Книга пророка Ионы, Глава 4, стих 4. Толкования стиха

На вопрос Господа: аще зело опечалился еси (итак ты сильно огорчен)? получен утвердительный ответ. В ответ слышится недовольство и ропот на Бога. Надлежало обличить Иону в несправедливости и неосновательности и его недовольства и ропота. Слова обличения содержатся в конце паримии; но для того, чтобы эти слова были убедительны для Ионы, они предварены событием, которое должно было наглядным образом показать ему несправедливость его. Описание этого события заключается в следующих стихах 5—9.

Когда ниневитяне принесли покаяние и когда город языческий спасся, пророк на тот же самый вопрос: неужели это огорчило тебя так сильно? - ничего не ответил, но молчанием выразил свое согласие с решением, заключавшимся в вопросе Божием; зная, что Бог благ и милосерд, долготерпелив и многомилостив и прощает зло.
*** Бог ответит через Иеремию: Иногда Я скажу о каком-либо народе и царстве, что искореню, сокрушу и погублю его; но если народ этот, на который Я это изрек, обратится от своих злых дел, Я отлагаю то зло, которое помыслил сделать ему. А иногда скажу о каком- либо народе и царстве, что устрою и утвержу его; но если он будет делать злое пред очами Моими и не слушаться гласа Моего, Я отменю то добро, которым хотел облагодетельствовать его (Иер. 8:7-10). Роптал некогда и Иона, зачем он, согласно повелению Божию, солгал что не разрушилась Ниневия. Но тот, кто желал скорее говорить правду доказанную погибелью бесчисленного народа, чем лгать со спасеним многих, обличается в неправедном сетовании.
*** И сказал Господь: справедливо ли (bene) ты раздражаешься? LХХ: И сказал Господь Ионе: неужели ты так сильно огорчился? Еврейское слово «aralac» можно перевести и «ты раздражился», и «ты огорчился». То и другое применимо и к Ионе, и к лицу Господа: он или раздражен вследствие опасения показаться солгавшим у ниневитян, или огорчился, когда увидел, что Израиль должен погибнуть. И вполне справедливо Господь не говорит ему: «ты несправедливо (mаlе) раздражился» или «огорчился», чтобы не казалось, что Он укоряет огорченного, или еще: «ты справедливо раздражился или огорчился», чтобы не противоречить Своему решению; но спрашивает того, кто раздражен и огорчился, чтобы он в своем ответе изложил причины раздражения или печали, или же, если он будет молчать, чтобы его молчанием подтвердилась справедливость суда Божия.

He допускает, чтобы дух Пророка был подавлен унынием, но как бы поддерживает его ослабевшего. Но хотя Он и очень милосерд, однакоже благополезно обличает Пророка в том, что он опечалился; ибо, думаю, не на что иное не может указывать то, что (Бог) спрашивает (Пророка) и говорит: аще зело опечалился еси ты? Он как бы делает упрек опечалившемуся и не понимающему цели определений божественных. Когда уже миновались дни, по прошествии которых должно было бы притти в исполнение предвозвещенное, а между тем гнев (божественный) еще не обнаруживал своего действия, тогда он понял, что Бог умилосердился над ними; впрочем он не совсем еще потерял надежду, но думает, что хотя и дана отсрочка наказания тем, которые решились раскаяться; но все же непременно подвергнутся каким-либо карам гнева те, которые при покаянии не обнаружили скорби, равносильной их грехам; ибо какую пользу может принести трехдневный подвиг погрязшим во всяком беззаконии и поверженным в столь ужасные прегрешения? Так, по всей вероятности, помышляя в себе, Пророк удаляется из города и остается посмотреть, что будет с ними. Он ожидад, что город или разрушится вследствие землетрясения, или сожжен будет огнем подобно Содому. Спешно устрояется приют его и сооружается шатер.

Начало IV главы стоит в тесной связи с последними словами предшествующей: «пожалел Бог о бедствии… и не навел» (Ион. 3:10) его на Ниневию; об этом пророк Иона узнал, вероятно, потому, что для города благополучно истек сорокадневный срок, и вот он «сильно огорчился этим и был раздражен» (Ион. 4:1). Что Иона огорчился не иным чем, а именно помилованием язычников – ниневитян, в этом не оставляет сомнения его молитва. В ней он говорит, что случилось то самое, чего он опасался, когда ещё был в своей стране, почему и бежал в Фарсис: «ибо знал, что Ты – Бог благий и милосердный, долготерепеливый и многомилостивый и сожалеешь о бедствии» (2 ст.). Таким образом, пророк Иона в конце книги предстал пред нами таким же, каким мы его видели в начале: не желающим спасения язычникам и даже ропщущим на милостивый о них суд Божий, как будто все знамения прошли для него бесследно и его послушание Иегове не было убеждением его души. Теперь он сознает себя правым в своих мыслях о язычниках, а Бога не по правде к ним милостивым и не будучи в состоянии пережить этого несогласия просить у Бога себе смерти: «и ныне, Господи, возьми душу мою, ибо лучше мне умереть нежели жить» (3 ст.). Этот возврат к национальным еврейским мыслям и чувствам произошел у пророка Ионы, может быть, потому, что он лично в Ниневии увидел всю неизмеримую глубину нравственного развращения язычников, а плодов покаяния или не замечал, или не верил в их искренности и прочности. Как человек впечатлительный и всегда искренний, не умевший ничего делать наполовину, а всякому чувству отдававшийся всецело, Иона выражает свой протест против помилования недостойных, по его мнению, язычников в самой резкой форме. В данном случае он может быть подражал пророку Илии, которого мог знать лично, когда тот тоже просил себе смерти, если Бог не хочет истребить отступивших от Него израильтян (3 Цар. 19:3–14).

Аще зело опечалился еси ты? Симмах перевел это яснее; ибо сказал: по праву ли опечалился ты? а прочие переводчики выразили: хорошо ли сделал ты, что опечалился? То есть: рассмотри сам в себе, имеешь ли ты справедливые причины к унынию? Здесь повелевает Бог Пророку у самого рассудка искать утешения в печали; а в конце пророчества, как обличает его неблагоразумную скорбь, так показывает основательную причину Своего определения.