Книга Есфири, Глава 8, стих 11. Толкования стиха

Стратегия указа. Поскольку предыдущий указ нельзя было просто отменить, стратегия заключалась в том, чтобы компенсировать первый указ вторым. Первый указ лишал иудеев защиты со стороны империи и обеспечивал финансовые возможности для проведения военных акций против них. Второй указ разрешал евреям формировать свои собственные военные соединения, а тем самым фактически лишал царской защиты (но не финансовой поддержки) тех, кто был нанят бороться против иудеев. Царь занял нейтральную позицию, так что действия против врагов иудеев не рассматривались как мятеж против царской короны. Это поставило сторонников Амана в такое же положение, в каком находились евреи, позволив нападать на них, не опасаясь преследования со стороны правительства.

Тот факт, что этот земной царь посылает своих гонцов, чтобы во всяком месте иудеи собрались, дабы отстаивать свою жизнь и уничтожать своих врагов вместе с их детьми, жёнами и имениями, означает, что наш Царь, Всевластитель неба и земли, через Своих проповедников повелевает истинным иудеям и исповедующим Его среди язычников, после того как они соберутся вместе в единстве общения и мира, сражаться за спасение душ своих. А также предать проклятию всех врагов своих, видимых и невидимых, то есть лжеиудеев, относящихся к синагоге сатаны, язычников и неисправимых еретиков, и всех нечистых духов со всем их бесчестием.

Изложение обстоятельств написания первого (Аманова) указа (Есф. 3:12, 14, 15 ст.) почти до буквальности сходными словами повторяется и при изложении обстоятельств написания второго (Есф. 8:9-14 ст.). Надлежит отметить как будто несколько более значительный, чем следовало бы ожидать, промежуток времени, указываемый между изданием 1-го указа и написанием 2-го. Для первого указа "призваны были писцы царские в первый месяц" (13-й день), тогда как для написания второго "позваны были тогда царские писцы в третий месяц" (23 и день). Чуть не три месяца - как будто многовато в таком важном спешном деле, которое Мардохей мог узнать скорее и, вместе с Есфирью, много раньше попытаться изменить в свою пользу. Нужно, однако, принять в соображение и то, что время призвания писцов не означало точно даты выхода указа: "призванные в первый месяц", писцы могли закончить свое громадное дело (переписки указа во множестве экземпляров) лишь в не один месяц. Могло быть и то, что Мардохей не сразу узнал об Амановом указе, и, когда дело повернулось в его пользу, не так скоро мог приготовить для нового своего указа все необходимое, так что и писцы во второй раз могли быть позваны не сразу после казни Амана, Все это делает достаточно правдоподобным, что второй указ (Мардохеев) отстоял от первого (Аманова) хотя бы и чуть не три месяца. Сущность Мардохеева указа до буквальности воспроизводит сущность Аманова, лишь переменяя роли, или точнее - назначая и иудеям ту же самую роль, какая в Амановом указе предоставлялась лишь их истребителям: по Есф. 3:13 - предписывалось: "убить, погубить и истребить всех Иудеев, малого и старого, детей и женщин... и имение их разграбить". То же самое и в Есф. 8:11 говорится о позволении царя иудеям - "собраться и стать на защиту жизни своей, истребить, убить и погубить всех сильных в народе и в области, которые во вражде с ними, детей и жен, и имение их разграбить". Добавление 6-e (после 12-го ст.) дает точный список указа в пользу иудеев, идейного и разосланного Мардохеем в разрушение силы указа Амана. Текст указа дает несколько достопримечательных подробностей, не выступающих с очевидной ясностью в еврейском тексте. Так, в начале указа наметается, что намерение Амана причинить зло евреям, подданным царя, было вместе некоторого рода покушением на самого царя ("покушаются строить козни самим благодетелям своим"). Далее эта мысль высказывается и еще определеннее; Аман прямо обвиняется в том, что "замышлял лишить нас (т.е. особу царя) власти и души", "сделать нас безлюдными, а державу Персидскую передать Македонянам". Мы уже говорили выше, что мысль о македонском происхождении Амана представляет большую натяжку; нет сомнения, что и обвинение Амана в покушении "державу Персидскую передать Македонянам" - должно быть объяснено лишь неудачным приспособлением автора книги к современному ему значению, росту и успехам греческой культуры и преобладания. Заметно также, что составитель указа слишком переусердствовал в восхвалении иудеев и награждении их от имени царя всевозможными выражениями его благосклонности. В противовес Аману, ("поистине чуждый персидской крови и весьма далекий от нашей благости") указ выставляет Мардохея, как "нашего спасителя и всегдашнего благодетеля", и иудеев - "живущими по справедливейшим законам, сынами Вышнего, величайшего, живого Бога, даровавшего нам и предкам нашим царство в самом лучшем состоянии". Все это, конечно, для Иудеи не представляло ничего преувеличенного и неестественного, но - влагаемое в уста царя-язычника и деспота - представляется не совсем естественным и правдоподобным. Таково и предписание: всем подданным (а не одним только иудеям) - содействовать иудеям в истреблении их врагов, сам день этого истребления проводить со всем весельем, в числе именитых праздников, причем объявляется угроза, что "всякий город или область вообще, которая не исполнят сего, нещадно опустошится мечом и огнем и сделается не только необитаемою для людей, но и для зверей и птиц навсегда отвратительною". Это уже чисто иудейская нетерпимость, уступающая разве только позднейшему человеконенавистничеству Талмуда и имеющая, несомненно, общий с ним источник происхождения.