Толкование Евангелие от Матфея, Глава 27: Александр Горский протоиерей

+++Горский А. В. прот. История Евангельская и Церкви Апостольской. Свято-Троицкая Сергиева Лавра, 1902. С. 221-222++

Пилат прежде всего спрашивает о вине Иисуса. Весьма вероятно, что он уже знал Иисуса по слухам. Первосвященники как будто не ожидали такого вопроса и отвечают с неудовольствием. Пилат предлагает им судить Иисуса по своим законам. Те отвечают, что Он достоин смерти, а смерти предавать им не дозволено.

Поэтому Пилат начинает исследовать дело Иисуса. Зовет Его к себе в преторию, спрашивает: Царь ли Он Иудейский?

Иисус спрашивает его: от себя ли ты это говоришь (т. е. в каком смысле ты принимаешь здесь слово: царь, в Римском т. е. политическом, или Иудейском, чисто религиозном, – в смысле Мессии)? Враги Мои хотят тебе предать Меня за то, будто Я хочу быть царем в первом смысле, но это несправедливо. Я называю Себя царем т. е. Мессией Иудейским, но это не преступление, и это не подлежит твоему разбирательству. Вот что значит вопрос Иисуса; о себе ли глаголеши? Он хотел раскрыть Пилату смысл этих слов: царь Иудейский. При суждении о Его лице необходимо нужно было отличать Римское и Иудейское значение этих слов.

Пилат отвечал, что он не Иудей; что он не знаком со всеми Иудейскими понятиями, что он понимает слово царь за царя в собственном, политическом значении.

Иисус объявил, что ежели так хотел разуметь его, то это несправедливо. Царство Мое не от мира сего.

Пилат не понимал такого духовного значения слова: царь. Так царь ли Ты? спросил он Иисуса, побуждая тем отказаться от своих идей, на которых, как казалось ему, утверждалось все понятие Иисуса о своем царственном достоинстве.

Точно Царь, отвечал Иисус, и не могу от этого отречься. Я на то родился и пришел в мир, чтобы свидетельствовать об истине. И кто от истины, тот послушает Меня. Последнее замечание очевидно клонилось к тому, чтобы привлечь и Пилата в Свое царство, если он друг истины.

+++Горский А. В. прот. История Евангельская и Церкви Апостольской. Свято-Троицкая Сергиева Лавра, 1902. С. 222-223++

Пилат, видя упорство первосвященников, предлагает по крайней мере даровать Иисусу свободу, как обыкновенно дается она в пасху какому-нибудь злодею. Таким образом могло и определение Синедриона остаться в своей силе, и обвиненный – остаться в живых. А чтобы сколько-нибудь удовлетворить их ненависти к Иисусу, Пилат положил бичевать Его. Но народ кричал по наставлению первосвященников: отпусти не Иисуса, а Варавву.

Когда Пилат недоумевал, как ему поступить в этом случае, присылает к нему жена (Прокла во святых у греков, 27 октября, но с этим именем нет у нас). Она только сейчас видела сон, по которому принимает сильное участие в Праведнике. Просит, не именуя Праведника, чтобы Он не был осужден, что видно за Пилатом водилось (Мф. 27:19).

Пилат еще сильнее стал расположен дать свободу Иисусу. Мысль – осудить на смерть какого-нибудь Бога могла тревожить и язычника.

Но сильнее стали наступать и первосвященники. Они начали прямо обвинять Иисуса в возмущениях. Он развращает народ, говорили они, запрещает Кесарю дань давать. Т. е. они начали выводить следствия из первого своего обвинения (Лк. 23:2). Настаивая на это обвинение, они упомянули, что Иисус пришел с таким учением из Галилеи.

+++Горский А. В. прот. История Евангельская и Церкви Апостольской. Свято-Троицкая Сергиева Лавра, 1902. С. 223-224++

Пилат потом представляет Его в таком измученном виде народу с целью тронуть его. Вот человек, говорит он. Можно ли думать, чтобы Он стал выдавать себя царем. Но толпа уже начинает кричать: этого мало – распни, распни Его.

+++Горский А. В. прот. История Евангельская и Церкви Апостольской. Свято-Троицкая Сергиева Лавра, 1902. С. 224++

Пилат имел довольно приемлемости для истины, чтобы не оскорбиться этим замечанием. Он еще более желает освободить Иисуса. Но он не тверд.

Раздалось: если сего отпустишь, то ты окажешь себя неверным императору – и Пилат пал. В самом деле, подозрительному Тиверию весьма не трудно было надуть в уши об измене дому Иудейского прокуратора. Пилат так этого испугался, что сейчас садится на свое судейское место и попытавшись еще привесть к жалости народ, представляет ему Иисуса с словами: вот царь ваш. Но когда ему не внимают, предает Иисуса на распятие, умыв только руки пред народом в знак неповинности своей в крови праведника, которую принимают на себя озлобленные Иудеи, обещаясь передать ее и детям своим, как дорогое наследство.

+++Горский А. В. прот. История Евангельская и Церкви Апостольской. Свято-Троицкая Сергиева Лавра, 1902. С. 225++

Итак не удержало Пилата опасение попрать истину. Не видел он опасности и для своего правительства, от которого поставлен. Увидел опасность для своего владычества и слабодушно отдался во власть неистовствующих. Он даже не отложил до времени своего решения.

Не сознание долга верности государственного человека, хотя бы ошибочное в отношении к настоящему предмету, – но опасение за себя, за свое место заставило Пилата изменить истине и правде. Что же это был за суд?

+++Горский А. В. прот. История Евангельская и Церкви Апостольской. Свято-Троицкая Сергиева Лавра, 1902. С. 225-226++

Чтобы удовлетворить сколько-нибудь ненависти первосвященников к Иисусу, он делает другое предложение: наказать, Его накажу, – но смерти Он не стоит и потом отдает воинам для бичевания. Те бичуют Его и издеваются над Ним. На Иисусе багряница, терновый венец вместо царской короны, в руке трость вместо скипетра. Ему творят поклонения. Грубые воины, подущенные яростью народа, способны к таким жестокостям.

+++Горский А. В. прот. История Евангельская и Церкви Апостольской. Свято-Троицкая Сергиева Лавра, 1902. С. 224++

Как обыкновенно бывало с осужденными на смерть, Господь Сам должен был нести орудие Своей казни до места. Но претерпенными Им жестокими страданиями телесными и душевными Он так был истощен, что падал под тяжестью креста, так что грубые солдаты, доселе издевавшиеся над Ним, изъявили сострадание и принудили одного проходившего мимо Еврея Симона взять на себя крест и донести его до назначенного места.

Но при всей тяжести Его страданий глубоко трогало Его сострадание к заблуждающемуся и ослепленному народу, которого судьбу Он провидел, над которым вскоре должны были разразиться суды Божии за все его прежние беззакония и в особенности за настоящее ужасное злодеяние. Когда взгляд на Его страдания привел в слезы некоторых женщин иерусалимских, Он сказал им: не обо Мне плачьте, а плачьте о себе и о детях ваших, – и потом предсказал им о тяжких скорбях, которые действительно постигли Иерусалим во время его осады: ибо, прибавил Он, ежели с сырым деревом это делается: то что будет с сухим? (Ежели безгрешный подвергается таким страданиям, то что сказать о грешных. Сл. Иез. 20:47; Иез. 21:3).

+++Горский А. В. прот. История Евангельская и Церкви Апостольской. Свято-Троицкая Сергиева Лавра, 1902. С. 226++

+++Горский А. В. прот. История Евангельская и Церкви Апостольской. Свято-Троицкая Сергиева Лавра, 1902. С. 226++

Он был обнажен; хитон Его не сшитый, а весь тканый (как обыкновенно у Галилеян по свидет. Исидора Пелусиот. Ер. 1:74) был взят воинами, – а Сам Он поднят на крест и утвержден на нем, т. е. руки и ноги Его были прибиты к дереву гвоздями. Висение тела пригвожденного таким образом, по свидетельству писателей, во время которых такая казнь была еще употребительна, составляло самое ужасное мучение сравнительно с другими видами казни.

+++Горский А. В. прот. История Евангельская и Церкви Апостольской. Свято-Троицкая Сергиева Лавра, 1902. С. 226++

Когда утвержден был Господь на кресте, бессмысленная толпа и злобствующие враги не довольны были никакими насмешками и поруганиями над Божественным Мессией, особенно когда увидели над главою Его надпись: Иисус Назорей, Царь Иудейский. Но Он взывал к Отцу Своему не об отмщении тем, кто платил Ему злом за добро, а с Божественной любовью молился: Отче! прости им. Они не знают, что делают (одних ослепляют страсти, других невежество).

+++Горский А. В. прот. История Евангельская и Церкви Апостольской. Свято-Троицкая Сергиева Лавра, 1902. С. 226++

С Ним были распяты два преступника – не одинаковые между собой по своим сердечным расположениям. В то время, как один, ожесточенный в своем грехе, ругался над Ним, вместе с прочими, другой отревал всякие насмешки. Кто был этот преступник до казни и чем он заслужил ее, неизвестно: но кажется, что чувство своих грехов и вины пред Богом в нем уже прежде было раскрыто и это делало его способнее, чем другого, к принятию высших впечатлений. Чем более сознавал он свои страдания заслуженными, тем глубже на него действовало воззрение на Того, Кого видел пред собой невинно страждущим и в самой борьбе торжествующим над страданиями и молящимся за врагов. Это свидетельствует с одной стороны о том явлении славы Божественной, какое открывалось в самой смерти Господа, а с другой – о степени развития духовной приемлемости в распятом преступнике: вера его предварила веру апостолов: он отверг предрассудок Иудейский, признав и в страждущем Мессию. «Помяни меня, сказал сей добродетельный разбойник, когда придешь во царствии Твоем». С любовью внял сему воплю грядущий во славу Свою путем страданий и открывающий в Своих страданиях искупление для грешников: «ныне же, сказал Он, будешь со Мною в раю».

+++Горский А. В. прот. История Евангельская и Церкви Апостольской. Свято-Троицкая Сергиева Лавра, 1902. С. 227++

Когда утвержден был Господь на кресте, бессмысленная толпа и злобствующие враги не довольны были никакими насмешками и поруганиями над Божественным Мессией, особенно когда увидели над главою Его надпись: Иисус Назорей, Царь Иудейский. Но Он взывал к Отцу Своему не об отмщении тем, кто платил Ему злом за добро, а с Божественной любовью молился: Отче! прости им. Они не знают, что делают (одних ослепляют страсти, других невежество).

+++Горский А. В. прот. История Евангельская и Церкви Апостольской. Свято-Троицкая Сергиева Лавра, 1902. С. 226++

С Ним были распяты два преступника – не одинаковые между собой по своим сердечным расположениям. В то время, как один, ожесточенный в своем грехе, ругался над Ним, вместе с прочими, другой отревал всякие насмешки. Кто был этот преступник до казни и чем он заслужил ее, неизвестно: но кажется, что чувство своих грехов и вины пред Богом в нем уже прежде было раскрыто и это делало его способнее, чем другого, к принятию высших впечатлений. Чем более сознавал он свои страдания заслуженными, тем глубже на него действовало воззрение на Того, Кого видел пред собой невинно страждущим и в самой борьбе торжествующим над страданиями и молящимся за врагов. Это свидетельствует с одной стороны о том явлении славы Божественной, какое открывалось в самой смерти Господа, а с другой – о степени развития духовной приемлемости в распятом преступнике: вера его предварила веру апостолов: он отверг предрассудок Иудейский, признав и в страждущем Мессию. «Помяни меня, сказал сей добродетельный разбойник, когда придешь во царствии Твоем». С любовью внял сему воплю грядущий во славу Свою путем страданий и открывающий в Своих страданиях искупление для грешников: «ныне же, сказал Он, будешь со Мною в раю».

+++Горский А. В. прот. История Евангельская и Церкви Апостольской. Свято-Троицкая Сергиева Лавра, 1902. С. 227++

Как рождению Спасителя сопутствовали чрезвычайные явления в природе, так и Его смерти. Тогда явилась звезда, которая светом своим руководствовала мудрецов востока до Иерусалима и Вифлеема. Теперь – глубокий мрак покрывал всю землю на целые три часа пред Его кончиной и землетрясение по кончине. При этом скалы в окрестностях Иерусалима, служившие гробницами умерших, растрескались и извели из себя погребенных и завеса храма раздралась.

+++Горский А. В. прот. История Евангельская и Церкви Апостольской. Свято-Троицкая Сергиева Лавра, 1902. С. 227++

Но скорбь души, отягченной сознанием грехов всего мира, возложенных на Искупителя мира, не всегда так легко разрешалась сознанием ожидающей Его славы. Приближаясь к последней, торжественной минуте умиротворения, последний раз еще Он должен был почувствовать глубже весь ужас этого состояния – грешника, отчужденного от Бога. Погрузившись в это море скорбей, Он воскликнул: «Боже мой, Боже мой – почто Ты Меня оставил». Его вопль отозвался даже в душах бесчувственных Иудеев, Его окружавших.

+++Горский А. В. прот. История Евангельская и Церкви Апостольской. Свято-Троицкая Сергиева Лавра, 1902. С. 227++

Измученный внутренним пламенем Господь в последний раз просит прохлаждающего пития; Ему подают губку, намоченную уксусом.

+++Горский А. В. прот. История Евангельская и Церкви Апостольской. Свято-Троицкая Сергиева Лавра, 1902. С. 227++

Потом произносит великое торжественное слово, самое великое и полное смысла, какое когда-либо произносилось на земле, слово: «совершилось» (дело, которое Он должен был совершить) и предал Отцу Своему Свою Душу, разрешившуюся от тела.

+++Горский А. В. прот. История Евангельская и Церкви Апостольской. Свято-Троицкая Сергиева Лавра, 1902. С. 227++

Как рождению Спасителя сопутствовали чрезвычайные явления в природе, так и Его смерти. Тогда явилась звезда, которая светом своим руководствовала мудрецов востока до Иерусалима и Вифлеема. Теперь – глубокий мрак покрывал всю землю на целые три часа пред Его кончиной и землетрясение по кончине. При этом скалы в окрестностях Иерусалима, служившие гробницами умерших, растрескались и извели из себя погребенных и завеса храма раздралась.

+++Горский А. В. прот. История Евангельская и Церкви Апостольской. Свято-Троицкая Сергиева Лавра, 1902. С. 227++

Общество Иисуса, лишившись Его, пришло в самое жалкое положение. Ученики Его еще тогда, как только пришел за Ним отряд воинов в Гефсиманию, Его оставили и разбежались в разные стороны. Во время страданий Иисуса многих вероятно не было совсем и в Иерусалиме. Из двоих, последовавших за Иисусом на место Его суда, один прямо плакал об измене, другой – свидетель последних минут Иисуса вдвойне скорбел с неутешной Его Матерью. Говорить ли о несчастном предателе, который скоро почувствовал раскаяние в своем поступке и наложил на себя руки? Вот наследники двенадцати престолов в царствии своего Иисуса, имеющие судить двенадцати коленам Израиля! Как далека была теперь от них эта мысль! Их занимало теперь одно чувство, чувство лишения Иисуса и с Ним – всего, – чувство тем огорчительнейшее, что невольно соединялось с сильными укоризнами совести. Каждый теперь видел, что он всего лишился в Иисусе. Сокрушались как о камень все мечты их о славном царстве Мессии. Им было уже не до них; они не знали: как выйти из своего затруднительного положения. В них затмилась вера в Иисуса вместе с Его славой и вместе с тем лишились они тех чудесных сил, которые сообщала им эта вера. Ни мужества в духе, ни силы чудотворений в руках, никаких пособий со стороны сильных покровителей, или сокровищ, которыми бы можно было купить себе безопасность, ничего они не имели и не видели пред собой. Все унес с Собой Учитель во гроб. Нечего ожидать им от своих соотечественников, кроме той же судьбы.

Столько времени находясь в близком обращении с своим Божественным Наставником, они воспитали в своем сердце любовь к Нему искреннюю. И как было не любить Его? Как горячо Он Сам любил их! Как был к ним снисходителен! Какие спасительные давал им наставления! Как защищал их от нападений врагов Своих (Мф. 12:2, 3 и дал.)! Как заботился о них даже пред несчастным концом Своим (Лк. 22:36, 31, 32. Ин. 13:18,19; 18:8, 9–11)! У кого найдется столько любви, чтобы воздать Ему за любовь, и не значило ли бы быть бесчувственнее камня, если быть холодным к Нему? Если для кого было вполне отверсто сердце Его, то для учеников Его: им открывались все тайны. Он, Господь их, обходился с ними, как с друзьями! И теперь нет Иисуса.

И пусть бы они еще имели к своей отраде то, что могли бы неукоризненно смотреть на свое поведение в отношении к Иисусу. Пусть бы по крайней мере каждый мог сказать Ему в сердце своем: я был верен Тебе, Божественный Наставник, до последнего часа Твоего, делив с Тобой все; и только какая-то необходимая сила исхитила Тебя из рук наших. Напротив совесть говорила каждому: вы не достойны были того, чтобы Он с вами навсегда оставался. В свежей памяти были огорчения, наносимые Ему в последний вечер Его с ними пребывания: когда Он предсказывал одному из них, что Он в следующую ночь трижды отречется от Него; то все говорили: нет, этого быть не может (Мф. 26:35). И каковы оказались они, когда Иисуса взяли? Готовы были оставить последнюю одежду в руках преследователей Его, только бы избавиться от них (Мк. 14:51). Чем более Он приближал кого из них к Себе в то время для того, чтобы разделить с ним его тяжкие предчувствия, тем менее тот оказывался к сему способным. Он просит их молиться с Собою, – они спят. Он хочет внушить им опасность наступающего времени, – они Его не понимают (Лк. 22). Он говорит им о страданиях, которым чрез несколько часов подвергнется, – они спорят о том, кто из них будет большим в царствии небесном. Наконец, не из среды ли их был предатель, погубивший Его?

Так поглощалось в учениках Иисуса всякое утешительное представление, всякая светлая надежда печальным чувством лишения Своего Наставника – особенно в первые часы после страшных событий на Голгофе (Мк. 16:10). Наступило для них то время, о котором предсказал им Иисус на последней вечери: восплачете и возрыдаете вы, а мир возрадуется (Ин. 16:20); будете искать Меня – и не можете придти, куда Я иду (Ин. 13:33). Мало по малу они начали собираться, но и в обществе не легче себя чувствовали, как и порознь.

Другие лица близкие к Иисусу не могли не разделять с ними скорби в особенности Святая Матерь Иисуса, видевшая Его крестные мучения, должна была стенать душой о болезнях возлюбленного Сына своего. Исполнилось над Нею слово Симеона: оружие прошло душу ее. Каждая капля крови Иисуса падала на сердце Ее и сожигала его. Поношения, бесславие, которым был подвергнут Он причисленный к злодеям, тем были для Нее чувствительнее, что Она еще прежде рождения Его знала Его, как Сына Божия, еще тогда предчувствовала, что будут Ее ублажать за Него все племена. Сострадательный Сын весь Сам погруженный в море болезней, нашел средство удалить Свою Матерь от того, чтобы быть свидетельницей последних Его мучений: но это слишком еще мало облегчало тяготу Ее скорби. Мать двух апостолов Иакова и Иуды и Саломия, мать других двух апостолов Иакова и Иоанна Заведеевых вероятно находились вместе с Пресвятой Девой в иерусалимском местопребывания Иоанна (Ин. 19, τά ϊδια), и конечно вместе плакали. Посторонние зрители страданий Иисусовых возвращались с позорища, бия в перси свои: какое же должны были терпеть мучение сердца женщин, привязанных к Иисусу узами крови, Его любовью, богатыми надеждами? Наконец пламенная, простосердечная, любившая Иисуса, как Господа и Целителя своего, Мария Магдалина, которая находилась при кресте Иисусовом вместе с Его Матерью (Ин. 19) и по удалении Ее более других оказывала участия¹ к Божественному Страдальцу; – сестры Лазаря, возвратившие себе брата своего и к сожалению своему видевшие, что этот случай был первым поводом к решительному суждению Синедриона об Иисусе; Иосиф с Никодимом, доселе скрывавшие свою связь с Иисусом и как будто только для того познакомившиеся с Ним, чтобы отдать последний долг Ему, оставленному всеми, словом все знавшие Иисуса в большей или меньшей мере теперь были заняты теми же чувствами, какими исполнены были апостолы.

+++Горский А. В. прот. История Евангельская и Церкви Апостольской. Свято-Троицкая Сергиева Лавра, 1902. С. 228-230++

Так встретили друзья Иисуса великий день субботы праздника и предались священному покою. А Тот, о Котором все они скорбели? Для Его плоти настала теперь точно благословенная суббота, упокоения день. Во все время Своего пребывания на земле Он томился желанием крещения крестного (Лк. 12:50). Теперь обагренный кровию Своею Он охотно сошел со креста и успокоился на каменном ложе, которое приготовили Ему, по какому-то странному стечению обстоятельств в одно и то же время злоба врагов и признательность друзей.

В то время как ставили стражу при гробе, хранившем тело Иисуса, Он духом Своим уже был в области душ отшедших из земного мира и там, когда раскрылась в Нем яснее, нежели когда-либо на земле, слава Его Божества, собирал, возводил в свободу всех чаявших Его на земле. И действием Иисуса, Который пришел возглавить всяческая, Который и на земле только трудился над тем, чтобы подать роду человеческому действительнейшие средства к возвышению в лучший порядок бытия, в полное благобытие, образовалось здесь первое ядро прославленного человечества, к которому впоследствии должны прилепляться сыны царствия Иисусова на земле.

Мир людей отшедших, во времена Иисуса Христа, был известен под именем ада. Будем ли Его представлять себе как вместилище (нечто вне душ существующее) или как состояние (как нечто внутреннее) отшедших людей, мы не можем не различать в нем различных положений по степени и качеству внутреннего развития душ отходящих. Иные здесь его еще не начинали, другие более или менее совершили, одни совершали его правильно, соответственно своему назначению, другие неправильно, противно своему назначению. В настоящем случае мы ничего верного и решительного не можем говорить о первом и последнем положении душ. Обратим взор только на среднее, и именно на тех, которые развивали свои силы – или правильнее чрез развитие очищали – сообразно тем постановлениям и при помощи тех средств, которые учреждал Бог в свои времена для образования людей к высшему и лучшему бытию, – обратим взор на праведников Ветхого Завета. Так как все сии постановления и средства не имели совершительного действия, то сколько не раскрывались и очищались чрез приложение их силы душ, сколько ни сообщалось чрез них пособий, однако никогда не изглаждались следы греха и не истреблялись мрак его, скорбь и борение, хотя уже бессильные. Отсюда естественно были несовершенны воззрения тех душ на Божество, к созерцанию Которого они в настоящий период своего бытия более приближались. Но где есть хотя малый след греха, там есть доступ диаволу; грех – печать его. Чем более еще осталось в душе силы греха, тем обширнее права над нею диавола; есть души, которые они держат как бы в заклепах, к которым доступ высшей помощи прегражден как бы медными вратами, утвержденными в вереях железных. Они борются со грехом, усиливаются освободиться от него: в состоянии души за гробом самосознание достигает высшей степени и это делает еще несноснее ощущение в себе владычества зла, которому бы не хотели покориться, но не имеют сил выйти из под его державы. Этих-то пленников ада должен был Иисус разрешить в свободу. Ему предшествовал, как и на земле, Иоанн с своим благовествованием. Наконец явился Сам Иисус; чрез совлечение ризы плоти яснее в Нем отразилась слава Его Божества. Потрясся мир душ от пришествия нового духа, который возвестил им, что страданиями Своими Он, невинный, заплатил за грех их; нет более вражды между ними и Богом; Бог – Отец их. Разогнал, рассеял в каждой душе все, что еще противилось этой мысли. Обновил истомленные души обильным излиянием Своих Божественных сил. И когда совершил в каждой душе дело примирения и освящения, с торжеством перевел всех в новую высшую, лучшую область, – туда, где отселе будут жить все носящие на себе печать Его оправдания. Так возникло то собрание торжественное, та церковь первенцев, написанных на небесах и духов праведных, достигших совершенства, тот град Бога живого, Иерусалим небесный, к которому после призывали апостолы всех земнородных, град очищенный, церковь святая, Иерусалим славный (Евр. 12:23, 24).

Нет сомнения, что действие благовествования отразилось и на те души, которые во время своего пребывания на земле, участвовали в завете с Богом, но не были ему верны, равно как и на те, которые стояли и вне частного завета Божия с народом еврейским. Сюда относятся слова Петра о проповедании Иисуса духам некогда непокорным ожидавшему их Божию долготерпению во дни Ноя, во время строения ковчега (1 Пет. 3:20). Тот же апостол целью сего благовествования полагает то, чтобы умершие, подвергшись суду по человеку (καϑ άνϑρμ πους) плотию, жили по Богу духом. Но о плодах этих действий апостол умолчал.

Наконец отшествие Иисуса Христа во ад было чувствительнейшим явлением для господствовавшего в нем князя мира сего, который, не соблюдши своего начальства, сам себя поставил там в удалении от Бога. Это было для него время суда и осуждения; начала и власти его обессилены и посрамлены (Кол. 2:15). По его наставлению Иуда предал Спасителя; он молил сеять апостолов, как пшеницу; он выступил со всеми силами своими в борьбу против Иисуса и заставил Его с воплем сильным и слезами воссылать молитвы и моления к Тому, Кто мог спасти Его от смерти, исторг из уст Его страшные слова: Боже Мой, Боже Мой, вскую Мя оставил еси! Но этим все совершилось. После его как молния спал сатана с небеси и за то, что ранил пяту Избавителя мира, оставлен век свой лизать перст и пресмыкаться на чреве.

...

Известно, в каком положении остались ученики Христовы после того, как первосвященники Иудейские умертвили Иисуса. Страх рассеял их, так что при кресте Иисуса нашелся только Иоанн, которого Господь за верную любовь усыновил Своей Матери. На погребение Иисуса никто из Его апостолов не явился. Только один тайный ученик Иисусов Иосиф, член совета, однажды защищавший Его пред своими сочленами, осмелился просить у Пилата тела Иисусова для погребения. К Иосифу присоединился Никодим, которому Господь Сам в одной Своей беседе к нему, еще в начале Своего служения сказал загадочные слова, относящиеся до Его смерти: как Моисей вознес змия в пустыне, так должно быть вознесену и Сыну Человеческому. – Оба вместе, обвив изъязвленное тело плащаницею со множеством благовоний, положили оное в новом Иосифовом гробе. Еще было при этом несколько женщин, пришедших с Иисусом из Галилеи. Менее опасаясь за себя, или более верные чувству любви своей к Господу, они неотступно находились и при кресте, и когда совершалось погребение, сидели против гроба до самой той поры, как камень заключил вход в пещеру, где положено было тело Иисусово.

Погребавшие Иисуса, по всему видно, были уверены, что умерший уже не восстанет. Вот почему Иосиф и Никодим с такой тщательностью, несмотря на краткость времени совершают погребение Иисуса: со стороны их это был последний долг признательности Божественному Наставнику, от Которого каждый слышал несколько истин, доселе памятных их сердцу. Женщины Галилейские также имели усердие принести свою долю ароматов на гроб Иисусов и этим свидетельствовали, что и они не находили и возможным исполнить долг усердия ранее того дня, когда надлежало ожидать воскресения. – Апостолы уже и спустя два дня, когда довольно было времени собраться с мыслями, припомнить слова Господни о Своем воскресении, с трудом убеждались в этом, хотя не все с одинаковым упорством. Да и нелегко было увериться в этом. Доселе таких опытов еще не было. Воскресали умершие, но не сами собой, а при содействии великих праведников. А кто бы нашелся в это время такой, который бы мог снова вложить жизнь в мертвое тело самого величайшего праведника, какого они знали? Не разумели Писаний. Омрачены были скорбью.

Враги Иисуса не менее друзей Его были уверены, что смертью Иисуса все окончилось; саму мысль о воскресении они считали обманом.

+++Горский А. В. прот. История Евангельская и Церкви Апостольской. Свято-Троицкая Сергиева Лавра, 1902. С. 230-236

++

Общество Иисуса, лишившись Его, пришло в самое жалкое положение. Ученики Его еще тогда, как только пришел за Ним отряд воинов в Гефсиманию, Его оставили и разбежались в разные стороны. Во время страданий Иисуса многих вероятно не было совсем и в Иерусалиме. Из двоих, последовавших за Иисусом на место Его суда, один прямо плакал об измене, другой – свидетель последних минут Иисуса вдвойне скорбел с неутешной Его Матерью. Говорить ли о несчастном предателе, который скоро почувствовал раскаяние в своем поступке и наложил на себя руки? Вот наследники двенадцати престолов в царствии своего Иисуса, имеющие судить двенадцати коленам Израиля! Как далека была теперь от них эта мысль! Их занимало теперь одно чувство, чувство лишения Иисуса и с Ним – всего, – чувство тем огорчительнейшее, что невольно соединялось с сильными укоризнами совести. Каждый теперь видел, что он всего лишился в Иисусе. Сокрушались как о камень все мечты их о славном царстве Мессии. Им было уже не до них; они не знали: как выйти из своего затруднительного положения. В них затмилась вера в Иисуса вместе с Его славой и вместе с тем лишились они тех чудесных сил, которые сообщала им эта вера. Ни мужества в духе, ни силы чудотворений в руках, никаких пособий со стороны сильных покровителей, или сокровищ, которыми бы можно было купить себе безопасность, ничего они не имели и не видели пред собой. Все унес с Собой Учитель во гроб. Нечего ожидать им от своих соотечественников, кроме той же судьбы.

Столько времени находясь в близком обращении с своим Божественным Наставником, они воспитали в своем сердце любовь к Нему искреннюю. И как было не любить Его? Как горячо Он Сам любил их! Как был к ним снисходителен! Какие спасительные давал им наставления! Как защищал их от нападений врагов Своих (Мф. 12:2, 3 и дал.)! Как заботился о них даже пред несчастным концом Своим (Лк. 22:36, 31, 32. Ин. 13:18,19; 18:8, 9–11)! У кого найдется столько любви, чтобы воздать Ему за любовь, и не значило ли бы быть бесчувственнее камня, если быть холодным к Нему? Если для кого было вполне отверсто сердце Его, то для учеников Его: им открывались все тайны. Он, Господь их, обходился с ними, как с друзьями! И теперь нет Иисуса.

И пусть бы они еще имели к своей отраде то, что могли бы неукоризненно смотреть на свое поведение в отношении к Иисусу. Пусть бы по крайней мере каждый мог сказать Ему в сердце своем: я был верен Тебе, Божественный Наставник, до последнего часа Твоего, делив с Тобой все; и только какая-то необходимая сила исхитила Тебя из рук наших. Напротив совесть говорила каждому: вы не достойны были того, чтобы Он с вами навсегда оставался. В свежей памяти были огорчения, наносимые Ему в последний вечер Его с ними пребывания: когда Он предсказывал одному из них, что Он в следующую ночь трижды отречется от Него; то все говорили: нет, этого быть не может (Мф. 26:35). И каковы оказались они, когда Иисуса взяли? Готовы были оставить последнюю одежду в руках преследователей Его, только бы избавиться от них (Мк. 14:51). Чем более Он приближал кого из них к Себе в то время для того, чтобы разделить с ним его тяжкие предчувствия, тем менее тот оказывался к сему способным. Он просит их молиться с Собою, – они спят. Он хочет внушить им опасность наступающего времени, – они Его не понимают (Лк. 22). Он говорит им о страданиях, которым чрез несколько часов подвергнется, – они спорят о том, кто из них будет большим в царствии небесном. Наконец, не из среды ли их был предатель, погубивший Его?

Так поглощалось в учениках Иисуса всякое утешительное представление, всякая светлая надежда печальным чувством лишения Своего Наставника – особенно в первые часы после страшных событий на Голгофе (Мк. 16:10). Наступило для них то время, о котором предсказал им Иисус на последней вечери: восплачете и возрыдаете вы, а мир возрадуется (Ин. 16:20); будете искать Меня – и не можете придти, куда Я иду (Ин. 13:33). Мало по малу они начали собираться, но и в обществе не легче себя чувствовали, как и порознь.

Другие лица близкие к Иисусу не могли не разделять с ними скорби в особенности Святая Матерь Иисуса, видевшая Его крестные мучения, должна была стенать душой о болезнях возлюбленного Сына своего. Исполнилось над Нею слово Симеона: оружие прошло душу ее. Каждая капля крови Иисуса падала на сердце Ее и сожигала его. Поношения, бесславие, которым был подвергнут Он причисленный к злодеям, тем были для Нее чувствительнее, что Она еще прежде рождения Его знала Его, как Сына Божия, еще тогда предчувствовала, что будут Ее ублажать за Него все племена. Сострадательный Сын весь Сам погруженный в море болезней, нашел средство удалить Свою Матерь от того, чтобы быть свидетельницей последних Его мучений: но это слишком еще мало облегчало тяготу Ее скорби. Мать двух апостолов Иакова и Иуды и Саломия, мать других двух апостолов Иакова и Иоанна Заведеевых вероятно находились вместе с Пресвятой Девой в иерусалимском местопребывания Иоанна (Ин. 19, τά ϊδια), и конечно вместе плакали. Посторонние зрители страданий Иисусовых возвращались с позорища, бия в перси свои: какое же должны были терпеть мучение сердца женщин, привязанных к Иисусу узами крови, Его любовью, богатыми надеждами? Наконец пламенная, простосердечная, любившая Иисуса, как Господа и Целителя своего, Мария Магдалина, которая находилась при кресте Иисусовом вместе с Его Матерью (Ин. 19) и по удалении Ее более других оказывала участия¹ к Божественному Страдальцу; – сестры Лазаря, возвратившие себе брата своего и к сожалению своему видевшие, что этот случай был первым поводом к решительному суждению Синедриона об Иисусе; Иосиф с Никодимом, доселе скрывавшие свою связь с Иисусом и как будто только для того познакомившиеся с Ним, чтобы отдать последний долг Ему, оставленному всеми, словом все знавшие Иисуса в большей или меньшей мере теперь были заняты теми же чувствами, какими исполнены были апостолы.

+++Горский А. В. прот. История Евангельская и Церкви Апостольской. Свято-Троицкая Сергиева Лавра, 1902. С. 228-230++

Успокоился и весь Иерусалим с своими пришельцами. Не находили себе покоя только враги Иисуса. Для них как будто страшно еще было могущество Его, хотя Он лежал уже во гробе. Причиной беспокойства было предсказание Иисуса о Своем воскресении, которое они, по-видимому, тверже помнили, чем ученики Его. Господь, изображая Свои страдания и смерть ученикам Своим, неоднократно говорил к их утешению, что Он воскреснет (Мф. 17:9) и именно в третий день по Своей смерти (Мф. 16:21; 20:19; Мк. 9:31). Такие предсказания хотя относились собственно до учеников, но ученикам не было воспрещаемо передавать их и другим. Кроме того Господь Сам в некоторых случаях в слух фарисеев указывал на Свое воскресение, как последнее и решительное знамение для всех соблазнявшихся Его лицем и учением (Мф. 12:39, 40; 16:4; Ин. 11:19). Нет сомнения, что враги Иисуса не верили в действительность сего предсказания; они подозревали в Нем только одну хитрость, опасались, что ученики Его воспользуются ею, и тогда все старания их истребить пророка Галилейского останутся тщетными. Члены Синедриона входили в совещание, как бы предпринять меры против действия этой хитрости. Суббота препятствовала собраться для совещания всем, но не препятствовала важнейшим из них войти в частное между собой соглашение по такому делу, которое не терпело никакого замедления. На совете положено просить у Палата стражи для хранения гроба до третьего дня. Правда, они имели при храме и свою стражу (Лк. 22:52), но, чтобы придать более важности своим распоряжениям, они положили лучше просить ее у прокуратора. Вместе с тем Пилат должен был получить объяснение на то, почему они так ревностно старались погубить Иисуса, и намек на осторожность в случае каких-нибудь покушений со стороны оставшегося общества Иисусова.

Итак едва наступила суббота, несколько чредоначальных священников отправляются к Пилату и предлагают ему от лица Синедриона следующее прошение: мы вспомнили, что этот обманщик, которого и именовать нет нужды, еще будучи в живых сказал: после трех дней воскресну. За Него можно поручиться, что Он уже не встанет. Но Он оставил по себе общество последователей, которые не откажутся воспользоваться Его уроками, и они могут украсть тело Его и распространят в народе слух, что он воскрес из мертвых. А это не обойдется без опасных последствий. Найдутся люди, которые будут верить, и тогда недолго ждать каких-нибудь возмущений во имя воскресшего Мессии. Итак, чтобы сделать дело с концом, мы пришли попросить тебя, чтобы ты приказал поставить при гробе Иисуса свою стражу.

Пилат, едва ли убежденный их представлениями, а более кажется для того, чтобы отвязаться от докучливых просителей, не хотел противоречить их желанию. Ему даже странно показалось, что за этим присылает к нему Синедрион. Еще не была отпущена и та стража, которая находилась при исполнении казни над Иисусом. «У вас есть стража, отвечал он посланным: пойдите, охраняйте как знаете».

И стража была тот же час приставлена ко гробу; камень, заграждавший ход в пещеру, прикреплен веревкой и на концах веревки положена печать.

Казалось это другой Даниил во рве львов под печатью Дария: надлежало ожидать подобного разрешения печати. И последствия показали, что поставленных при гробе Иисуса стражей пристойнее было бы назвать телохранителями спящего царя, нежели хранителями печати Его гроба.

+++Горский А. В. прот. История Евангельская и Церкви Апостольской. Свято-Троицкая Сергиева Лавра, 1902. С. 230-231++