Книга Руфь, Глава 1, стих 3. Толкования стиха

Итак, если Фамарь включена, как мы знаем, в родословие Господа в силу таинства (См. Мф. 1:3), то мы, без сомнения, не должны по той же причине пропустить и Руфь (См. Мф. 1:5), что, как кажется, понимает и святой апостол, когда он в Духе предвидит, что призвание народов осуществится через Евангелие, ибо он говорит, что закон был дан не праведникам, но грешникам (См. 1 Тим. 1:9). Как это Руфь, будучи чужестранкой, вышла за иудея? И как это евангелист счёл возможным включить этот брак в родословие Христа, если такой брак воспрещался законом? Что же, Спаситель вышел не из соответствующего закону брака? Так и будет казаться, если ты не обратишься к суждению апостола о том, что закон был положен не праведникам, а грешникам. Ведь Руфь была чужой, моавитянкой, а закон Моисея запрещает браки с моавитянами и вообще исключает их из Церкви, как написано: аммонитянин и моавитянин не может войти в общество Господне, и десятое поколение их не может войти в общество Господне во веки (Втор. 23:3). Как же вошла она в общество Господне, если не сделалась святой и незапятнанной в нравах, выходящих за рамки закона? Если же закон положен для нечестивых и грешников, тогда действительно Руфь - выйдя за рамки закона и войдя в Церковь, сделавшись израильтянкой и заслужив почётное место в родословии Господа, избранная для родства души, а не тела, - являет для нас великий пример, потому что она - прообраз всех нас, собранных из язычников для того, чтобы войти в Церковь Господа. Станем же возносить ту, которая делами своими заслужила чести быть допущенной к обществу Его, как нас учит история, чтобы и мы делами нашими и последующими заслугами избраны были для вхождения в Церковь Господа. Когда же Ноеминь сказала ей: вот, невестка твоя возвратилась к народу своему и к своим богам; возвратись и ты вслед за невесткою твоею, - Руфь отвечала: не принуждай меня оставить тебя и возвратиться от тебя; но куда ты пойдёшь, туда и я пойду, и где ты жить будешь, там и я буду жить; народ твой будет моим народом, и твой Бог - моим Богом; и где ты умрешь, там и я умру и погребена буду (Руф. 1:15-17). И вот двое отправились в Вифлеем. Когда же Вооз, прадед Давида, узнал о её делах, её праведности в отношении свекрови, её почтительности в отношении умерших, её почтении к Богу, он выбрал её в жёны себе.

Тебе приходит на память её Блесиллы сообщество, её ласковые разговоры и утешения, и тебе невыносима мысль о том, что всё это потеряно. Я готов простить тебе слёзы матери, но я прошу тебя смирить твою печаль¹. Когда я думаю о родительском чувстве, не могу упрекать тебя, но если думаю о христианке и монахине, то с этими словами имя матери исчезает. Рана твоя всё ещё свежа, и любое прикосновение к ней, пусть самое осторожное, не столько лечит, как усиливает боль. Но почему ты не обуздываешь разумом ту печаль, которая со временем неизбежно должна стихнуть? Ноеминь, бежав от голода на поля моавитские, потеряла там и мужа, и своих сыновей. И когда она лишилась их помощи, Руфь, чужеземка, никогда не оставляла её (См. Руф. 1:14). И смотри, сколь велико такое дело - стать утешением одинокой женщины: Руфь в награду за это становится предком Христа (См. Мф. 1:5). Вспомни, какие пытки претерпел Иов, и увидишь (о, ты слишком деликатна!) поднятые к небу глаза - среди развалин собственного дома, изнуряющих болью язв, бесчисленных утрат и, наконец, козней собственной жены. Во всём его терпение оказалось несломленным.

Участь вдовы. Вдовы на древнем Ближнем Востоке находились в весьма незавидном социально–экономическом положении. Их можно сравнить с бездомными в современном обществе. В отсутствие родственников, которые могли бы о них заботиться, вдовам оставалось надеяться только на экономическую поддержку общества.

Елимелех умер в земле моавитской, вероятно, вскоре после прибытия туда, и брак сыновей его имел место уже после смерти. Ноеминь осталась вдовою, "как остаток бескровной жертвы" (Мидраш, s. 18).