Книга пророка Иезекииля, Глава 41, стих 22. Толкования стиха

Ст. 22—26. И сказал он мне: это трапеза пред Господом. И две двери были в храме и в святилище, и в двух дверях с каждой стороны было по две дверцы, которые смыкались одна с другою. Ибо было по две двери с каждой стороны дверей и были сделаны на самых дверях храма резные херувимы и изваяния пальм, подобно тому как были изображены также на стенах. Поэтому и более толстые деревья были на лицевой стороне притвора снаружи над ними были косые окна и подобие пальм с той и другой стороны на плечах (in humerulis) притвора, по бокам дома и по ширине стен. В этом месте издание LХХ много разнится от еврейского подлинника. Поэтому укажу только на то, что вместо более толстых деревьев они перевели σπουδαῖα, то есть потребные или достойные попечения и вместо косых окон потаенные и что в конце свидетельства поставлено: и измерил с той и другой стороны покровы (laquearia) верхнего косяка или притвора и бока дома соединенные или сопряженные, что́ они выразили чрез ἐζυγωμε’να и вместо чего мы можем перевесть одинакового веса. Итак тот муж, который ввел пророка в сокровенную часть храма и между прочим показал ему деревянный жертвенник, имевший и углы, и роги по LХХ, и стены деревянные, сказал ему: этот жертвенник, который ты видишь, есть трапеза пред Господом, которая, подобно терновому кусту (Исх. 3:2), горит и не сгорает, и о которой святой говорит к Богу: уготовал еси предо мною трапезу сопротив стужающим мне (Пс. 22:5). Также были две двери в храме и в самом святилище, чрез которые указывается на таинства двух заветов, и в двух дверях с каждой стороны было по две дверцы, которые смыкались одна с другою, чтобы и в истории ты имел духовный смысл и в иносказании историческую истину, из которых каждое одно в другом нуждается, и если недостает одного, то нет совершенного знания. Следующее же затем: было по две двери с каждой стороны дверей ясно при буквальном понимании. Ибо в больших столовых (tricliniis) обыкновенно по две дверцы примыкают одна к другой и соединяются, так что больший вход не чрез две большие, а чрез четыре меньшие двери закрывается и открывается. На этих дверях храма или святого святых были вырезаны херувимы, о которых мы выше сказали, и изваяния пальм, так что после множества знания входящим представлялась победа. Это изображение пальм было также на стенах храма. И указывает причины, почему на самых дверях были вырезаны херувимы и изображены подобия пальм. Для того и деревья в притворе у ворот с наружной стороны были более толстые, чтобы они были крепкими и чтобы могли вмещать резьбу. И прекрасно в духовном смысле двери были крепкими и резвыми, так что они обладали крепостию и красотою, чтобы кто-либо, подобно Озии, не мог вторгнуться в святое святых и присвоить себе священство (2 Пар. 26). Над этими дверями были окна косые или потайные, чтобы и свет, проникавший внутрь, не имел совершенного знания и не был ясным и для всех доступным, но чтобы для большинства был отчасти сокрытым. Ибо ныне видим в гадании (1 Кор. 13:12) и пока мы еще не знаем так, как должно нам знать; егда же приидет совершенное, тогда еже от части, упразднится (там же ст. 1 Кор. 13:10). И было подобие пальм с той и другой стороны. Прекрасно внутри храма и в святом святых не поставил правой и левой стороны, чтобы не показалось, что он называет что-либо левым в том, что велико и таинственно; но сказал: с той и другой стороны, подобно тому, как в Евангелии написано: аще тя кто ударит в десную ланиту, обрати ему и другую (Мф. 5:39). Разве нельзя было сказать: и левую? Но когда ударяют в правую, то подставляется другая правая, ибо в святом муже то и другое правое, то и другое совершенное. И на плечах притвора, по бокам дома и по ширине стен: вместо этого LХХ перевели: на покровах елама, то есть преддверия (προπυ’λον), и бока дома одинакового веса или меры, чрез что прикровенно показывается, что и столбы верхнего косяка или притвора (ибо это, по-видимому, означают плеча), и бока дома, и ширина стен — все исполнено разума и меры и что в храме Господнем нет ничего такого, что было бы устроено без меры и мудрости.

Жертвенник был деревянный. Имеется в виду стол для хлебов предложения; он назван жертвенником всего один раз - только в этом месте. Название использовано, вероятно, по той причине, что потребление хлебов священниками было частью жертвенной трапезы (Лев. 24,5-9; 1 Цар. 21,3-6).

В описании внутренности храма главное пророк искусно прибег к концу. Главным же был “жертвенник”. Находясь в святилище, где стоит пророк, этот жертвенник мог быть только жертвенником курений. Это был, по-видимому, единственный предмет святилища, которое в Моисеевой скинии имело три предмета, а в Соломоновом храме - множество. Эта единичность вполне отвечала той простоте и строгости, какую имел во всех чертах своих таинственный храм и какая говорила символически о чем-то подобном в самой идеи Божества и спасения. Той же простоте отвечал и материал жертвенника: он был деревянный, составляя этим контраста Моисееву жертвеннику курений, хотя и деревянному, но так обложенному золотом, что его называли золотым (Евр. 9:4). О золоте в своем храме пророк Иезекииль вообще не говорит. Жертвенник соответственно идее своей имел высоту большую длины: 3 локтя против 2. Ширина его не указана в евр. т., может быть, как сама собою разумеющаяся равной длине, но дается LXX: 2 локтя. Соответственно жертвеннику в собственном смысле, жертвеннику всесожжений, этот внутреннейший жертвенник имел рога, евр. микцоот, рус пер. “углы”; вставляя глагол “имел” в евр. т. LXX правильно устраняют от “рогов” определение “деревянные”, ошибочно усвояемое им рус. пер.: материал их не указывается пророком. Будучи деревянные жертвенник во всех частях своих, замечает пророк, и в стенках, позволяющих ожидать другого, более дорогого материала, и в основании (евр. орко, длина ею, всеми читается по LXX одно, основание его), позволяющем ожидать более прочного материала, был таковым, выражая этим идею простоты, единства, равенства самому себе (как и в Божестве). Всякий жертвенник - это трапеза Божия (Мал. 1:7, 12). Тем больше такое значение должен был иметь настоящий жертвенник, находившийся в исключительном по своему положению и значению на земле храме Божием, в этом храме занимавший исключительное место - “пред Господом” (букв. “пред лицем Иеговы”), т. е. пред Св. Св., пред главным пунктом того особого присутствия Божия, какое имеет только таинственный храм, - и наконец, бывший единственной трапезою храма, так как последний не имел трапезы для хлебов предложения. Если к этому прибавить, что пророк ничего не говорит о ковчеге завета в таинственном храме, хотя бы потому что совершенно не мог видеть внутренности Св. Св., куда не дерзает войти, кажется, и ангел - измеритель (ср. объяснение ст. 4), то настоящий жертвенник является величайшей святыней таинственного храма, единственной в самом храме (“Доме”). Тем понятнее, иначе несколько неожиданное, замечание: “это трапеза, которая пред Господом”.

См. Иез. 41:1