Книга пророка Иезекииля, Глава 19, стих 14. Толкования стиха

Изыде огнь от жезла его крепкаго, и пояде плоды его. Сим указывается, что Иерусалим взят за вероломство Седекии.

См. комм. к Иез. 19:10

не осталось на ней ветвей крепких. Конец Иудейского царства ассоциируется с виноградной лозой, вырванной и брошенной на землю (ст. 12), так что не осталось ни одной живой отрасли, способной принять скипетр властителя (ст. 14).

“И вышел огонь из ствола ветвей ее”, ствола, упомянутого в 11 ст., т. е. Седекии (см. там). Огонь, зажженный Седекиею и пожравший всю лозу (Иудею) вероломная политика этого царя (по отношению к Навуходоносору), который ею сам навлек окончательную гибель на Иудею. - “Не осталось на ней ветвей крепких для скипетра властителя”. После Седекии не было национальных царей в Иудее до пришествия Мессии. Спаситель мог сравнивать себя с виноградной лозой (Ин. 15:1) и не без отношения к этой главе Иезекииля, где лоза дома Иудина представляется засохшею и обгоревшею до Его пришествия. - “Это - плачевная песнь”. Подпись к песни. Слав.: “племя в притчу плача есть”, т. е. царский род Давида стал предметом образцовой песни плача. Еврейские слова, соответствующие русскому: “для скипетра властителя”, LXX в 11 ст. перевели “над племенем старейшин”, а здесь “племя в притчу”, так как “старейшина” и “притча” в евр. тожественны по начертанию и разнятся только произношением - “И останется для плача”. Этими словами пророк или назначает свою песнь для действительного употребления среди народа, или выражает ту мысль, что настоящая плачевная песнь повлечет за собою действительный плач (слав.: “и будет плачь”), когда заключающееся в ней пророчество сбудется.

Измаил, будучи царского рода, позавидовав Годолии, и воспользовавшись притворною к нему дружбою, в тайне злоумышляет против него, убивает его и большую часть бывших с ним; но убоявшись того, что сделал, предается бегству. Все же прочие, устрашившись гнева Халдеев, вместе с Пророком Иеремиею ушли в Египет. Cиe и выразил Пророк, сказав: изыде огнь от жезла избранных его, и пояде и. И не будет в нем жезла крепости племени, скипетр владычествуя в притчу плача есть, и будет в плачь. Явно же, что Пророк разумеет бывшее прежде возвращения из плена. Ибо тогда Иерусалим оплакиваем был своими, а для чужих стал притчею плача; у людей в обычае о впавших в великие бедствия говорить: чтобы и мне не претерпеть бедствий, какие претерпел такой-то. Сие-то и назвал Пророк притчею плача. Присовокупил же, что нет в нем жезла крепости, ни племени, ни скипетра; потому что до возвращения из плена не было князя, или такого общества, которое могло бы составить из себя племя; по возвращении же из плена Иерусалим снова приобрел прежнюю знаменитость. Так предвозвестив cиe, Пророк влагает в пророчество свое небольшую повесть, с сею же повестью немедленно совокупляет и пророчество.