Книга Судей Израилевых, Глава 18, стих 30. Толкования стиха

Весь Израиль согрешил предо Мною (Ос. 10:9), — потому, что из-за огорчения мужа он поспешил на войну (Суд. 20), а не хотел отмстить за святотатство, совершенное против Бога его; ибо он пренебрег тем, что в доме Михи поклонялись ефоду и терафимам, как идолам.

Поставивши в нем идола, они стали приносить ему жертвы: таким образом вместе с землею добыли и бога. До такого бессмыслия доведен был их рассудок. На это Бог прогневался наконец и, конечно, со всею справедливостью, — потому что Он был оскорблен. После этого всем Израильтянам следовало считать потомков Дана за врагов и главнейших неприятелей и привлечь к ответственности за непочтение к Богу, но они, вероятно, и сами присоединились (к ним), и считали возможным хвалить (их), как будто они нисколько не согрешили. А какова была расплата за такое их легкомыслие, расскажем по порядку.

Священник в колене Дановом. Обязанностью левитов было священническое служение Господу от имени всех колен. Поэтому говорить об Ионафане, сыне Гирсона, как о священнике в колене Дановом вполне правомерно. Ионафан занял этот пост, послужив сначала домашним священником в колене Ефрема и совершая ритуалы перед идолами, а затем согласившись на конфискацию этих сакральных объектов из дома Михи. В этом смысле Ионафан, как и осуждаемые Осией священники, не сумевшие передать народу истинное ведение Бога (Ос. 4:6), виновен в закреплении одной из форм незаконного богослужения.

до дня переселения жителей той земли. Точнее: "до дня пленения...", т.е. до того момента, как филистимляне, захватив ковчег, стали править Израилем. Здесь не имеется в виду вавилонское пленение израильского народа, случившееся на четыреста лет позже.

Выстроив город и назвав его Даном, данитяне поставили в нем взятые ими предметы культа. Уведенный ими левит, именем Ионафан, внук Манассии (или Моисея, ср. Баба батра, 109, вопр., jer Берахот 10, 2), а также сыновья Ионафана были у данитян священниками. Таким образом, у данитян образовался самостоятельный культ, отличный от законного богослужения в Силоме. Это культ существовал до времени пленения Ковчега Завета Господня филистимлянами (1 Цар. 4:22) во все время пребывания скинии Моисеевой в Силоме (ср. 1 Цар. 1:3 и д.) (ср. введение, о происхождении книги Судей,)

Но отсюда ясно узнаем род сего Левита. Ибо сказано: «Ионафан сын Манассии, сына Гирсонова, сына Моисеева, той и сынове его бяху жрецы племене Данову до дне преселения земли. И поставиша себе изваяное, яже сотвори Миха, во вся дни, в няже бяше дом Божий в Силоме». Посему священнодействовали беззаконно, не только служа идолам, но осмелившись совершать дело жреческое, тогда как были левиты а не священники. Ибо Владыка Бог Ааронову только роду повелел священнодействовать. И думаю по той причине, что законодатель имел жену иноплеменницу, Бог повелел рожденных от него сопричислить к левитам, а не к священникам, чтобы священный чин не подвергался оскорблению, укоряемый родством. Ибо, если брат и сестра упрекали за сие законодателя (Чис. 12:1); на что не отважились бы люди более склонные к мятежу и самоуправству? Дерзкие пред Аароном, который имел в супружестве девицу, происшедшую из царского колена, чего не сделали бы против детей Моисея, который имел женою Мадианитянку и дочь идольского жреца?

Что дела греховныя бывают предметом соблазна, сие не требует ни доказательства, ни объяснения. Только для нашей невнимательности, может быть, не излишне заметить, сколь обыкновенно грех сопровождается соблазном, и чрез соблазн размножается; как длинна бывает цепь, как обширен круг соблазнов, которые влечет за собою, и распространяет от себя, один грех. В книге Судей Израилевых повествуется, что некто Миха изваял кумир для себя и для своего дома, потом нанял Левита, чтобы приносить ему жертвы; от Левита выведали о сем домашнем кумире воины племени Данова, и похитили оный; и таким образом идолослужение одного человека из одного дома сделалось грехом города и племени. Таков обыкновенно ход греха путем соблазна. Лукавый помысл изваяет невидимый кумир греха; нечистое желание вносит его в душу; греховное дело выставляет его, и делает видимым; тщетно скрываемая тайна греха похищается и разносится; соблазн родится, и грех размножается; поползновенные увлекаются худым примером; другие впадают в грех злоречия и осуждения ближняго. Что сказать о грехах, которые, или по свойству своему неудобоскрываемы, или по дерзости открыто делаются, или от положения согрешающих между людьми получают особенную силу распространять соблазн? – Какой обильный сев, какая необъятная жатва плевел!