Книга пророка Иезекииля, Глава 2, стих 1. Толкования стиха

Слава Божия предстала взору пророка в подобии, или в образе человека, седящего на престоле, под которым в постепенном нисхождении представлялись твердь, четыре херувима в образа земных животных и столько же одушевленных колес. Рассмотренные две паримии читаются в понедельник и вторник Страстной седмицы. Паримия, читаемая в середу той же седмицы, составляет продолжение того, что содержится в первых двух. Почему эти именно паримии положено читать в первые три дня Страстной седмицы, это можно объяснить тем, что в эти три дня уставом церковным предписано прочесть в церкви все четыре Евангелия. Нельзя не видеть некоторого отношения к этому требованию указанных паримий. Известно, что древние находили соответствие между херувимами, изображенными в паримиях, и Евангелистами. У каждого херувима Иезекииль видел четыре лица: лице человека, лице льва, лице тельца и лице орла. По принятому мнению, именами этих четырех животных выражаются особенности каждого из четырех Евангелистов. На это мнение ссылается и с ним соглашается бл. Иероним, говоря: «Некоторые, которым также мы последовали в введении толкований на Матфея, думают, что именами этих животных обозначаются четыре Евангелия: Матфея, потому что он описал как бы человека: книга родства Иисуса Христа сына Давидова (Матф. I:1-); имя льва относят к Марку: зачало — Евангелия Иисуса Христа Сына Божия, якоже есть писано у Исаии пророка: Глас вопиющего в пустыни: уготовайте путь Господень, правы творите стези Его2 (Марк. I:1, 3; Исаия XI, 3); имя тельца (жертвенного животного) — к Евангелию Луки, которое начинается с священства Захарии; орла — к началу Иоанна, который начинает, высоко паря: в начале бе Слово, и Слово бе к Богу и Бог бе Слово». — На основании соответствия имен названных животных особенностям каждого Евангелиста принято издревле на иконах и на книге Евангелия с ликом Матфея изображать человека, с ликом Марка — льва, с ликом Луки — тельца, с ликом Иоанна — орла.

Но желая видеть внутреннюю славу Того же Самого Духа, но не имея к тому возможности, он присовокупляет: и cиe видение подобия славы Господни. Ибо не говорит: видение славы , но, подобия славы , для того, чтобы показать, что какое бы ни было напряжение ума человеческого, хотя бы он обуздал в размышлении все фантастические образы телесные, хотя бы удалил от очей сердечных уже всех описанных духов: но все-таки, находясь в смертном теле, не может видеть славы Божией, какова она есть. Но что представляется о ней в уме, то есть подобие, а не сама она. Поэтому-то и тот Проповедник, который был восхищен до третьего неба, говорил: теперь мы видим, как сквозь тусклое стекло, гадательно (1 Кор. 13:12). В этом рассуждении рождается не маловажный для нас вопрос: как же Евангелист Иоанн, описывая словами пророческими неверие Иудеев в чудеса Искупителя нашего, присовокупляет, говоря: сия рече Исаия, егда виде славу Его, и глагола о Нем (Ин. 12:41)? И если Иезикиль видел, не славу, но подобие славы; то что значит, что один (Пророк) описывается видевшим подобие славы, а другой — славу Его? Но поелику Евангелист Иоанн прежде изложил повествование о чудесах Искупителя нашего, а потом присовокупил о неверии Иудеев; то показывает, что Иcaия видел ту славу Искупителя нашего, которая проявлена в этом мире. Ибо все, что Божественно дивного совершается на земле, есть слава всемогущего Бога, и слава Его видна во всех делах. Следовательно Исаия видел славу на земле, а Иезекииль славы Его на небе не мог видеть, какова она есть; потому что инакова слава Его в вещах сотворенных, и инакова сама в себе. Поэтому эта слава, которая в делах, может быть видима; но та, которая в Нем Самом, никак не может быть видима, разве только чрез подобие. Но и этого самого подобия славы Пророк, даже в восторженном состоянии, не мог вынести. Затем следует: и видех, и падох ниц. Итак, что было бы с этим мужем, если бы он увидел славу Его так, как она есть, когда и при видении подобия славы Его, он, не имея сил вынести, упал? Поэтому с великою скорбью мы должны помышлять и со слезами рассуждать, в какое несчастие и какую слабость мы пали, когда не можем даже выносить того самого блага, к видению которого сотворены. Впрочем есть и еще нечто, о чем мы, на основании события с Пророком, должны помыслить в самих себе. Ибо Пророк тотчас, как только увидел подобие славы Господней, упал на лице свое. Поелику мы духом пророчества не можем видеть подобия этой славы; то должны непрестанно познавать ее и тщательно созерцать в Священном Писании, в небесных увещаниях, в духовных заповедях. Когда мы взираем как-нибудь на Бога, тогда падаем на лице свое; потому что стыдимся беззаконий, которые по воспоминаниям нами соделаны. Ибо человек падает там, где конфузится. Поэтому-то и Павел как бы падающим на лице говорил некоторым: кий убо тогда иместе плод, о нихже ныне стыдитеся (Рим. 6:21)? Итак по дару небесной благодати, мы раскрыли покрытое таинствами начало книги Пророка Иезекииля, и нравственно обсуживая таинственные изречения, мы высокую теорию пророчества привлекли к земле, для того, чтобы прежде летающее над умами детей и подобных мне, но не возвышающее их, ныне уже было читаемо ими, и познаваемо, и летало, и возвышало. Итак возблагодарим Искупителя нашего, Который всегда обновляет нас духовною пищею, Который есть хлеб Божий, сходящий с небеси, и дающий жизнь миру (Ин. 6:33). Он живет и царствует со Отцем в единении Святого Духа, Бог во все веки веков. Аминь. И слышах глас глаголющаго; и рече ко мне: сыне человечь, стани на ноги твоя, и возглаголю тебе: см. в толковании на стих 2.

   Примечательно, что Бог шестьдесят два раза называет Иезекииля: «сыне человечь», и пятнадцать раз дом Израилев именует «преогорчевающым».

NO OTHER PROPHET LIKE EZEKIEL. JACOB OF SARUG: The prophet wonderful-in-revelations told this account.

He who ate the scroll full of the symbols of creative power

Disgorged a memra at whose meaning intellects are dazzled.

He discoursed about the chariot and about its transformations

And about its forms and the faces that were joined in it.

About the faces and the wings and eloquent wheels

And the living spirit that was in the wheels being turned,

About the movement of service of the cherubs,

And about the high throne that is established on their backs,

And about the appearance of the image of the Son of God

Which was borne on the chariot with great awe;

And about the voice of that service that is the cherubs’ own,

Which with great movement bless the most high in his place.

All these things from Ezekiel, the son of the exile,

Did the world learn about the chariot’s awesome appearance.

For neither Moses nor David published this account

Nor any prophet told of it like Ezekiel.

ON THE ESTABLISHMENT OF CREATION 1.4.

 

И я увидел, и пал на лицо свое и услышал голос говорящего.    Он не поднялся вверх по причине великих видений, но пал на лицо свое вследствие сознания бренности человеческой. Поэтому и апостол Павел говорит, что после восхищения на небо и в рай и слышания неизреченных слов ему дан для удручения его ангел сатаны, чтобы он не превозносился (2 Кор. 12). И Авраам пал на лицо, когда услышал слова Божии. Но так как он пал не вследствие греха, а по причине смирения, то он поднимается Господом и ему повелевается слушать слова Его (Быт. 17). Нужно также знать, что иное пасть на лицо, и иное навзничь. Авраам, услышав о рождении Исаака, пал на лицо и засмеялся. Илий же, который согрешил, упал навзничь (1 Цар. 4:18). И о Дане в Бытии написано: да будет Дан змии на пути, угрызая пяту конску; и падет конник вспять, спасения ждый Господня (Быт. 49:17—18). Так как от укушения змия он упал с коня, поэтому и ожидает пришествия Спасителя. И по Евангелию Иоанна, пришедшие взять Господа, после того, как Он сказал им: Аз есмь: идоша вспять и надоша на земли (Ин. 18:6), не будучи в состоянии выдержать слово Того, Кто сказал Моисею: иди, скажи сыном Исраилевым: Сый посла мя к вам (Исх. 3:14). И сказал мне: сын человеческий! стань на ноги твои, и Я буду говорить тебе (вульг. с тобою). Лежащий не может слушать слово Божие, но слышит с Моисеем: „ты же стань здесь со Мною“ (Исх. 34). Об этом и Даниил говорит, как о случившемся с ним (Дан. 10).

ONLY THE LIKENESS OF GOD’S GLORY. CYRIL OF JERUSALEM: One might gather from a passage in Ezekiel that Ezekiel saw him, but what does Scripture actually say? He saw “the likeness of his glory”; not the Lord but only the likeness of his glory, not the glory as it really is. Yet, on beholding the likeness of his glory and not the glory itself, he fell to the earth in fear. But if the vision of the likeness of the glory inspired the prophets with fear and trembling, anyone attempting to look on God would surely lose his life. CATECHETICAL LECTURES 9.1.

 

— 3:15 Призвание Иезекииля

«Видение подобия». – Этими словами пророк еще раз предупреждает читателя насчет истинного смысла тех образов, которыми наполнено видение: они только подобия, видимые подобия Славы Господней; сама Слава Господня, не говоря уже о Самом Боге невидима и непоказуема. Что разумеется под «Славой Господней» – только ли Сидящий на престоле или все явление? Иез. 9:3, Иез. 10:4, 18–19, Иез. 11:22 благоприятствуют, первому пониманию; за это же говорит сходство выражений этого предложения с Иез. 11:25: «видение подобия» очень близко к «подобие как бы вид», которое употреблено именно о Сидящем на престоле. Но Иез. 43:2 Славой Господней называет все явление; и здесь читатель ждет заключения ко всей картине видения, а не к последнему лишь отделу его; Славой Божией в Ветхом Завете называется всякий образ или способ явления Божия, например, облако. Но приложимое ко всему явлению, наименование «Славы Господней» приложило этим самым и к Сидевшему на престоле. Пророк Иезекииль уже ясно разграничивает Славу Божию от Самого Бога: если что в Боге можно видеть, хотя бы несовершенно и недостаточно, в образах и подобиях, то только Славу Божию, но не Самого Бога. Как может Слава Божия быть мыслимою чем-то отдельным от Бога и являться человеку помимо Его Самого, это разъяснилось после совершенного откровения на земле Сияния Славы Божией и Образа ипостаси Его. «Пал на лице» в ужасе (Дан. 7:15; Ис. 6:5) и благоговении (Быт. 17:3), а также от вызванного экстатическим потрясением изнеможения (Дан. 10:8). – «И слышал глас Глаголющего», т. е. не видя, откуда он идет; и хотя он должен был идти с тверди и престола на ней, пророк опасается поставить подлежащее к «сказал мне». («Он» не выражено к евр.). Видение, не прекращаясь совершенно (Иез. 2:9, Иез. 3:13), может быть постепенно застилается перед взором пророка и сменяется столь же сильным и всепоглощающим слуховым экстазом: «глас Глаголющаго» показывает, что дальнейшее откровение не было, как, вероятно, все последующие, внутренним лишь. Обращение Бога к пророку: «сын человеческий» – особенность кн. Иезекииля (70 раз) и отчасти Даниила (Дан. 8:17), объясняющаяся арамейским влиянием; «в сирийском языке это выражение настолько обычно, что там по-видимому нет другого названия для человека, как это, так как его прилагают даже к первому человеку, не имевшему оно; так 1 Кор. 15:45 переводится по-сирски: «первый сын человеческий Адам» (Розенмюллер, Scholia Яn Vetus Testamentum, р. VI, S. 1, Lipsiae 1808). Пророку такое обращение могло говорить, что он случайно выбранный индивидуум из своего жалкого рода; ср. Ис. 8:5; Иов. 25:6 (Сменд). – «И я буду говорить» – чтобы мне можно было говорить.

Cиe видение подобия¹ славы Господни. Не сказал Пророк: cиe естество Господа, или сия слава Господня, но видение подобия славы Господней, то есть, Господь сподобил меня созерцания, образовав такое видение, какое Ему было угодно. И видех, и падох ниц. И весьма справедливо: ибо, если Серафимы, песнословя, закрывают лица, что должно быть с человеком, который обложен смертным телом, и пришел в созерцание истинного видения? Но человеколюбивый Владыка не дает места страху. Ибо говорит Пророк: Слышах глас глаголющаго ко мне, и рече ко мне: сыне человечь, стани на ноги твоя, и возглаголю тебе. Бог называет Пророка сыном человечьим, как бы так говоря: не забывай своего естества, сподобившись созерцания, которое выше оного, но познай себя самого, не предавайся же и безмерному страху, когда Я повелеваю тебе быть смелым, но стоя слушай изрекаемое Мною, не обращаясь вспять, но неподвижным стоянием выражая свою твердость.