Толкование на группу стихов: Тов: 2: 11-11
Когда, с удалением Ахикара в Елимаиду (ст. 10), иссяк последний источник средств Товита, жена его стала снискивать пропитание обычными женскими работами ('εν τοις γυναικείοις, т. е. έργοις, в Синайск. код.; след. — женские работы, а не женские комнаты, или отделения, как слав.-русск.) — прядением шерсти и тканьем (Ср. Притч. 31:13, 19, 22, 24), получая за свои труды плату от заказчиков (ст. 11–12а). В придачу к обычной плате жене Товита однажды подарили козленка (по тексту Vet. Lat., как и по Синайск. код. LXX, это случилось в 7-й день месяца дистра, который некоторые исследователи (Гретц, Ант. Шольц и др.) отождествляют с сиро-македонским дистром (= евр. адару), но возможно, что «Дистр» — δύστρος, здесь представляет греческую транскрипцию евр. тишры — имени 7-го месяца, след. козленок был подарен Анне, жене Товита, незадолго, за неделю до праздника Кущей (ср. Лев. 23:34), именно для доставления бедному семейству возможности иметь лучший стол в предстоящий праздник (см. у проф. Дроздова, с. 483–486).
В укоризненном ответе Анны (ст. 14) на подозрения Товита (ст. 13) есть сходство с речью жены Иова к нему Иов. 2:9 (особенно по тексту LXX кн. Иова): это обстоятельство, а равно вообще сходство страданий и избавления от страданий Товита и Иова давало повод некоторым исследователям (Эйхгорн, Бертольдт, Вайгингер и др.) видеть в книге Товита свободное подражание книге Иова. Но сходство (нарочито, впрочем, оттеняемое в тексте Вульгаты ст. 15) этого рода между двумя произведениями, не представляет собою чего-либо искусственного, и упомянутое сейчас заключение некоторых исследователей является совершенно произвольным.
