Толкование Евангелие от Матфея, Глава 4: Анонимный комментарий (Opus Imperfectum)

Тем, что евангелист добавил: для искушения от диавола, он показывает, что Господь был возведен Святым Духом в пустыню, но не как младший по повелению старшего и не как старший по просьбе младшего. Ибо «возведен» или «приведен» говорят не только в том случае, когда кто-то ведом чьей-то силой, но и когда сам человек повинуется разумному побуждению. Как написано об Андрее: Находит брата своего Симона и говорит ему: мы нашли Мессию, что значит: Христос; и привел его к Иисусу Ин. 1:41-42. Так, он привел его не силой, но склонил рассуждением. Как, например, если военачальник увидел бы тирана, захватившего власть, и дал бы царю такой совет: выступи против него, ибо вся провинция гибнет; ведь твоя слава сильнее моей силы. И вот, царь ведом военачальником, но он не меньше того, кто его ведет. Иисус был приведен к дьяволу для искушения; но дьявол приходит к людям, чтобы искушать, а не люди к дьяволу, чтобы он их искушал. Потому и не мог дьявол идти против Христа, что Христос выступил против дьявола.

Итак, Господь постился сорок дней по двум причинам: во-первых, чтобы подать нам пример постом противиться искушениям, а во-вторых, чтобы определить нам срок поста в сорок дней. А взалкал Он, чтобы, постясь сверх меры, не обнаружить с очевидностью, что Он — Бог, и тем самым не лишить дьявола надежды искусить Его и не препятствовать Своей победе. И вот, дьявол, видя, что Господь постится все сорок дней, уже отчаялся, но, когда понял, что Он испытывает голод, вновь стал надеяться. Таким образом, он подступил к Тому, Кто внешне алкал, и нашел, что внутри Он никогда не алчет. И пока искушал алчущего, был побежден Неалчущим. Ибо для человека естественно испытывать голод, так же как для него неестественно в течение сорока дней его не испытывать. Дьявол не подумал, что Тот, Кто в действительности голода не испытывает, по Своей воле может его и испытать.

И взял Иисуса в святой город. Когда ты услышишь, что говорится: «Он был ведом дьяволом», не думай, будто у дьявола была сила вести Христа, но дивись терпению Христову, ибо Он сносил то, что Его вел дьявол. Следовательно, в том, что Господь следовал за ним, заключается не слабость, а терпение; а в том, что дьявол вел Его за собой, — не сила, а гордыня. Ибо, не разумея добровольного подчинения Христа, он вел Его как бы против Его воли. Он был ведом, чтобы мы не подчинялись воле дьявола.

Посмотри, сколь безрассудны и лживы все дьявольские обещания. Ведь поистине не мог же он дать все одному, не отняв все у всех; но если бы он у всех все отнял, то никто ему бы не поклонялся, ибо если кто ему и поклоняется, то не по любви или из страха, а только потому, что он либо обещает богатства, либо дает их. И какой прок был дьяволу в том, чтобы отнять у всех и отдать все одному, чтобы у всех быть в презрении, а одним только почитаться? Но нельзя же нам сказать, что каждый владеет своим, а над всем этим стоит дьявол. Ибо никогда он один не владел миром, не было того никогда и быть не может, чтобы кто-то был в подчинении только у него. Прежде всего, благодаря Богу, ибо Он не дает дьяволу такой возможности. А во-вторых, из-за самого дьявола. В чем же его радость, слава, сила, как не в гордыне, в зависти, в ярости, в тщеславии и тому подобном? Где всему этому предаются, там единое царство не может устоять, но неизбежно разделяется на многие. Но где этого нет, там дьявол не в почете и царствовать не может.

Господь положил конец дьявольскому соблазнению, сказав: Отойди от Меня, сатана, чтобы он не шел дальше в своем соблазнении. Дьявол же (что вполне понятно, то есть как это можно осмыслить разумом) отступил не потому, что послушно внял повелению, но дьявола прогнала либо сама Божественность Христа, либо бывший в Нем Святой Дух. И это особенно подает нам утешение, ибо дьявол искушает Божиих людей не столько, сколько хочет, а лишь пока ему дозволяет это Христос или Дух Святой, Который в них.

Евангелист не сказал: «И сойдя, ангелы Божии служили Ему», — чтобы показать, что ангелы всегда пребывают на земле для служения Ему, но тогда по Божиему повелению отошли от Него, чтобы дать место дьяволу противостоять Христу; чтобы он, видя вокруг Него ангелов, не побоялся приблизиться к Нему. Так невидимым образом происходит и с каждым христианином. При людях постоянно находятся два ангела — добрый и злой. И пока рядом с нами стоит добрый ангел, злой ангел никоим образом не может ввергнуть нас в соблазн. Но по Божьему усмотрению добрый ангел немного отступает, а точнее, не отступает, а скрывается, сделавшись невидимым для дьявола, поскольку если добрый ангел не захочет, то не будет видим дьяволу. Итак он удаляется, чтобы дать дьяволу возможность искушать, и, встав поодаль, ждет, каков будет исход искушения.

Кем отдан? Без сомнения, Богом. Ибо никто не может ничего сделать святому человеку, если Бог не отдаст его. Возможно, грешник может что-то сделать грешнику, ибо Бог не особо печется о грешнике, но святому человеку, бесспорно, он ничего не может сделать, ибо щит Он для всех, уповающих на Него Пс. 17:31. Так и в другом месте сказано: Не две ли малые птицы продаются за ассарий? И ни одна из них не упадет на землю без воли Отца вашего; кольми паче вы, маловеры? у вас же и волосы на голове все сочтены. Зная об этом, Господь удалился оттуда не потому, что боялся смерти, но по двум причинам. Во-первых, чтобы сохранить до надлежащего времени Свое страдание. Во-вторых, чтобы дать нам пример, как избежать опасности соблазна, не потому, что Он Сам боялся такой опасности, но потому, что иначе мы не смогли бы переносить всякий соблазн. И если на любом пути истины Он идет пред нами как Учитель, а мы следуем за Ним как ученики, то очевидно, что Он высматривает не ту дорогу, где может Сам идти, а ту, которую мы могли бы выдержать. А если бы Христос делал то, что может делать Сам, а не то, что не мы, то мы не могли бы быть Его учениками и следовать за Ним были бы не в силах.

Как учит история, эти колена были раньше всех переселены в Вавилон. И, соответственно, кого Бог раньше всех поразил гневом, того первого посетила и Божия милость. И кто первыми были уведены в телесный плен, те первыми были освобождены из духовного плена. Народ, сидящий во тьме, увидел свет великий, и сидящим в стране и тени смертной воссиял свет Мф. 4:16. Во тьме сидели иудеи, которые были под законом, в котором правда Божия не была видна ясно; и хотя она там была, но сокрытая под некими образами и тайнами плотских вещей. Каков же был свет правды в обрезании крайней плоти? Ведь тьма в высшей степени соответствовала закону, который был дан не для того, чтобы открылась правда Божия, но чтобы было наказано их жестокосердие. Как сказано Господом: По жестокосердию вашему Моисей заповедал вам сие Мк. 10:5, и не для того, чтобы их спасти, а чтобы ослепить; чтобы опьяненные законом, они не знали света, ибо не были достойны видеть его во тьме, то есть в грехах. Свет великий — то есть Христа. Ибо у иудеев многие были светом: светом был Моисей, и Аарон, и Иисус, и прочие судьи и пророки. Всякий учитель есть свет для тех, кого он просвещает учением; как написано: Вы — свет мира Мф. 5:14. Но великий Свет — это Христос. Ибо язычники сидели в стране и тени смертной либо за то, что творили беззакония, несущие погибель, либо за то, что чтили идолов и демонов, служение которым вело их к вечной смерти.

С того времени, как Иоанн был отдан под стражу, Господь начал проповедовать. Ведь если бы Он начал проповедовать, пока Иоанн был жив, то, несомненно, умалил бы Иоанна и его проповедь по сравнению с Христовым учением сочли бы излишней — подобно свету, появляющемуся в одно время с утренней звездой и скрывающему благодать звезды. И сколь мудро Он приступил к Своей проповеди теми же словами, которыми обычно говорил Иоанн: Покайтесь, ибо приблизится Царство Небесное, имея целью не попрать Иоанново учение, а лишь сильнее утвердить его. Ведь если бы Он проповедовал в то время, когда учил Иоанн, могло показаться, что Он попирает его учение, но ныне, поскольку Он повторил его слова, когда тот был уже в темнице, это было не попранием, а подтверждением. Подтвердил же Он Иоанново учение, чтобы показать, что тот был истинным свидетелем.

И говорит им: идите за Мною, и Я сделаю вас ловцами человеков. То есть сделаю вас учителями, чтобы сетью слова Божьего вы уловляли людей в этом лживом мире, полном бурь и волнений, неустойчивом и неверном, всегда исполненном опасностей и ни для кого не надежном, где люди не ходят, а принуждены носиться, словно против воли. Ведь дьявол в своей ярости, изобретая для людей множество страстей, обманывает их, будто исполнит все, что они пожелают, и с радостью подталкивает к дурным поступкам, чтобы люди поедали друг друга, как бывает у рыб, когда более сильные пожирают более слабых; чтобы люди, придя в плодоносную землю Тела Христова и став членами Его Тела, не жили на той плодоносной земле, на земле сладостной и всегда покойной, где нет сокрушительных бурь, разве что для испытания веры и приумножения терпения. Чтобы люди ходили, а не носились, чтобы не поедали друг друга, живя вместе, а поддерживали друг друга. Вот, говорит Господь, Я даю вам в руки новое Евангелие и необычную сеть из различных речений и связных притч, дивных чудес и многообраных поучений, — сеть, сплетенную из многочисленных, будто проходящих по ней волнами туда и сюда повествований, связанную, словно крепчайшими узлами, угрозами суда и обетованиями блаженств и сверх того надежно скрепленную Божественным провидением и знанием скрытых помыслов, исповеданиями демонов и воскрешениями мертвых. Так даю, чтобы, захватив разумных человеков, она могла в своих складках бережно сохранять этот улов в полной безопасности, чтобы уловленные ею никоим образом не могли случайно выскользнуть, словно бы сквозь некую лазейку, не замеченную Святым Духом, Который сплел эту сеть.

Чтобы никто из христиан не говорил: «Разве я не могу любить богатство и быть угодным Христу?», апостолы, оставив свои сети, учили нас тому, что никто не может обладать земным и достичь в совершенстве небесного. Посмотри, как воздух, располагаясь между небом и землей, отделяет друг от друга творение, показывая, что не может быть никакого смешения между небесным и земным. Небесное, будучи духовным и легким, естественным образом всегда устремлено ввысь. А земное, обладая весом, всегда тяготеет книзу. Так, если будешь держаться духовного, оно устремит тебя вверх, а если земного — потянет вниз. Итак, они оставили свои сети, чтобы они не стали скорее препятствием для труда, чем дополнительной помощью. *** И прежде чем сказать или сделать что-либо, Он призывает апостолов, чтобы от них ничего не было скрыто ни из слов, ни из дел Христовых, чтобы они смогли потом смело сказать: Мы не можем не говорить того, что видели и слышали Лк. 4:20. Он увидел их не телесным взором, а духовным, глядя не на их лица, а в сердце. И Он избрал их не потому, что они словно бы были уже апостолами, а потому, что могли стать ими. Подобно тому как художник, увидев драгоценные, но необработанные камни, выбирает их не потому, что они уже ценны, а потому, что могут стать такими (ибо он опытен в своем ремесле и не презирает добро, не имеющее внешнего блеска), так и Господь, увидев апостолов, избрал не дела их, а сердце.

Смотри, говорится, что Петр и Андрей оставили сети, а Иаков и Иоанн — отца и лодку. Ибо всякий, кто идет ко Христу, должен оставить главным образом три вещи: дела плоти, мирское имущество и родителей по плоти. Оставление рыболовных сетей означает оставление плотских дел, лодки — имущества, отца — всех родителей. И смотри, сначала сети, затем лодка, а потом отец. Ибо сначала подобает оставить мирские дела, ведь именно они вредят духовным делам. Во-вторых, имущество, ибо не столь вредно иметь что-либо в миру, как делать, хотя и обладание чем-либо также приносит вред. В последнюю очередь — родителей, которые также приносят вред, хотя и меньший, чем богатство или дела сего века. Следовательно, они оставили лодку, чтобы стать кормчими корабля Церкви; оставили сети, чтобы доставлять уже не рыб для града земного, а человеков для града небесного; оставили одного отца, чтобы сделаться родителями всего духовного.

Он обошел всю Галилею, как заботливый врач обходит тяжело больных, доставляя каждому из страждущих нужные при их болезни лекарства, потому что они, обессилев, сами не могли дойти до врача.

Когда евангелист сказал болезнь, то хотел указать на телесные муки, а когда — и всякую немощь, — на духовные страдания души. Ведь не меньшие болезни терзают душу, чем тело. Если бы он сказал: «исцеляя болезни и немощи», то мы могли бы под тем и другим понять телесные страдания: «болезни» — как более тяжкие муки, а «немощи» — как менее мучительные тяготы. Но здесь, сказав всякую болезнь, он подразумевает любые муки, будь то тяжкие или легкие, и в таком случае прибавление другой части фразы кажется излишним, если только мы не поймем, что одна часть сказанного означает телесные страдания, а другая — духовные. Можно еще и так понять, что обе части сказанного подразумевают оба вида страданий, а именно: всякую болезнь как тела, так и души; и всякую немощь также и тела и души, так что под болезнью мы понимаем недуг души от какой-либо страсти, а под немощью — неверие. Например, если кто поражен недугом алчности, либо похоти, либо тщеславия, он страдает болезнью души, а если кто-либо не знает тайны Божьего призвания, такой человек немощен в вере. Многие же, хотя и в силах творить добро и быть угодными Богу, но так не поступают, ибо не знают тайны Божьего призвания и сами пребывают немощны. А некоторые настолько пребывают в плену телесных страданий, что, даже зная тайну Божьего призвания, не стремятся к деланию добра, они одержимы болезнью. Но страдания плоти Он излечивал Божественной силой, а духа — словом благочестия. Ведь подобно тому как врачебное искусство помогает страждущему телу, так слово — больной душе. Затем посмотри, что слова: исцеляя всякую болезнь и всякую немощь в людях — Матфей поставил не в начале фразы; но сначала сказал: уча и проповедуя Евангелие Царствия, и потом только — исцеляя. Тому есть две причины. Во-первых, чудесные деяния созидают души с помощью слов благочестия. Поэтому то, что мыслится более важным, и ставится первым. А во-вторых, не слова благочестия усиливают чудесные деяния, но чудесные деяния усиливают слова истины. И люди верили, что Христос может творить чудеса, не потому, что Он возвещал истину, а верили, что Он возвещает истину, потому что может творить чудеса. И приносили к Нему всех немощных, и Он исцелял их. В некоторых местах сказано: и Он исцелял многих, и еще так: которые прикасались, исцелялись Мф. 14:36. А в этом месте говорится просто: и Он исцелял их, указывая, что Он исцелил всех. Подобно тому, как новый врач, когда прибывает в город и желает показать свое искусство, лечит всякого, кто к нему приходит, думая не столько о получении платы, сколько о том, чтобы создать себе известность, а когда достигнет доброй славы, то за труд свой начинает брать и вознаграждение, так и Господь, начав Свою проповедь, исцелял не некоторых по рассуждению, а всех, не делая никаких различий; но после того, как Его узнала вся Иудея, Он продавал благодеяние исцелений за достойную цену веры, говоря каждо-му: По вере твоей да будет тебе. И не всем, а только тем, кого уже предуготовил по Своему предведению еще до того, как они пришли к Нему.

Всякий царь, намереваясь воевать с другим царем, своим противником, сначала набирает войско и только потом идет в бой; так и Господь, намереваясь вести брань против дьявола, сначала набрал апостолов и только потом начал возвещать Евангелие по всей Галилее. Брань же с дьяволом есть проповедь истины, и слово правды для его утробы — как смертоносная стрела. Сотворение знамений — его сокрушение, и обращение верных — ниспровержение его силы. Земной царь собирает войско, чтобы их трудами самому достичь славы, но Он собрал апостолов не для того, чтобы их трудами достичь Самому славы, а чтобы Своим трудом обеспечить им победу.