Левит, Глава 13, стих 57. Толкования стиха

Мы знаем, что некогда поступили дурно, и избегаем этого в своих поступках. Однако грех, прежде владевший нами в одних наших делах, вкрадывается незаметно в другие. Ведь есть некоторые из повинных в плотской нечистоте, кто, поразмыслив, приходит в себя и признает себя виновным в своей неправде. Однако едва исправившись от нечистых деяний, они тотчас начинают в глупом превозношении хвалиться своей чистотой, и, кем прежде владела в теле нечистота деяния, теми же впоследствии владеет в помышлении нечистота возношения. Что у них, как не расцветающая язва, которая не уходит с одежды, но меняет на ней место? Ибо одеяние святой Церкви - это каждый верный, почему о нем и через пророка говорится: Живу Я! - говорит Господь. - Всеми ими ты облечешься, как убранством (Ис. 49:18). Стало быть, язва расцветающая и блуждающая не уходит с одежды, когда душой, которая представляется верной, владеет грех из-за неизменности порока. Ведь если некто превозносился богатствами, которые стяжал в этом мире, но, услышав из уст проповедника, что все это бренно, раздает их бедным, однако от самой раздачи начинает превозноситься в сердце, и если вначале им владело превозношение из-за обладания, то потом - из-за щедрости, - значит, язва, как мы сказали, сменила место на одежде. Другой склонен к неумеренным и необузданным шуткам, но, если его тронула речь проповедника, он стремится сдерживаться, предавшись серьезности, и не радоваться рассеян-ной радостью. Однако часто, когда больше, чем нужно, он воздерживается от радости, дух его приходит в гнев и печаль пришпоривает раздражительностью, и язвит сдерживаемую душу острием ярости. Итак, когда порок неуместного веселья из-за неумеренности воздержания переходит в порок гневливости, язва расцветающая и блуждающая оставила место, которое занимала, и заняла свободное.

Проказа на шерстяных и льняных одеждах, на материях из льна и шерсти, на кожах и кожаных изделиях. Образ действий священника при осмотре зараженной одежды близко напоминает правила об осмотре заболевшего проказою человека (ст. 50–55, причем, как различается проказа на задней части головы, на затылке, qereach, ст. 40, и на передней, gibbeach, 41, так и в материи различается qereach — изнанка и gibbeach — лицевая сторона, ст. 55), с понятными отличиями в частных пунктах. Что касается сущности проказы на одеждах, то несомненно прежде всего, что она не передавалась одеждам от прокаженных людей (как думали Абарбанель, Трузен и др.): никакого намека на тождество проказы одежд с проказою человеческою или на причинную связь первой с последней в библейском тексте не заключается: и в законе об очищении прокаженного не требуется какого-либо специального очищения одежд его, а простое омовение, как при всяком осквернении. Столь же неправдоподобны и следующие два мнения: 1) Михаэлиса и Розенмюллера, — будто пятна шерстяных материй происходили от волны или шерсти больных или дохлых овец (Michael. Mos. Rech., IV, § 211, S. 262; Rosenm., Scholia in Levit. p. 87); но в рассматриваемой статье закона идет речь и о материях, и о изделиях не только шерстяных, но и льняных и кожаных; след., должно быть иное объяснение, обнимающее все эти предметы; 2) Яна (Archaol. 1:1, 165) — будто проказа производилась микроскопическими насекомыми, появлявшимися в материях и разъедавшими их. Скорее можно согласиться с предложением Соммера, что загадочное явление, о котором идет речь, состояло в особого рода пролежнях, происходивших от сырости и недостаточного проветривания материй: на кожах пятна этой язвы являются выеденными яминами разных цветов, на полотнах — в виде цветных пятен, которые, распространяясь по ткани, делают ее достоянием моли. Все же окончательного суждения о таких своеобразных явлениях древнееврейской жизни, как проказа одежд и домов (Лев. 14:34–55), произнести нельзя по отсутствию как ясных библейских данных, так и всяких аналогий в быте современных европейских народов.