Книга пророка Аггея, Глава 2, стих 23. Толкования стиха

У LXX прибавлено после: небо и землю, море и сушу и нет слов: сокрушу крепость царства язычников, — чтo более полно познается или: будет узнано из чтения их. — Необходимо заметить, что в тот же самый день, — двадцать четвертый девятого месяца, — но без указания месяца, — ибо пророчествовали или: было пророчество о пришествии Христа и о царстве Его, — было слово Господне к Аггею во второй раз, и не в руке его, как прежде, и не к пророку Аггею, как в четвертом видении, но просто к Аггею, т. е. торжествующему праздники Господа, ибо он провозвещает и созерцает не Имеющего придти, но уже Идущего. И как Авраам увидел день Христа и возрадовался (Ин. 8:56), и как Иоанн перстом указал Агнца Божия (Ин. 1:29); так и этот, видя царство Сына Божия имеет в себе все торжества. Касательно этого места у весьма многих мы находим различные понимания. Одни относят это к первому пришествию Христа, другие ко второму, когда Он имеет придти или: будет во всей славе величия Своего. Мы относим это и к первому, и ко второму пришествию, ибо и тогда Он царствовал, когда пришел, и потом будет царствовать. При этом, если мы захотим понимать это в отношении к концу мира, то скажем, что Апостол говорит Коринфянам: Должно разрушить всякое начальство и власть, и силу, чтобы был Бог для всех все (1 Кор. 15:24-28). А так как пророчествуется нечто глубоко таинственное, относящееся к концу жизни всего, то Аггею повелено сказать слово одному только Зоровавелю, которого мы уже изобразили, как прообраз Спасителя по его происхождению от семени Давидова. Итак ему говорится о том, чтo будет в конце: пройдет мимо образ внешнего мира и будет небо новое и земля новая; и подвигнет Господь небо и землю, и ниспровергнет всякое начальство власть и силу, и рассеет царей царей или, как в Еврейском: царств, и погубит всю силу вражию, чтобы даже тем, которые прежде царствовали и имели под своим владычеством народы помогло сокрушение их власти и чтобы по рассеянии всех стремлений к насилию, наступил мир; это и обозначают слова: и ниспровергу колесницу, или колесницы и всадников их, и будут сброшены кони и всадники их. А чтобы вы знали, что ниспровержение колесниц и падение коней обозначает сказанное нами, посмотрите, как говорится о Христе у Захарии: придет царь кроткий, восходящий на подъяремную и молодого осленка и рассеет колесницы Ефремовы (Зах. 9:9-10) и конницу Иерусалимскую, так что будет одно стадо и один Пастырь и оба отряда воинов, как из иудеев, так и из язычников, будут под управлением мирного Пастыря; а чтобы истребить все развращенное, каждый восстанет с мечем против брата своего, отсевая все враждебное (я думаю, что это есть острейшее слово учения, рассекающее все развращенное). Но конец всего этого самый лучший. А именно: по ниспровержении престолов, и низложении силы царствующих и колесниц, и коней, и всадников, вью день тот, говорит Господь Всемогущий, Я приму тебя, раба Моего, Зоровавель, сын Салафииля. Рабом он называется по телу человеческому, так как тогда и Сын покорится Подчинившему Себе всё, и сам Покорявшийся будет видим в покоренных. А когда эго исполнится, то Бог положит Его как бы печать в руке Своей; ибо Его запечатлел Бог Отец (Ин. 6:27). Он есть образ Бога невидимого и обнаружение сущности Его. Так что кто уверует в Бога, тот будет запечатлен как бы сею печатью. Умоляю тебя, читатель, чтобы ты был снисходителен к тому, который писал столь быстро и не искал в выражениях красоты и изящества, которые я утратил во время столь продолжительного изучения Еврейского языка, хотя Алекто критик мой всегда объявляет меня ребячествующим и бессловесным. Ему я скажу: Господь даст слово благовествующему и силу многую (Пс. 67:12).

Не к Зоровавелю во всей своей истинности относилось это слово, но, вернее, оно было к Господу нашему Иисусу Христу, как прекрасно предызображенному в лице Зоровавеля; потому что он был и из колена Иудина, и царь, и вождь освобожденных из плена, и как бы начальник над зиждущими дом Господень. Итак, взяв Тебя, говорит, раба Моего, – то есть явившегося в зраке раба (Флп. 2:7), однако свободного по природе, – в то время, когда Я решу низложить властелинов с престолов и изгнать начальство – «яко печать положу». Печать же Бога и Отца есть Сын, как имеющий всецелое и совершенное подобие с Ним и отражающий в собственной красоте природу Родившего. А в Нем и нас отпечатлевает Бог в подобие Свое: если во Христа преобразуемся, то приобретаем как бы и образ Бога. И так, Сын есть точное отображение Бога и Отца, и Его «избрал», то есть соделал возлюбленным и избранным. Таковым Он исповедал Его при струях Иорданских, говоря: «Сей есть Сын Мой возлюбленный, о немже благоволих» (Мф. 3:17); ибо благоволил Бог и Отец восстановить все (в первоначальном порядке) и возвести к первоначальному состоянию, как и божественный Павел пишет: «возглавити... яже на небесех и яже на земли» во Христе (Еф. 1:10).

Печать. Это могла быть либо цилиндрическая печать, которую носили на шее на шнуре, продетом сквозь ее отверстия, либо печать в виде перстня, которая, скорее всего, и имеется в виду здесь. Цилиндрические печати были широко распространены в Месопотамии, а печати в виде перстня использовалась в Израиле. Тысячи цилиндрических печатей и перстней–печаток были обнаружены при раскопках в Месопотамии и Сирии–Палестине, соответственно. Они были знаком, удостоверявшим власть, личность и собственность.

В тот день. День Божиего суда и спасения. раб Мой. Зоровавель избран Богом для свершения Его работы. Грядет еще более великий Раб (Ис. 42,1). Зоровавель был Его прообразом. Иисус - потомок Зоровавеля (Мф. 1,12) и Раб Божий (Ис. 53,11). печать - символ власти и могущества. Ср. Иер. 22,24.

Относительно четвертой речи пророка, обращенной собственно к одному Зоровавелю, но по содержанию своему представляющей воспроизведение существенной части второй речи (Агг. 2:1–9, собственно Агг. 2:6–9), в экзегетике ставится, главным образом, два вопроса: 1) почему и в каком смысле пророчество, составляющее раскрытие пророчества Агг. 2:6 и прежде данное всему народу, теперь сообщается одному Зоровавелю? и 2) какой смысл имеет обетование Божие, Зоровавелю хранить или держать его как перстень или печать? Первый вопрос некоторыми новыми историками-библеистами (Штаде, Велльгаузен) решается в том смысле, что вся четвертая речь есть выражение политических и мессианских чаяний иудейского народа, сосредоточившихся после плена на Зоровавеле, как представителе общины и отпрыске царского рода Давида, – чаяний, оживившихся, будто бы, благодаря постройке храма или же под влиянием революционных движений в персидской империи, возбудивших в подчиненных Персии народностях надежды на скорый распад Персии и на освобождение их от ее ига. Но наличность в иудеях данного времени такого рода надежд и чаяний не подтверждается ни библейскими, ни вне библейскими источниками. Книга же пророка Аггея достаточно ясно свидетельствует, что современные пророку иудеи не только не питали указанного рода смелых надежд и политических тенденций, но и были глубоко подавлены разного рода неудачами и бедствиями до полной почти потери веры в себя, в свою силу, даже в непреложность завета их с Богом и обетований, данных народу Божию Иеговою (ср. Агг. 2:4–6); в частности же, 4-я речь своим утешительным, ободрительным тоном свидетельствует об угнетенном, подавленном настроении Зоровавеля, а в лице его всего народа. Несомненная связь 4-ой речи со второю, особенно со ст. Агг. 2:6–9, показывает, напротив, что сказанное ранее народу теперь повторяется Зоровавелю, – очевидно, в разъяснение возможных недоумений, – именно как члену царского дома Давида, которому с потомством его были некогда даны высокие, вечного значения обетования (2 Цар. 7:13, 15, 18; Пс. 88:28 и др.). С этим вместе мы подходим к решению и вопроса, в каком смысле обещается Зоровавелю, ст. 23, что Бог будет хранить его как перстень – печать. Аналогия других библейских мест, где говорится о перстне (напр., Иер. 22:24; Песн. 8:6; Сир. 17:18) бесспорно подтверждает, что здесь (ст. 23) говорится об особенном, благодатном охранении Промыслом Божиим Зоровавеля, и именно не столько лично его, а как представителя Богоизбранного царского рода Давидова, из которого имел произойти Мессия. На такой типологический смысл пророчества указывает и сохраненное Иисусом, сыном Сираха, воспоминание о пророчестве Аггея о Зоровавеле: «Как возвеличим Зоровавеля? И он – как перстень на правой руке!» (Сир. 49:13). То, что в Агг. 2:22–23, усвояется Зоровавелю, в истинном смысла принадлежит великому потомку Зоровавеля – Божественному Рабу Иеговы – Христу Спасителю (ср. 1 Пар. 3:16–19; Мф. 1:12–13; Лк. 1:27).

Не упоминая здесь об Иисусе, упоминает об одном только Зоровавеле; потому что речь идет о войнах и военачальстве, о делах же военных заботился он один. Посему сказует Бог: в тот день, по истреблении оных народов, тебя, Зоровавель, избранного Мною в раба и служителя, соделаю славным и знаменитым, и употребив тебя как некую печать, и народу доставлю чрез тебя всякую безопасность; потому что печать, приложенная к дверям и сундукам, приводит в безопасность влагаемое. Так истолкование пророчества приведено нами к концу. Но я дивлюсь безумию Аполлинария, который предпринял столь ясно предсказанному придавать противный сему смысл, и говорить, что ополчения Гога и Магога еще не было, но будет при кончине века сего. Премудрый этот муж не обратил внимания на непрерывную связь пророчества, а именно, что непосредственно за предсказанием о поражении Гога и Магога присовокуплено у Пророка: «в той день, глаголет Господь Вседержитель, прииму тя Зоровавелю рабе Мой, глаголет Господь,» и так далее. Посему если Аполлинарий в сложенных им баснях вымышляет другого какого Зоровавеля, который будет в те времена; то пусть толкование его и остается для нас совершенною баснею. Если же разумеется тот один Зоровавель, который правил народом по возвращении из плена, то при нем истреблено воинство оных языческих народов, и после сего истребления Зоровавель сделался славным и знаменитым. Аполлинарию же должно было принять во внимание и то, что замедление в созидании храма прикрывавшим бедностью Господь всяческих обещал собрать народы сии и их богатства отдать на расходы при храмоздании, почему и присовокупил: «Мое сребро и Мое злато, и велия будет слава храма сего последняя паче первыя». Но оставив Аполлинария с его суесловием, будем держаться истины и умолять человеколюбивого нашего Владыку, чтобы и нам даровал мир, и мир душевный, да во всем Ему угождая и Его пользуясь помощью, избегнем наветов невидимых врагов, и пожив по Его божественным законам, сподобимся обетованных благ, по благодати и человеколюбию Господа нашего Иисуса Христа. С Ним слава Отцу и со Святым Духом ныне и всегда и во веки веков! Аминь.