Книга Руфь, Глава 1, стих 20. Толкования стиха

Описывая столь возвышенно сладость созерцания, вы заново вызвали у меня стенания о моём падшем состоянии, потому что я слышу, что потерял внутри, пока поднимался, хотя и незаслуженно, внешне к вершине правила. Так знайте, что меня душит столь великая боль, что я с трудом могу говорить: мрачные тени печали застилают глаза моей души. Всё, на что падает взгляд, печально; всё, что радует сердце, мне представляется жалким. Размышляю о том, до какой удручающей высоты внешнего роста я дошёл, падая с самой вершины моего покоя. И будучи за грехи мои посланным в изгнание трудов от лица Господа, я вместе с пророком говорю словами как бы разрушенного Иерусалима: плачу я; око мое, око мое изливает воды, ибо далеко от меня утешитель (Плач. 1:16). Ибо я, добрый мой человек, будто бы потерял своих сыновей, потому что за земными заботами оставил дела праведности. Потому не называйте меня Ноеминью, то есть «красивой», а называйте меня Марою, потому что я полна печали.

Окружаемая печалями от нищеты, вдовства и бесчадия, Ноеминь говорила: «Не называйте меня Ноеминью (то есть красивой), а называйте меня Марою» (то есть горькой), потому что Вседержитель послал мне великую горесть». Впрочем, в стольких печалях имела она немалую отраду от Руфи, снохи своей, которая не оставила ее, но привязалась к ней таковою любовью: «Куда ты пойдешь, туда и я пойду, и где ты жить будешь, там и я буду жить; народ твой будет моим народом, и твой Бог – моим Богом; и где ты умрешь, там и я умру и погребена буду; смерть одна разлучит меня с тобою» (Руф. 1:16–17). Не меньшие и нас окружают печали, снаружи и внутри. На внешнего человека находят болезни: то расслабление тела, то немота языка, то усыхание рук – как на ту женщину. Внутренний же человек расслабляется грехами: он нем и безъязычен, когда не хочет исповедовать беззакония свои, и, как отсохшую руку, имеет волю, не желающую благого намерения приводить в исполнение. Но во всех этих бедах есть у нас великая отрада – Пресвятая Богородица, если имеем к Ней веру несомненную, надежду дерзновенную и союз любви. Ноеминь, лишенную мужа и детей, кто смог бы утешить в горькой печали? Руфь смогла. Но что в Руфи было утешительного, способного к освобождению от печали, когда она была такой же нищей, сирой, и вдовицей? То, что она стала прообразом Марии, Матери Христовой, ибо и она была одной из праматерей Его: «Вооз родил Овида от Руфи; Овид родил Иессея; Иессей родил Давида царя» (Мф. 1:5–6), который был праотцем Христа по плоти. Это и утешало Ноеминь в печали. Ибо, когда она видела Руфь, радовалось сердце ее, тайно из-вещаясь, что от ее плода произрастет радость всей вселенной – Иисус, Сын Марии. И если только тень Марии могла претворить печали в радость, то тем более Сама Мария, Мать всякого утешения, утешит нас во всякой нашей скорби, внутреннего и внешнего человека уврачует! Только прибегнем к Ней верою и привяжемся такой же любовью, как Руфь к Ноемини, – да неразлучны будем с Нею во все дни жизни нашей. О, Госпожа, будь с нами во все дни до скончания века!
*** Муж скорбящий. Не спрашивай, отче, причины моей печали, чтобы не причинить моему сердцу еще большее страдание. Если я начну подробно рассказывать тебе о том, какие по Божию попущению я принял оскорбления, то великой горестью наполнится моя душа, и вместо утешения я начну сильно рыдать, ибо сравнялась печаль моя с печалью Ноемини, говорившей: «Не называйте меня Ноеминью (то есть прекрасной), но зовите меня Марою (то есть горькой), потому что Вседержитель послал мне великую горесть». Старец утешающий. Если ты знаешь, что ты принял горечь печали по попущению Вседержителя, то пусть будет для тебя примером Иов, который говорит: «Если благое принимаем от руки Господа, не стерпим ли злого?» (Иов. 2:10). Но не может быть злом то, что хотя и кажется злом, но происходит с нами по воле Господней. Ибо как Его святая воля, совершаемая в нас, никогда не бывает злой, но всегда благая и добрая, так и все, совершающееся по воле Его, есть благо, а не зло, все бывает на пользу нашу, а не на соблазн, на созидание наше, а не на разорение. Не во все ли дни мы молимся Отцу Небесному, говоря: «Да будет воля Твоя» (Мф. 6:10)? Не может благая воля Господня хотеть нам зла: «Ибо говорит Господь Бог: Я не хочу смерти грешника» (Иез. 18:32). Хочет ли зла отец сыну своему, или ищет ли злополучия и беды мать для своей дочери? Так и Бог никогда не желает нам никакого зла, но всегда хочет для нас только добра и все устраивает для нашей пользы. Он попускает на нас и скорби, чтобы мы не превозносились, ибо ведь и отец бьет сына, которого любит, и мать причиняет раны своей дочери, которую желает научить благим нравам. Так и Бог Чадолюбец бьет нас печалями, чтобы мы знали, что Он есть над нами, чтобы боялись Его, и кротко, с благоговением ходили пред Ним, храня Его повеления. Итак, не печалься сильно, христолюбец, видя попущенную Богом на время скорбь ради твоей же пользы, но принимай все с благодарностью и говори евангельски: «Ей, Отче! Ибо таково было Твое благоволение» (Мф. 11:26).

Значение имен. На древнем Ближнем Востоке имя почти всегда давалось с надеждой, что оно повлияет на судьбу человека. К сожалению, имя Ноеминь, «приятная», звучало как насмешка над ее бедами. Она подразумевает, что зваться Ноеминью после всех горестей, выпавших на ее долю, было бы нелепо, и потому просит называть ее именем «Мара» («горькая»).

Еврейск. Marah, арамейск. ор. Маrа (LXX: Πικρά, Vulg. Amara, слав. «Горька»), родственное имени Мария, противоположно по значению имени Noomi, и эта противоположность выражена Ноеминью в применении к обстоятельствам ее жизни и страданиям по воле Вседержителя (евр. Schaddai).