Толкование Евангелие от Марка, Глава 9: Александр Шаргунов протоиерей

«Крест — красота Церкви» — да будут эти слова нашим исповеданием веры, сердцем нашего Великого поста. Да будет дано нам узнать благодатно эту тайну. Мы нуждаемся в ней. Кто из нас, слушая сегодняшнее Евангелие, может сказать, что он свободен от страха крестных испытаний? Потому надо, чтобы Господь открыл нам красоту Креста. «Возьми крест свой», — говорит Господь. Этот крест научит нас различать между скорбями, которые мы претерпеваем, и злом нашего греха. С одной стороны, все наши скорби — наши болезни душевные и телесные, наши трудности отношений друг с другом, все наши поражения и беды. Сила Креста дает нам мужество противостоять окружающему нас распаду жизни. Благодатью Креста мы должны исцелять эти раны, личные, общественные, любые. Ибо Отец наш, сущий на небесах, хочет, чтобы мы были живыми. Но в то же время мы должны терпеливо переносить эти скорби. И в этой красоте Креста — наша сила. Потому что эти раны, какими бы они ни были, касаются ли они нашего здоровья или нашей страны, или всего мира, — уже не наши. На Кресте они становятся ранами Самого Господа. В этом Божественное сияние красоты Креста: Он любит нас до принятия на Себя наших ран. И с Ним наше переживание скорбей обретает иной смысл, они — в свете силы Его любви.

Но Евангелие, Благая Весть, которую мы слышали сегодня, идет дальше. Речь идет о следовании за Господом до смерти. Это наша каждодневная жизнь. Но чтобы следовать за Ним, каждый призван взять свой крест, то есть отвергнуться себя. Мы понимаем, что это не просто противостояние скорбям или терпеливое перенесение их. Взять свой крест — значит коснуться самого корня страданий и смерти, в которых лежит наш мир. Речь идет о нашем неприступном сердце. Отвергнуться себя — значит сказать «нет» тому, что является в нас смертельным ядом, — нашему собственному, без Бога, суждению, нашей собственной любви, нашей собственной воле.

Мир исполнен безумия, и мы вместе с ним. Мы думаем обрести нашу жизнь, исходя из нашего «я», замкнутого на себе, в то время как, поступая так, мы теряем ее. Божественная красота Креста открывает нам, что, только повернувшись спиной к своему суждению, к своей любви, к своей собственной воле, то есть обратившись к Тому, Кто не принадлежит Себе, Кто предает всего Себя мне, я могу обрести жизнь, которая нашла меня и возлюбила меня.

Вот исцеление, обретаемое нами, когда Дух Святой действует в нас, насаждая в самом сердце этого Поста радость и сияние Креста. Мы знаем, как горько и тяжко бывает отвергнуться своего собственного суждения, своей собственной любви, своей собственной воли. Но в том-то и заключается Божественная сила Креста, что если мы примем его, Дух Господень в нас и с нами скажет «нет» смерти и «да» Христовой любви. И вместо горечи и тяжести — великая сила и сладость, и радость наполнят наше сердце. «Боже, очисти мя грешного» — в этом сила Креста.

И это возможно, потому что Крест — Древо жизни, и Господь — плод его. Мы вкушаем этот плод, когда, совершая память Его смерти и Воскресения, принимаем в себя Его Тело и Его Кровь. И если нам все-таки кажется это трудным, обратимся с доверием к Той, Которая стоит у Креста и дает нам без конца этот плод жизни.

Душа человеческая дороже всего, что есть в мире. И ее надо спасать любой ценой, даже если цена кажется слишком высокой, по мнению многих. Мы принадлежим Церкви мучеников и исповедников. Святые мученики свидетельствуют: отдать свою жизнь за Христа — значит в полноте осуществить ее. В словах Господа нет никакой половинчатости и двусмысленности: постыдиться Христа и слов Его в роде сем прелюбодейном и грешном означает искушение предпочесть во времена гонений отвергнуться Господа, нежели умереть за Него.

«Есть некоторые из стоящих здесь, которые не вкусят смерти, как уже увидят Царствие Божие, пришедшее в силе». Речь идет о Преображении Господнем, о Воскресении, о будущей благодати, которую будет дано знать Церкви. Следование за Христом до смерти — путь, ведущий в Царство Божие, и оно открывается верным уже здесь на земле.

Это произошло, когда ученики сходили с горы, где было Преображение Господне, и Господь не велел никому рассказывать, что они видели, доколе Сын Человеческий не воскреснет из мертвых.

Свет Преображения исходит от Пасхи. Петр, Иаков и Иоанн потрясены тем, что им было дано пережить после исповедания своего Учителя Сыном Божиим в Кесарии Филипповой. Их смятение велико, и они спрашивают друг друга, что значит воскреснуть из мертвых. Хотя вера в воскресение из мертвых была общепринятой среди иудеев. И сам Ирод исповедовал ее, со страхом думая, как бы Иоанн Креститель, убитый им, не вернулся к жизни. Почему же они спрашивают друг друга, что это значит?

Возвещение Господом о предстоящих Ему страданиях совершенно лишило их прежней уверенности. И даже священный ужас, охвативший их на Фаворской горе, ничего не изменил. Никакое переживание не могло вытеснить то, что они услышали от Господа. 

После Крестопоклонной Недели — воскресенье преподобного Иоанна Лествичника. Пост достигает вершины. В следующую среду вечером — Мариино стояние, мы услышим целиком покаянный канон святого Андрея Критского, с которого в течение первых четырех вечеров мы начинали вхождение в Пост. Станут ли слова покаяния, которые мы услышим в Церкви, нашими собственными словами?

Лествица духовного восхождения — это ступени с земли на небо, берущие начало в вере и достигающие завершения в любви, вечном Царстве Христовом. У преподобного Иоанна Лествичника их тридцать, по числу лет Господа, когда Он принял крещение и вышел на служение людям, чтобы спасти всех Крестом. Мы должны подниматься по этим ступеням, прилагая все усилия, чтобы взойти на такую высоту, где мы сделаемся способными принять дар Креста Христова и Воскресения. И это означает, что восхождение одновременно есть нисхождение вниз, ступенька за ступенькой, до дна адова; способность «из глубины воззвать» всею скорбью, жизнью и смертью своей, и узнать, что Христос принял Крест и сошел во ад, чтобы вывести оттуда всех, кто свободно и сознательно, всем существом своим обращается к Нему.

Смысл духовной жизни — вывести зло на свет Божий, где оно погибает. Зло скрывается еще потому, что тьма обеспечивает ему беспрепятственный рост, и стратегия и тактика зла — действовать во тьме, нанося непредвиденные удары. Однако из-за слепоты людей зло все более наглеет, все чаще обнаруживая себя в таком неприкрытом виде, в каком его ярко показывает рассказ о бесноватом отроке сегодняшнего Евангелия. Мы не имеем возможности совершать подвиги древних отцов, но Господь, чтобы спасти нас, дает нам иную пустыню, где зло явно смыкает вокруг нас свое кольцо. Лествица — это Крест Христов. Как измерить глубины любви, не измерив бездны зла? Почему Бог не мог достигнуть меня, не перейдя Сам потоки грязи и крови, отделяющие меня от Него? Это зло, рассеянное везде, неощутимое и всем владычествующее, здесь оно видимо, осязаемо. Всюду присутствующее во всяком времени и пространстве, оно все собрано в этот час на Голгофе — Тем, Кто создал время и пространство и теперь пронзен копием римского воина. Это копие не разбудит ли нас от сна, от годами длящейся летаргии, которая все более считает привычным, почти нормальным то, что для Бога непереносимо? Бог распят злом — как могу я делать вид, что это зло меня не касается? Сострадание Бога заставляет меня проникнуть в страдание мира, которое стоило Его страдания.

Ты говоришь, что ищешь блаженства, благодати. Но возможно ли перед лицом зла остаться неуязвимым тому, кто должен восходить по ступеням заповедей блаженства? Ты говоришь о делах милосердия, но милосердие — это правда, самая требовательная, самая неумолимая. Что же такое милосердие, если не участие в страдании Христовом перед лицом зла? Оно предполагает ненависть ко злу бесконечно более сильную, чем та, которую могут вдохновить все наши правды. Оно открывает, что самое драгоценное действие страдания, разделенного нами с Господом, — исцеление от зла смертельно пораженных им людей и наше погружение в милосердие, наше собственное исцеление.

И потому Господь отвергает всякую защиту, которая не является защитою Агнца. Смертные муки на Кресте Он верным Своим предлагает как всеоружие правды и дарит миру благосло­венное приятие самых беззащитных существ — детей: «Не препятствуйте детям приходить ко мне, ибо таковых есть Царство Небесное». И когда мы слышим в сегодняшнем Евангелии голос скорбного родителя о том, что сын его беснуется, бросаясь то в огонь, то в воду, — и это происходит с ним с детства, — мы думаем о наших детях. Не о взрослых людях, а прежде всего о тех, кому должно принадлежать Царство Небесное. Беснование, приводившее всех в оцепенение во времена земной жизни Христа, стало сейчас обычным явлением. И уже никто как будто не ужасается, настолько все примелькалось.

Что вы смотрите на исковерканные сиденья электричек и загаженные лифты и подъезды? Посмотрите лучше на недетские лица детей, изуродованных телевидением, школой, домом и улицей, и всеми, кто обрел, наконец, полную свободу растлевать наших детей! Дети духовного Чернобыля: как ярко сверкает звезда Полынь! Дети-убийцы, дети-наркоманы, дети-проститутки, дети-экстрасенсы, дети-спекулянты. И среди них — миллионы беспризорных детей, брошенных родителями или сбежавших из дома. «Ничьи дети», как пишут газеты. Дети нашего времени, дети России, наши дети. Дети, только что научившиеся говорить, на устах которых — сквернословие вместо молитвы и всякой другой речи. И сколь многие из еще нерожденных детей, если только раньше рождения их не убьют, уже заражены вирусом безумия нашей земли!

Мы стоим в скорбном молчании: что еще можно сказать? Но когда это слышит Агнец, раздается раздирающий завесу неба крик: «Боже Мой, Боже Мой, зачем Ты Меня оставил!» И наш ответный вопль несется к Нему: «Господи, Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй нас!» Когда зло торжествует, когда слишком много зла, что еще остается кричать? Когда все сокрушает нас, только одно Его имя держит нас. «О род неверный и развращенный! — говорит сегодня Господь, — доколе буду с вами? доколе буду терпеть вас?» Вот они, признаки последнего времени — равнодушие и жестокость. Разве не знаете вы, что каждый день идет Господь среди нашего города, забытый и не узнаваемый никем в толпе прохожих, и кто-то оглядывается и говорит: «О чем это вы? Все это древняя история, теперь совсем другое время». И разве не видите вы Его каждый день, истерзанного и избитого, исполосованного бичом и оплеванного, и огромный, незримый Крест с Его именем, выбитым сверху, все отчетливей возвышается над нами, потому что конец приближается. Там, где царит насилие, как удержать эти слезы, которые, как имя «Господи, Иисусе Христе», текут у кого-то, не переставая, из сердца!

О, если бы вся Церковь имела такое милосердие к миру! Но как часто мы оказываемся похожими на учеников Христовых, к которым привел бесноватого мальчика его отец, — совершенно неспособными помочь. И эта наша несостоятельность, проистекающая не только из-за неверия приходящих ко Христу, дает возможность врагам Церкви уничижать Церковь и Самого Господа. Слишком часто мы находимся в таком положении, особенно в наше время, когда народное бедствие возрастает. Россия оказалась домом, чисто подметенным и убранным, и никем не занятым, и изгнанный нечистый дух, дух коммунизма, привел с собой семь злейших других. Мы получили как будто возможность проповедовать, и мы говорим не знающим Бога людям: «Посмотрите на Церковь! Это Тело Христово, Невеста Его, не имеющая пятна или порока, или нечто от таковых», — и другие высокие, истинные слова. Но только по поступкам, по способности нашей ответить на требования жизни, судят люди Церковь и судят Христа. 

Господь говорит Своим ученикам о предстоящих Своих Крестных страданиях и Воскресении. Они верят тому, что Он говорит, но не знают, что это значит. А что может быть страшнее, чем когда единственное, о чем они спрашивают друг друга: кто из них больше? Они «дорогою рассуждали между собою, кто больше». 

Помочь другому — заслужить вечное воздаяние. Но Господь предупреждает, что заставить немощного брата споткнуться, удержать его от делания добра или подтолкнуть к злу — заслужить вечные муки. Страшен грех, но научить другого греху — несравненно хуже. «Тому лучше было бы, если бы повесили ему жерновный камень на шею и бросили его в море». Наказание его будет велико. Быть брошенным в море с жерновным камнем на шее — значит не иметь надежды на спасение.