, что их чародейство может души умерших снова привлекать в здешнюю жизнь. Поэтому, когда Саул дошел до отчаяния в спасении, потому что все филистимляне подвиглись на него со всем воинством, и вошла ему в голову та мысль, что Самуил укажет ему какой-нибудь способ к спасению, тогда демон, пребывающий в чревовещательнице, которым она обыкновенно была обольщаема, в глазах этой женщины преобразился в разные примрачные виды, между тем как Саулу не являлось ничего видимого женщиной. О чревовещательнице

Когда же дурные слуги внезапно указали ему на одну безумную, Саул, незамедлительно изменив внешность и переменив одежды, с поспешностью отправился, оставив войско. Придя же к ней с двумя мужами ночью, он повелел ей тогда: Поворожи мне чревовещанием и выведи мне, кого я назову тебе. Таким образом, если бы Саул боялся прорицания посредством чревовещания, кто-то мог бы сказать, что слова его истинны. Но разве кому-нибудь не известно, что, обращаясь к губительным волхованиям и мифическим диавольским действиям¹, он был увлечен бесом к диким страстям? Так что же? Неужели не достоин веры Бог, Который вложил слова в уста Валаамовы (Чис. 23:5), Который сподвиг Моисея написать в книге Чисел: нет волшебства в Иакове, и нет ворожбы в Израиле (Чис. 23:23)? Если установлены запреты на такие вещи, которые суть мерзости и причина ненавистного идолослужения, то можно ли доверять свидетелю, который пытается их использовать столь нечестивым образом? Но об этом немного позже, повторив, мы скажем подробнее. Возвратимся вновь к буквальному повествованию.

И говорит ей: «поворожи мне»; оставив пророчество, он низвергается к прорицанию. «Сказал безумный в сердце своем: «нет Бога». (Пс. 13:1) Будем осте­регаться, братие, чтобы нам не потерпеть крушения подобно безум­ному, исповедуя Бога на словах и отвергаясь Его делами.

Процедура вызывания духов. Процедура, подробности которой описаны в греческой («Одиссея» Гомера), месопотамской и хеттской литературе, совершалась ночью. Определив с помощью гадания место, выкапывали особым орудием яму и клали туда продукты (хлеб, масло, мед) или выливали кровь жертвенного животного, чтобы привлечь духов. Затем произносили заклинание, включающее имя духа, и накрывали яму, чтобы дух не ускользнул до окончания ритуала. Вызванные духи имели, как правило, человеческий облик и могли общаться непосредственно с заказчиком. В месопотамской некромантии видеть духа мог только колдун. Эта способность достигалась с помощью ритуальной мази, которой покрывали лицо. Вопрошание мертвых на древнем Ближнем Востоке. Представление о способности мертвых оказывать влияние на живых возникло благодаря значительному развитию культа предков на древнем Ближнем Востоке. Существовало поверье, что возлияния в честь духов умерших предков обеспечивают их защиту и помощь. В Вавилоне считали, что бесплотный дух (utukki), или призрак (etemmu), может стать очень опасным, если о нем не заботиться. Против таких духов обычно использовали заклинания. Забота об умершем начиналась с погребения, а в дальнейшем выражалась в постоянных приношениях и поминовении имени усопшего. Основные обязанности по соблюдению культа предков возлагались на первенца, который получал в наследство семейных богов (чаще всего это были скульптурные изображения предков). Как явствует из обращения Саула к волшебнице из Аэндора, подобная забота основывалась на представлении, что духи мертвых обладают информацией о будущем, каковая может пригодиться живым. Вопрошание духов осуществляли жрецы, колдуны и некроманты. Это было опасным занятием, так как некоторые духи считались бесами и могли причинить большой вред. Хотя полная реконструкция представлений израильтян об умерших предках и загробном существовании представляется затруднительной, не исключена вероятность, что до вавилонского плена у них существовал культ предков. Об этом свидетельствуют археологические находки (утварь, чаши и приборы для еды и питья в гробницах железного века в Израиле), упоминания о приношениях мертвым (см.: Втор. 26:14; Пс. 105:28), значение, придававшееся родовым гробницам (напр., гробнице Авраама и его потомков в Хевроне), а также траурные ритуалы, совершавшиеся у этих гробниц (см.: Ис. 57:7,8; Иер. 16:5–7). Почитание мертвых подвергалось осуждению со стороны пророков и закона. Представления о загробном существовании. Считалось, что духи мертвых пребывают в подземном мире, известном под названием Sheol. Несколько неопределенное представление о вечном посмертном существовании не связывалось, однако, с идеей вознаграждения за праведность и наказания за грехи.