Книга пророка Ионы, Глава 2, стих 9. Толкования стиха

Сей стих составляет заключение молитвы Ионы во чреве кита. Молитва заключена тем же, чем начинается, т. е. выражением благодарности Господу за спасение от смерти в морской пучине. Видя себя целым и невредимым во чреве кита, он надеется, что Господь продлит дни его жизни на земли живых, и в благодарность за сию милость Господа дает обет принести Ему жертву в святом храме Его со гласом хваления и исповедания, утверждая, что непременно исполнит этот обет. Но чем живее душа его проникнута благодарностью Господу, тем жалче ему кажутся те, которые хотя испытывают милости к ним Господа, не признают себя обязанными чтить за них Господа, оставляют Того, Кому обязаны своим благополучием (милость свою) (Пс. 143:2). Это те, которые хранят суетная и ложная, т. е. чтут (Ос. 4:10) мнимых богов (4 Цар. 17:15), на них возлагают свои надежды суетные и ложные.

Хранящие тщетно суетное оставят (или оставляют) милосердие свое. LХХ: Хранящие суетное и ложное оставили милосердие свое. Бог по природе милосерд и готов по благости спасти тех, которых не может спасти по правосудию; но мы по своей вине утрачиваем и оставляем всегда готовое и самопредлагающее себя милосердие Божие. Сказал же он не: «делающие суетное», ибо «суета суетствий, всяческая суета», — (Еккл. 1:2), чтобы не казалось, что все осуждаются и что всему роду человеческому отказывается в милосердии, а: «хранящие суетное» или «ложное», отдающиеся этому с сердечным увлечением, — которые не только делают, но и хранят суетное, любя его и считая как бы за найденное сокровище. При этом обрати внимание на величие души пророка: находясь в морской глубине, будучи окружен постоянным мраком во чреве такого чудовища, он не думает о собственной опасности, но пускается в общие рассуждения о природе. «Оставят», — говорит, — «милосердие свое.» Хотя было оскорблено милосердие, под которым мы можем понимать самого Бога, ибо «щедр и милостив Господь, долготерпелив и многомилостив» (Пс. 142:8), однако оно не оставляет тех, которые хранят суетное, не отвращается от них, а ожидает их обращения; но они по собственной воле оставляют милосердие, которое ждет и само предлагает себя им. Можно это отнести и к лицу Господа, как пророчество о вероломстве иудеев, которые, считая себя хранящими заповеди человеческие и правила фарисеев, составляющие суету и ложь, оставили Бога, который всегда миловал их.

Другие, говорит, непознавшие Тебя, Владыку и Творца всяческих, уловленные сетями суетности и воздававшие лжеименным богам поклонение и наблюдающие за полетом птиц с надеждою на них и пасущие беззаконныхь. - не ищут у Тебя милости и никогда не имеют в себе упование на нее. Я же отнюдь не подобен им, но знаю Тебя, - помощника и благаго и многомилостиваго. Посему с воплем и мольбою буду, говорит, исповедывать Тебя и как самый благовонный фимиам вознесу Тебе песни, очевидно, благодарственные, и принесу Тебе духовные жертвы, - прославление и славословие, a также совершу, и весьма охотно, обеты во спасение, то есть, то, что содействует моему спасению и приносит пользу моей душе. А это было послушанием всему, угодному Богу и исполнением пророческого служения, по уничтожении всякой медлительности и малодушия. Итак пророк молится, находясь в ките. Это был прообраз человеческий, истинный же образ этого события, то есть Христос, открылся пред честным крестом, когда Он уже при самом наступлении страданий, говорил небесному Отцу: аще возможно есть, да мимоидет от Мене чаша сия (Мф. 26:39). Он находился в великом страхе и был как бы объят им. Но снизшедши в подземные страны, сказал ли он что-нибудь человеческое, об этом знает только он; ибо утверждать это опасно. Впрочем, мы увидим, что божественный Петр относит к Нему слова, сказанные Давидом: яко не оставиши душу мою во аде, ниже даси преподобному твоему видети истления (Пс. 15:10); ибо Он воскрес в третий день яко не бяше мощно (Деян. 2:24-31), чтоб Он, будучи жизнию по природе, мог быть удержан узами смерти.

Чтущие суетных и ложных богов. Вспоминая о тщетности молитв мореплавателей и о богах, к которым были обращены их молитвы (1,5), Иона обличает тех, кто поклоняется идолам, нарушая заповедь верности Господу.

Молитва пророка Ионы из чрева кита дает весьма много поводов для возражений против ее подлинности. Обращают внимание на то, что она по частям сходна с различными местам из псалмов и отсюда заключают о ее компилятивном характере и на этом основании относят ее происхождение ко времени упадка еврейской письменности. Действительно, сходство молитвы Ионы с псалмами несомненно: 3 ст. напоминает Пс. 17:7 и Пс. 119:1; Пс. 68:3 4 ст., Пс. 30:5–23, Пс. 17:5 6 ст.; Пс. 68:15–16; Пс. 17:7, 16–17; Пс. 142:4 7, 8 ст. Но можно ли из этого вывести, что молитва Ионы – позднейшая компиляция? Не более ли естественно думать, что Иона во чреве кита выражал свои чувства знакомыми ему образами псалмов, ибо переживаемое им состояние не позволят ему предаться творчеству. Он брал из псалмов не фразы и слова, как это делал бы компилятор, а образы и картины, причем такие, которые к его состоянию подходили даже более, чем к состоянию псалмопевца (таковы все картины водных опасностей). Затем указывают на то, что молитва Ионы по своему содержанию будто не подходит к переживаемому Ионою душевному состоянию; главный её мотив – благодарение за спасение, между тем Иона из чрева кита должен был не благодарить, а молить Бога об избавлении от смертной опасности. Объясняют это тем, что она так неудачно была составлена каким-то позднейшим лицом. Но ведь, кроме благодарения, в молитве Ионы есть и изображение водных опасностей (4, 6–7 ст.) и вопль к Богу о спасении в переживаемом бедствии (3, 5, 8 ст.), словом, все то, что считается необходимым для молитвы, чтобы быть ей естественной в устах Ионы; только все это в молитве изображено как моменты уже прошедшие. Пророк главный трепет за свою жизнь пережил тогда, когда брошенный в море все более и более погружался в бездну, сходил к основанию гор, точно во ад, чувствовал, как морская трава обвивала его полову, а вода стала доходить как бы до души его, и тут он молил Бога об избавлении от смерти. Когда же его проглотила рыба и он продолжал жить в ней по действию всемогущества Божия, он начинал чувствовать себя уже спасенным Богом; где и как его Бог хранил, он этого, вероятнее всего, не знал тогда, а только чувствовал, что он жив, спасен от смерти, надеялся, что Бог до конца его избавит («я опять увижу святой храм Твой»), и поэтому в молитве уже благодарил Его. Таким образом, мы видим, что молитва Ионы по своему содержанию вполне подходила к переживаемому пророком Ионою душевному состоянию. Главный ее предмет – изображение пребывания Ионы в тесноте скорби и его спасение. Этот предмет развивается в молитве в строгой последовательности. Сначала в ней правильно чередуются картины внешних опасностей пророка (4, 6, 7) и описании пережитого им в это время душевного состояния (3, 5, 7–8), а заканчивается она (9–10) благодарением за спасение, которое пророк почувствовал еще во чреве кита. Она делится на четыре строфы по 2 ст. в каждой и построена по законам стихотворного параллелизма, причем стихи, в которых описывается внешнее положение пророка, написаны параллелизмом синтетическим, а изображающие его душевное состояние параллелизмом антитетическим. Отсюда видно, что молитва Ионы по своему логическому построению и литературной форме представляет собою стройное и органически связное целое. Своим картинным языком она, как поэтическое произведение, существенно отличается от остальных частей книги, содержащих исторический рассказ.