Книга пророка Ионы, Глава 2, стих 3. Толкования стиха

Великая скорбь объяла пророка, когда он погряз в глубине морской. Он называет глубину морскую чревом адовым, — местом, куда нисходят души умерших без надежды возвращения на белый свет. И эту-то скорбь Иона поведал Господу, из глубины морской воззвал к Нему с мольбою о помиловании, по уверенности, что если угодно Господу, Он может извести его из чрева адова. Теперь, находясь в утробе кита, он благодарно исповедует, что Господь услышал вопль его, не оставил его в глубине морской, но скрыл во чреве морского чудовища, как в безопасном пристанище. Скорбь и благодарность Иона исповедует, употребляя выражения сходные с словами псалмопевца: из глубины возвах к Тебе, Господи: Господи услыши глас мой. Ко Господу, внегда скорбети ми, воззвах, и услыша мя (Пс. 129:1, 2; Пс. 119:1).

Беспечно спавши на корабле среди всех ужасов природы, он теперь в ките стал бдительным и бодрым. Из глубины морской бездны, из глубины внутренностей зверя морского, из глубины своего сердца воззвал он к Богу, и вопль души его не остался тщетным, — Бог внял его молитве.

И помолился Иона Господу Богу своему из чрева рыбы, и сказал. LХХ перевели таким же образом, изменив лишь порядок слов. Если Иона прообразует Господа и чрез пребывание в течение трех дней и ночей во чреве кита указывает на страдание Спасителя, то и молитва его должна быть прообразом (typus) молитвы Господней. Мне не безызвестно, что некоторым покажется невероятным то, что человек мог оставаться целым и невредимым в течение трех дней и ночей во чреве вита, вследствие чего утихла буря. Это, конечно, будут или верные или неверные. Если верные, то тем более они должны верить этому, подобно тому, как должны верить, что три отрока, брошенные в раскаленную печь, остались настолько невредимыми, что даже одежд их не коснулся запах огня (Дан. 3), что море отступило и подобно стенам с обеих сторон оставалось неподвижным, чтобы дать дорогу для прохождения народу (Исх. 14), что львы, голод которых увеличивал в них ярость, со страхом смотрели на свою добычу, как бы обладая человеческим разумом, и не касались ее, и т.п. Если же это будут неверные, то пусть они читают пятнадцать книг Метаморфоз Назона и всю греческую и латинскую историю, и там увидят, как Дафва превратилась в лавр или сестры Фаэтова в тополи, как Юпитер, высший бог их, превратился в лебедя, изливался в виде золота, принимал вид быка, и прочие баснословные сказания, гнусность которых противоречит божественной святости. Они верят этому и говорят, что для Бога все возможно; но веря бесчестному и защищая, в отношении к этому, всемогущество Божие, они отрицают эту силу в отношении к честному. Что касается слов: «и помолился Иона Господу Богу своему из чрева» рыбы и сказал, то мы понимаем их в том смысле, что когда Иона понял, что он остался невредим во чреве кита, то не отчаялся в милосердии Господа, но всецело обратился к молитве. Ибо Бог, сказавший относительно праведника: «с ним есмь в скорби» (Пс. 90:15), и: «когда он воззовет ко Мне, Я скажу: вот Я» (Ис. 58:9), был с ним, и тот, кому Он внял, может сказать: «в скорби распространил мя еси» (Пс. 4:2). *** Воззвал я в скорби моей к Господу, и Он услышал меня, из чрева преисподней я воззвал, и Ты услышал голос мой. LХХ перевели таким же образом, изменив только следующее: из чрева преисподней Ты услышал голос вопля моего. Не сказал он «взываю», но «воззвал», и не относительно будущего молится, но за прошедшее благодарит, показывая нам, что с того времени, как он, будучи брошен в море, увидел кита, столь массивное тело его и громадную пасть, поглотившую его, он вспомнил о Господе и воззвал, — или потому, что воды отступили и дали ему возможность взывать, или же вследствие всего расположения сердца согласно с словами Апостола: взывая в сердцах ваших: «Авва, Отче» (Гал. 4:6). Взывал же он к Тому, кто знает сердца человеческие и кто говорит Моисею: «что вопиеши ко Мне» (Исх. 14:15)? хотя Писание не упоминает, что пред этим он взывал. Также в первом псалме степеней мы читаем: «ко Господу, внегда скорбети ми, воззвах, и услыша мя» (Пс. 119:1). Под чревом же преисподней мы можем понимать чрево кита, которое столь велико, что имеет сходство с преисподнею. Но можно лучше относить это к лицу Христа, который под именем Давида воспевает в псалме: «не оставиши душу мою во аде, ниже даси преподобному Твоему видети истления» (Пс. 15:10). Бывший живым в преисподней остался свободным среди умерших.

Не потерпев никакого вреда, как бы домом пользуясь китом, сохраняя ум и не подвергшись ни малейшему увечью ни в телесном, ни в умственном отношении, он чувствует (божественную) помощь; он уверен, что Бог милосерд; считая случившееся с ним последствием косности в исполнении служения, он обращается к молитвам, возносит благодарственные мольбы, a вместе с тем исповедует славу Спасающего, удивляется его власти и возвещает Его кротость. Он говорил, что его молитва принята, уразумев это, думаю, пророческим духом. Выражение же: из чрева адова, означает то же, что и: «из чрева кита», очень верно уподобляя зверя аду и смерти; потому что он мог убить и зверски истребить добычу¹.

Связь Ионы с Господом. Господь являет Свое присутствие в храме, поэтому молитва Ионы застала Его там. Хотя Иона осознавал, что ослушался Бога, он все еще считал себя приверженцем Господа. Он не впал в идолопоклонство.

воззвал я... Он услышал меня. Иона признает, что он был спасен "из чрева преисподней" - из водной могилы.

Молитва пророка Ионы из чрева кита дает весьма много поводов для возражений против ее подлинности. Обращают внимание на то, что она по частям сходна с различными местам из псалмов и отсюда заключают о ее компилятивном характере и на этом основании относят ее происхождение ко времени упадка еврейской письменности. Действительно, сходство молитвы Ионы с псалмами несомненно: 3 ст. напоминает Пс. 17:7 и Пс. 119:1; Пс. 68:3 4 ст., Пс. 30:5–23, Пс. 17:5 6 ст.; Пс. 68:15–16; Пс. 17:7, 16–17; Пс. 142:4 7, 8 ст. Но можно ли из этого вывести, что молитва Ионы – позднейшая компиляция? Не более ли естественно думать, что Иона во чреве кита выражал свои чувства знакомыми ему образами псалмов, ибо переживаемое им состояние не позволят ему предаться творчеству. Он брал из псалмов не фразы и слова, как это делал бы компилятор, а образы и картины, причем такие, которые к его состоянию подходили даже более, чем к состоянию псалмопевца (таковы все картины водных опасностей). Затем указывают на то, что молитва Ионы по своему содержанию будто не подходит к переживаемому Ионою душевному состоянию; главный её мотив – благодарение за спасение, между тем Иона из чрева кита должен был не благодарить, а молить Бога об избавлении от смертной опасности. Объясняют это тем, что она так неудачно была составлена каким-то позднейшим лицом. Но ведь, кроме благодарения, в молитве Ионы есть и изображение водных опасностей (4, 6–7 ст.) и вопль к Богу о спасении в переживаемом бедствии (3, 5, 8 ст.), словом, все то, что считается необходимым для молитвы, чтобы быть ей естественной в устах Ионы; только все это в молитве изображено как моменты уже прошедшие. Пророк главный трепет за свою жизнь пережил тогда, когда брошенный в море все более и более погружался в бездну, сходил к основанию гор, точно во ад, чувствовал, как морская трава обвивала его полову, а вода стала доходить как бы до души его, и тут он молил Бога об избавлении от смерти. Когда же его проглотила рыба и он продолжал жить в ней по действию всемогущества Божия, он начинал чувствовать себя уже спасенным Богом; где и как его Бог хранил, он этого, вероятнее всего, не знал тогда, а только чувствовал, что он жив, спасен от смерти, надеялся, что Бог до конца его избавит («я опять увижу святой храм Твой»), и поэтому в молитве уже благодарил Его. Таким образом, мы видим, что молитва Ионы по своему содержанию вполне подходила к переживаемому пророком Ионою душевному состоянию. Главный ее предмет – изображение пребывания Ионы в тесноте скорби и его спасение. Этот предмет развивается в молитве в строгой последовательности. Сначала в ней правильно чередуются картины внешних опасностей пророка (4, 6, 7) и описании пережитого им в это время душевного состояния (3, 5, 7–8), а заканчивается она (9–10) благодарением за спасение, которое пророк почувствовал еще во чреве кита. Она делится на четыре строфы по 2 ст. в каждой и построена по законам стихотворного параллелизма, причем стихи, в которых описывается внешнее положение пророка, написаны параллелизмом синтетическим, а изображающие его душевное состояние параллелизмом антитетическим. Отсюда видно, что молитва Ионы по своему логическому построению и литературной форме представляет собою стройное и органически связное целое. Своим картинным языком она, как поэтическое произведение, существенно отличается от остальных частей книги, содержащих исторический рассказ.

Возопих в скорби моей ко Господу Богу моему, и услыша мя: из чрева адова вопль мой. Я, думавший прежде, говорит Иона, что в Иерусалиме только является Бог Пророкам, присущим Его нашел и в китовом чреве, и принесши молитву, воспользовался Его человеколюбием. Чревом же адовым назвал он китово чрево; потому что и зверь был смертоносен, и Пророк, по самому естеству дела, был уже мертвец, оставался же еще в живых по единой благодати. А притом, как образ Владыки Христа, в сердцы земли три дни и три нощи (Мф. 12:40) бывшего, справедливо говорит о себе Иона, что был он во чреве адовом. И что всего удивительнее, действительно вкусивший смерть сказал о Себе, что три дня и три нощи будет в утробе земли, а видевший над собою только сень смертную китово чрево называет чревом адовым. Ибо не во власти Ионы была жизнь его; а у Владыки Христа и смерть была вольная, и воскресение в Его же воле. И потому в Евангелии то место, где ад и смерть, наречено сердцем земли, а здесь чрево китово наименовано адом. Услышал еси глас мой, говорит Иона; потому что без сего не продолжал бы я жить доныне.