Псалтирь, Глава 30, стих 13. Толкования стиха

 И они забыли меня, как будто я умер от их сердца. Я стал как потерянный сосуд. Мне казалось, что я потерян для всего служения Господу, живу в этом мире и ничего не получаю, тогда как все боялись присоединиться ко мне.

Мертв же от сердца, кто лишен добродетелей.

В этих словах псалмопевец продолжает изображать бедственное свое состояние, в каком находился в смутные времена при Сауле и Авессаломе. В те дни, говорит он, много было врагов у меня, и для всех них я служил посмешищем: как кто хотел и как мог, – все поносили и злословили меня. Соседние евреям народы, которые прежде завидовали счастью и воинским успехам моим, теперь, узнав о моем изгнании и бегстве, нашли случай безжалостно (зело) смеяться надо мной. Даже самые близкие знакомые и друзья мои, и те боятся встретиться со мной, чтобы не навлечь на себя, со стороны врагов моих, подозрения в близости и содружестве со мной и чрез то не подвергнуть себя опасности потерять честь и даже лишиться жизни. Завидя меня и опасаясь встречи со мной, вон бежаша от мене. Многими из таковых я совсем забыт был и изгнан из сердца (забвен бых яко мертв от сердца), лишился места в их сердце, как умерший, о котором забывают, и стал для них подобен разбитому сосуду: бых яко сосуд погублен.

 Забвен бых, яко мертв от сердца (сердцами). Забыт, говорит, в сердцах, или памяти друзей, то есть, остался один оставленный всеми, как некий мертвец, как потому, что я имел быть умерщвлен и остаться мертвым, так и потому, что как мертвого предают люди забвению, так и я забыт всеми, потому что все боятся вспомнить о мне для избежания подозрения. Бых яко сосуд погублен Как, говорит, какой либо сосуд, дотоле хранится и остается, доколе кажется полезным для людей; но когда потеряется, вовсе забывается; так, по Феодориту, и я забыт, как ненужный.

Описывает другое бедствие свое, от известнаго гонения произшедшее, то есть, что стал быть в презрении у соседственных народов, слышавших о безчестном бегстве его; и что самые друзья его и знакомцы стали бояться, дабы имея союз с ним, не подпасть гневу Авессалома, и не лишиться жизни, ежели сей паче чаяния победителем сделается. От всех враг моих бых поношение, и соседом моим зело, и страх знаемым моим, то есть, злость врагов моих сделала то, что я стал быть смех соседям, и страх знаемым и друзьям: ибо многие из них, видя меня бегущаго, сами побежали от меня, то есть, совсем оставили, бояся лишиться жизни, ежели бы присоединилися ко мне. И тако забвен бых яко мертв от сердца, то есть, так меня забыли все, что аки бы никогда не знали, и так из сердца своего изгнали, что аки бы давно я умер, и погребен был; ибо мнили, что я совсем уже погиб. Бых яко сосуд погублен, то есть, все как друзья, так и знаемые, и соседи, живущие окрест, презрели меня на подобие сосуда разбитаго и ни к чему негоднаго. И сие явствует оттуду, что я сам слышал многих, поносящих и ругающих меня: яко слышал гаждение многих, живущих окрест. Сими словами, как кажется, припоминает ругательство Семея онаго, который в лице его злословил, и притом камни пустить дерзнул на него: ибо Семей так мнил о Давиде, что он яко изгнанный из государства, никакой силы впредь иметь не может, но яко сосуд непотребный вон из двора извержен навсегда пребудет. Сие злословие Семея обстоятельно описано во второй книге Царств, гл. 16. И хотя во оном месте упоминается об одном токмо злоречущем Семее, но вероятно, что и многие в то время злословили Давида, как сам он здесь без сомнения истину о сем глаголет: слышах гаждение многих, внегда собратися им вкупе на мя, прияти душу мою совещаша. Повествует священная история во второй книге Царств в гл. 17, что после злословия Семеова собран был совет у Авессалома, дабы убить Давида. И сие то есть, о чем в стихе сем упоминается, аки бы сказал Пророк: в то самое время, когда здесь в присутствии слышу злословящих и ругающих меня, они в присутствии во Иерусалиме составляют совет умертвить меня.

Забвен бых, яко мертв от сердца. Праведный забвен был от сердца, то есть изглажен из сердца, яко мертв.

"Я забыт в сердцах, как мертвый" - обо мне, как о мертвом, никто не вспоминает с сердечным, деятельным сочувствием.

Все отреклись от меня, говорит Пророк, как от погибшаго сосуда, как от мертвеца, вселившагося во гроб.