Толкование Откровение ап. Иоанна Богослова, Глава 3: Виссарион (Нечаев) епископ

В сих словах содержатся обличения и угрозы, которые, по повелению Господа Иисуса Христа, от Его лица, святой Иоанн Богослов должен был изречь членам одной из Малоазийских Церквей, Церкви Лаодикийской. Вникнем в смысл этих обличительных и угрожающих слов, не найдем ли в них применения к нам. Господь Иисус Христос обращает Свои обличения и угрозы не прямо к Церкви Лаодикийской, а к предстоятелю ее, которого, как и предстояте­лей других Малоазийских Церквей, упоминаемых в Апокалипсисе, назы­вает ангелом, вестником воли Бога Вседержителя: «Ангелу Лаодикийской Церкви напиши» (Откр. 3:14). Ничего нет удивительного в том, что в лице пасты­ря обличается и угрожается его паства. Пастырь лично может быть неуко­ризненным в нравственном отношении, но он отвечает пред судом Божиим за грехи пасомых, если не радеет о их спасении, не старается отвести их от пути беззакония и привести на путь истины. «Когда Я, — говорит Господь пророку, — скажу беззаконнику: «Смертию умрешь!», а ты не будешь вразумлять его и говорить, чтоб остеречь беззаконника от пути его, чтобы он жив был, то беззаконник тот умрет в беззаконии своем, и Я взыщу кровь его от рук твоих» (Иез. 3:18). В чем же Господь Иисус, праведный Судия, обличает пасомых в лице их пастыря? В том, что они ни холодны, ни горячи, а только теплы. Что это значит? По отношению к христианской вере холодный, как камень или как замерзшая вода, — это человек, как удобнее здесь разуметь, совсем не обращенный ко Христу, не озаренный светом Евангелия, не согретый благодатью Святого Духа, во всех отношениях чуждый Церкви Христо­вой, словом, язычник. О членах Церкви Лаодикийской нельзя было ска­зать, что они ничем не отличаются от язычников. «Ты ни холоден», говорит Господь лаодикийскому христианину, то есть тебя нельзя назвать язычни­ком: ты принадлежишь к обществу христиан верующих, крещеных, доро­жишь именем христианина, не отрекся от Христа, но, продолжает Господь, ты и «ни горяч», то есть ты не принадлежишь к числу истинных христиан. Горячий — это такой христианин, которого вера во Христа проникнута горячим убеждением в истине ее, глубоким чувством нужды в оправдании Христовой благодатью, который пламенно любит Господа, безраздельно предан Ему, с неослабленной ревностью старается о распространении повсюду славы имени Его и угождение Ему поставляет главною целью сво­ей жизни (Рим. 12:11). Таковым верующим является, например, св.ап.Павел, который сказал о себе: «Все почитаю тщетою ради превосходства познания Христа Иисуса, Господа моего, для Него я от всего отказался, и все почитаю за сор, чтобы приобресть Христа и найтись в Нем не с своею праведностью, но с тою, которая чрез веру во Христа» (Флп. 3:8, 9). Любовь ко Христу, в Котором обрел он удовлетворение своих стремлений к истине и святости, так была в нем сильна, что никакие внешние лишения и страдания, ни внут­ренние немощи и искушения не могли ослабить в нем сей любви и ревно­сти о славе имени Христова (Рим. 8:35). Подобною крепкою любовью ко Христу отличались мученики и преподобные и все святые, торжествую­щие в небесной славе: любовь ко Христу в них была по истине «пламень» Божий (Песн. 8:6). Таковы должны быть и все, желающие истинно служить Христу. Но не таковы были члены Лаодикийской Церкви: они не были горячи, хотя не были и холодны; они были только теплы — тепловаты, то есть в самой незначительной мере просвещены и согреты верою во Хрис­та. В их отношении ко Христу было какое-то двоедушие, нерешительность, хромание на оба колена, вялость. Так, они веровали во Христа Искупите­ля грешников, но не почитали себя грешниками, достойными осуждения, и не чувствовали нужды в благодати прощения и оправдания, в чем Гос­подь Иисус и обличает их в лице их пастыря: «Ты говоришь: я богат, разбога­тел и ни в чем не имею нужды» (Откр. 3:17), то есть я в истинном смысле христиа­нин, духовное мое состояние самое удовлетворительное; дай Бог всякому быть таким, как я, лучше и желать не надобно. И еще: лаодикийские хрис­тиане любили Христа или, по крайней мере, говорили, что любят Его, но любовь к Нему они находили возможным совмещать с пристрастною лю­бовью к миру и ко всему, что в мире. Жизнь в городе богатом, знаменитом торговлей и промышленностью, представляла им немало искушений и соблазнов, для борьбы с которыми у них недоставало ревности. Наконец, они надеялись благодатью Христовой получить вечное блаженство и желали его, но не думали, что для этого нужно было отказаться от греховных (похотений) удовольствий, что путь к блаженству есть узкий путь самоот­вержения, борьбы с ветхим человеком. Таково было духовное состояние лаодикийских христиан. Таково же состояние многих из нас. Ибо и между нами немало христиан ни холод­ных, ни горячих, а только тепловатых. «Я честный человек, говорит иной, я не вор, не душегуб, не пьяница, не обманщик, дела веду начистоту». По­хвально, но ведь то же самое говорил фарисей, стоявший в храме вместе с мытарем и осудивший его. То же самое могли говорить о себе многие языч­ники, послушные голосу совести и действительно бывшие честными людь­ми. Но достаточно ли этого для верующего во Христа? Чтобы быть истин­ным христианином, достаточно ли для этого только не совершать уголов­ных преступлений, заслуживающих смертной казни или темничного зак­лючения? Если бы нравственность христианская только в этом состояла, незачем было бы и приходить ко Христу, Искупителю грешников; ее мог­ли бы создать и поддержать в людях гражданские законы и учреждения или далее одно простое животное чувство самосохранения, простой житейский расчет, что без соблюдения правил честности нельзя жить безо­пасно и благополучно. С верою во Христа совершенно несовместно нрав­ственное самодовольство, и особенно довольство одною внешнею честно­стью. Вера сия проповедует нищету духовную; она научает великого пра­ведника говорить: «Я первый из грешников»; гражданскую честность, если с нею не соединяется сердечная чистота, она называет гробом повапленным, великолепно разукрашенным снаружи и полным смрада внутри. Кто же из нас собственными усилиями может достигнуть этой чистоты и свя­тости? И кто из нас при всех успехах в нравственном усовершенствовании себя может сказать: «Довольно», когда вспомнит заповедь Христову: «будьте совершенны, как совершен Отец ваш небесный» (Мф. 5:48). К сожалению, многие из нас не дают себе труда размыслить о высоте нравственных требова­ний Евангелия и оттого легко впадают в самомнение или духовное самодо­вольство, вместо того чтобы смиренно плакать о грехах, о бессилии в борь­бе с греховными помыслами и желаниями. Таких людей нельзя, конечно, назвать холодными, то есть совершенно чуждыми Евангелию, не знающи­ми его, но их нельзя назвать и горячими: они почти не согреты духом Еван­гелия, не вместили его учения о потребности благодати для нашего освя­щения и спасения. Луч Евангелия едва коснулся их, и оттого они только тепловаты. Не меньший упрек в этой тепловатости заслуживают те, кото­рые хотя признают себя великими грешниками, плачут о грехах, чувству­ют нужду в милующей и духовнообновляющей благодати, но не имеют на­столько самоотвержения, чтобы переменить свои отношения к миру, не следовать нехристианским обычаям, не увлекаться тлетворным духом вре­мени. Они похожи на людей, которые уверяют вас в преданности и друж­бе к вам, но если потребуется доказать дружбу и преданность не словами, а делом самоотвержения, то не показывают готовности к сему. В них не вмещается учение слова Божия: «не можете служить Богу и мамоне» (Мф. 6:24). «Кто не со Мною, тот против Меня» (Мф. 12:30). «Кто любит мир, в том нет любви Отчей» (1 Ин. 2:15). «Не знаете ли, что дружба с миром есть вражда против Бога? Кто хочет быть другом миру, тот становится врагом Богу» (Иак. 4:4). «Кто любит отца или мать более, нежели Меня, недостоин Меня; и кто любит сына или дочь более, нежели Меня недостоин Меня» (Мф. 10:37). Таково учение Евангелия о том, в чем состоит истинное последование Христу. Те, которые именуют себя христианами, а сему учению не следуют, которые решаются совместить служение Христу со служением миру, ревнуют, по-видимому, о благочестии и в то же время предаются человекоугодию и боятся возвы­сить голос против слов кощунства и нечестия, произносимых в их присутствии, — все таковые вполне заслуживают упрек, обращенный к лаодикийскому христианину: «Ты, ни холоден, ни горяч, а только тепл». «О, если б ты был холоден, или горяч», продолжает Господь, то есть что-ни­будь одно: или ты должен быть истинным христианином, всецело, безраз­дельно преданным Евангелию, и учением Евангелия руководствоваться во всех житейских отношениях, или уж лучше совсем не знать бы тебе христианства! Правда, незнание истины — великое зло, но это зло, срав­нительно с отступлением от истины уже принятой, гораздо меньше. С незнающего меньше взыскивать будут, чем с того, кто уже просвещен светом Евангелия, вкусил дара небесного и сделался причастником Духа Свя­того (Евр. 6:4), но не сделался от того лучше. «Раб, который знал волю Господина своего, и не был готов, и не сделал по воле Его, бит будет много. А который не знал и сделал достойное наказания, бит будет меньше» (Лк. 12:47—48). Так, горе тому, кто ни холоден, ни горяч, а только тепел, кто по види­мому только христианин, в ком нет горячей преданности Христу. Такой, едва согретый верой во Христа человек находится в опасности быть от­вергнутым от Христа. Он возбуждает во Христе отвращение к себе, о силе которого можно судить по сравнению с тем ощущением, какое иногда ис­пытывают отведывающие тепловатую, едва согретую воду: известно, что она располагает к тошноте. «Как ты тепл, а не горяч и не холоден, извергну тебя из уст Моих». Да убоится каждый из нас сего грозного приговора Божеского право­судия и да потщится стяжать ту горячность в вере, ту цельность ее, без которой нельзя быть истинным христианином.