Книга пророка Даниила, Глава 3, стих 19. Толкования стиха

Гнев Навуходоносора отразился на лице его: он то бледнел, то краснел, глаза пламенели злобою, зубы скрежетали. Он приказал разжечь печь седмерицею, т. е. до крайней степени, и бросить в нее Седраха, Мисаха и Авденаго живыми. Исполнители казни, мужи сильные крепостью, должны были наперед сковать их, чтоб лишить их возможности выбежать из печи.

Специально описывается, что они были все в такой одежде, которая должна была вспыхнуть мгновенно. Вот их связали всех вместе, чтобы они не могли сопротивляться, и, действительно, как поет Церковь, «бесстыдной ярости и огню юноши сопротивлялись». И в другом месте поется: «безумное веление мучителя злочестивого людей поколебало, дышащее прещением за хуление богомерзкое, однако тех трех отроков не устрашила ярость зверская, ни огнь поедающий, но противодышаще росоносному духу в огне сущему они пели — Благословлю тебя всех Боже, благословлен еси». Они сказали, что есть Бог, который силен спасти, и Он силен избавить нас, но мы не поклонимся, даже если Он нас не спасет. Подумайте, какой интересный подход. Они говорят, что мы не диктуем Богу, спасать нас или не спасать — это дело свободы Бога. Но мы Ему верны в любой ситуации, чтобы Он ни сделал с нами, мы Богу служим!

См. комм. к Дан. 3:15

Тогда Навуходоносор исполнился ярости и вид его изменился. Некоторые псалмы отмечаются надписаниями: о изменитися хотящих (Пс. 59:1 и друг). Таким образом слово изменение имеет двоякий смысл: и от доброго к худому и от худого к доброму. Ибо и изменение лица Навуходоносора не может быть относимо к хорошей стороне. Впрочем, некоторые и надписание псалмов относят к изменению от доброго к худому в том смысле, что те, кои естественным путем должны были уразуметь Бога, вследствие смятения мысли и раздражения изменились в отношении ко Христу и святым Его.

(Итак) они превозмогли царское слово¹. Но вот, что значит говорить истину: царь, как уже окончательно побежденный ими, разгневался еще более и повелел разжечь печь седмижды². Впрочем, хотя царь таким образом взял над ними верх в земных делах, но что касается веры в Бога, то победили трое юношей:    Но скажет кто-нибудь: разве Даниил, который был другом царя, не мог ходатайствовать за них и выпросить им прощение? Конечно, мог; но он нарочно молчал, чтобы на деле обнаружить величие Божие, <чтобы вавилоняне научились бояться, чтобы явилась вера этих (юношей) и Бог был бы прославлен ими³.> Ведь в противном случае вавилоняне непременно стали бы говорить, что-де, если бы Даниил не ходатайствовал за них пред царём, они тотчас же погибли бы в огне; словом, тогда все дело было бы сочтено результатом человеческой милости, а отнюдь не Божественной силы. Однако, почему же царь, знавший несомненно, что Даниил иудей, не спросил его: «А ты почему не поклоняешься этому идолу?» Потому, конечно, что Даниил в данном случае, без сомнения, ответил бы царю: «Я не чту рукотворенных идолов, но живого Бога, сотворившего небо и землю и имеющего власть над всякою плотию», как он ответил (позднее) Киру⁴ относительно Ваала⁵...    Здесь трое юношей должны были прославиться в печи, а в царствование Кира из-за Ваала надлежало быть брошенным в ров львиный одному уже только Даниилу. Словом, каждый из них был сохранен для своего времени и для особого случая⁶, чтобы и .Навуходоносор, царь вавилонский, мог прославить Бога, увидавши, что трое юношей нисколько не пострадали от огня, и Кир⁷ персидский мог узнать о бытии единого только Небесного Бога, после того как увидал, что Даниил не был растерзан львами. Таким образом, Бог при посредстве рабов своих пророков устрояет дела, приурочивая их к определенным срокам, — и этим самым научает⁸ всех людей приходить к познанию Его⁹... Впрочем, все это не ты сам совершаешь, а другой в тебе возбуждает. Вот почему и Св. Писание говорит: «Тогда зрак царя изменися». В самом деле, он стал другим, чем был раньше; вначале он был человеком-царем, боящимся Бога, но потом, когда возстал против Него, изменился и в своих делах стал подражать диаволу. Св. Писание ясно говорит: Аз есмь Бог, и не изменяюся (Мал. 3:6); это для того, собственно, чтобы показать, что Бог неизменяем и непоколебим (ατρεπτος και αναλλοίωτος). Между тем, лицо царя изменилось; это для того, с одной стороны, чтобы легко можно было понять, что он простой человек, а с другой стороны — для того, чтобы заметить диавола, который действует в нем и который постоянно стремится подражать божественным делам и всеми силами старается соблазнить человека (см. толкование к Дан. 3:1) *1  «(Итак)... слово» — этой фразы, находящейся в греч. Ath., нет в слав. А и Ч. *2  Все предложения, входящие в состав этой последней точки, представляют, собственно, не точный перевод, а передачу одной только мысли тех отчасти разрозненных и отчасти неясных фраз, которые даются в греч. тексте (Ath. и Cat.: О, Р1, V1, V2— см. у Bonwetsch’a S. 88), а также и в старослав. переводах Ч и А. По нашему мнению, указанный смысл вполне правдоподобен. В греч. Ath., дойолненном из Caten. (О, V1, V2, Р1), читается: «μέν οΰν γε, ει δει τά άληθη λέγειν,... έκκαΰσαι έκκαύσατε έπταπλασ... ως, πάντως ώς ηδη ύπ᾿ αυτών ήττώμενος». В Ч и А совершенно одинаково читается: «лепо оубо есть истину глати, елма же слово отрок предоле. толма же ся разгнева црь и повеле пещь раждещи седьмишьды въ истиноу яко предолен ся разгнева». Л. 102 и 93—94 (А). *3   Слова, заключенные в скобки и находящиеся в славянск. рукописях Ч и А, в греч. Ath. (Л. 141) затерты до неузнаваемости. *4   В Ath.: τώ Κύρρω;; в Ч и А: «Дариоу». Дан. 6:7, 12. *5 Далее в греч. Ath. приводится целый ряд разрозненных выражений: συναρπαγείς είπεν ... τον Βήλ πλήν ή κατά γνώμην τών σατραπών τό εος ημερών τριάκοντα έάν αϊτήσηται παρά παντός θεοΰ η άνθρώπου άλλ’ ή παρά τοΰ βασιλέως έμβληΟήσεται είς τόν λάκκον τών λεόντων Л. 141. При отсутствии соответствующего им перевода в слав, рукописях Ч и А трудно уяснить и дополнить смысл этих выражений. Поэтому мы оставляем их без перевода. *6 Слов: «и для особого случая» в Ч и А нет. *7    В Ath. Κύρρος ; в Ч и А: «Дарии». *8   В Ath.: πείθει; в Ч и А: «твори». *9   В Ath.: έαυτοΰ; в Ч и А — нет.— 1 Тим. 2:4.

Разжечь печь в семь раз сильнее. Воздух для повышения температуры в печи обычно нагнетали кузнечными мехами. «В семь раз сильнее» — это не более чем эмфаза, фигура речи. В зависимости от надобности, температура в печи могла поддерживаться между 900° и 1100° по Цельсию.

Но зверонравный и неистовый мучитель, исполнившись ярости, так что и лице его изъявляло душевное смятение, велел, как можно более, разжечь пещь.