Евангелие от Марка, Глава 8, стих 36. Толкования стиха

Но так как необходимость страдания и смерти, по обстоятельствам времени и по самому естеству дела, должна была распространиться и на последователей Христовых, если не всегда в действительном значении, то всегда в духовном, между тем мысль о страдании и смерти могла казаться странной и несовместной с представлением о царстве Христове и не одному Петру; то Господь, оставляя речь о Себе, и обращаясь к окружающим Его Апостолам и посторонним, вслух всех объявил: кто хочет идти за Ним, тот пусть отвергнется Себя и возьмет крест свой и тогда уже идет за Ним. Кто этого постыдится, того постыдится и Сын человеческий, когда придет в славе Своей и Отчей и св. ангелов.

В сих словах Господь прибавил новую черту к пророческому изображению своих страданий (крест), с другой стороны в подкрепление грядущих по Нем Он возвестил новое явление свое во славе на земле. Присовокупив, что царствие Божие вскоре откроется на земле, Он сказал: некоторые из стоящих здесь еще не вкусят смерти⁴⁶, как увидят царствие Божие в силе (теперь оно еще не в силе).

Все это только более служит к подтверждению сказанного Господом о Самом Себе, что ему нужно страдать и умереть. Нельзя было не верить этому, но и не легко было отказаться от общего народного мнения о Мессии, с которым такие страдания были вовсе несообразны. Итак беседа сия глубоко должна была пасть на сердце особенно ближайших Господу апостолов, которые с большой горячностью и любовью разделяли нетерпеливое желание видеть Иисуса в славе, в откровении Его царства на земле.

+++Горский А. В. прот. История Евангельская и Церкви Апостольской. Свято-Троицкая Сергиева Лавра, 1902. С. 146++

Евангелисты Марк и Лука замечают, что эти наставления И. Христос предложил вслух всего народа. Но повод к ним дан был прекословием Христу учеников по поводу предсказаний Его о Своих страданиях и смерти. Здесь И. Христос усиливает и утверждает высказанную апостолам мысль о необходимости Своих страданий и смерти: не только Он должен пострадать и умереть, но и всякий верующий в Него должен в этом отношении итти по Его стопам. Смысл здесь данных наставлений тот же, что и в Мф. 10:37—39. 23.

Господь пришел на землю не для того, чтобы наслаждаться удобствами и радостью земной жизни, но для того, чтобы спасти человека. Средство для этого было только одно: стать искупительной жертвой за грех человека, пострадать и умереть. Надлежало, чтобы Он грехи наши Сам вознес телом Своим на древо, дабы мы, избавившись от грехов, жили для правды и ранами Его исцелились (1 Пет. 2:24). Такова была воля Бога Отца, Который Сына Своего не пощадил, но предал Его за всех нас (Рим. 8:32). Не Сам, как человек, измыслил и избрал наш Спаситель этот путь, но он дан был Ему волею Отца. Поэтому Господь и говорит, что Сыну Человеческому много должно пострадать (ст. 31). Так решено в Высшем Совете, и от Сына Человеческого зависит не личный выбор пути, но лишь добровольное подчинение предвечному решению Бога.

И Он взял на Себя этот крест добровольного подчинения.

Я сошел с небес не для того, — говорит Он, — чтобы творить волю Мою, но волю пославшего Меня Отца (Ин. 6:38).

К этому же Он призывает теперь Своих последователей — добровольно, отказавшись от своих личных желаний, взять тот крест, который возложен на каждого из нас Богом, и идти тем же скорбным путем терпения и самопожертвования, которым шел Он, наш Спаситель.

В этом добровольном подчинении лежит и залог нашего спасения, ибо тот, кто отрекшись от себя, всецело отдается руководству Господа Иисуса Христа и Его Евангелия, тот наверное не заблудится в лабиринте жизни и благополучно достигнет цветущих берегов вечных обителей; тот же, кто жалеет себя, пытается сберечь себя и найти путь своими силами, тот неизбежно искалечит свою душу или погубит ее совершенно. Самолюбие и личный выбор непременно увлекут человека на путь мирских радостей. В этом-то и кроется громадная опасность, ибо никакие выгоды мирской жизни не вознаградят за гибель души. Жизнь с ее зыбкой почвой, с постоянной опасностью нравственных провалов, с её соблазнами и пороками, затягивающими в свою глубь, как трясина, напоминает болото.

Вот вы подошли к этому болоту, которое преграждает вам путь. Так или иначе вы должны через него перейти. Но как? Миновать, обойти кругом невозможно. Оно тянется во все стороны, насколько хватает глаз. Надо идти прямо. Тропинок не видно: кочки, камыши, ярко-зеленый мох, местами поблескивает вода, предостерегая от опасности. Направление вам неизвестно. Известно лишь, что на каждом шагу может грозить гибель: легко или увязнуть в грязи, или сорваться в чарусу, манящую своим бархатным покровом свежей нежной зелени, но откуда нет выхода. Стоит лишь попасть туда — и болото вас засосет, затянет в свою коварную, холодную бездну.

Такова жизнь.

Люди неосторожные или легкомысленные, составляющие громадное большинство, идут этим болотом, не думая много: с кочки на кочку, там где посуше, поудобнее и где, кажется, пролегает дорога, и не рассуждают, куда приведет она... Обыкновенно приходят к трясине, из которой нет выхода...

Люди увлекающиеся, с неутолимой жаждой наслаждений, бегут за блуждающими болотными огнями, которые точно дразнят их, танцуя в воздухе и улетая все дальше, дальше, будто сверкающие мотыльки, заманивая несчастных безумцев в глубь болота, и исчезают вдруг в тот самый момент, когда жадно протянутая рука уже готова схватить обманчивый призрак. Такова страстная погоня за земным счастьем, за радостями и удовольствиями жизни...

Третьи пытаются найти настоящий путь собственными силами. Самоуверенно, самонадеянно вступают они в болото. "О, мы завоюем жизнь, — говорят они, — своими руками построим мы свое счастье! Сами найдем или проложим дорогу к яркому, прекрасному будущему! Нам не нужно проводников, и мы не нуждаемся в указке! Человек — кузнец своего счастья: для этого у него есть гордый и пытливый ум!" И отважно шагают они по болоту, зовя за собой других и делая вид, будто они знают дорогу к твердым, спокойным берегам. Эти самонадеянные люди со своим упрямым самомнением обыкновенно кончают тем, что вместе со стадом своих последователей забираются в самую невылазную пучину, где и находят свою гибель.

Но в жизни никто своих дорог не знает и никто не может сказать, что день грядущий ему готовит... Поэтому благоразумный человек неизбежно будет искать руководства. Самое простое, самое естественное и самое разумное рассуждение может быть здесь только одно: болото мне незнакомо. Я не знаю дороги... Идти надо, но идти наудачу — это верная гибель. Во что бы то ни стало мне надо найти того, кто знает путь. Иначе я погиб...

Таково рассуждение всякого разумного человека в жизни. Боясь безнадежно запутаться в лабиринте сплетающихся и разбегающихся жизненных тропинок, теряющихся в таинственном тумане будущего, он всегда чувствует нужду в опытном руководстве, и где он может найти более верное, более надежное и благостное руководство, как не у Господа, Который все знает, пред Которым все явно и открыто? Однажды Фома спросил Господа: Господи!., как можем знать путь? Иисус сказал ему: Я есмь путь и истина и жизнь; никто не приходит к Отцу, как только через Меня (Ин. 14:5-6).

Иначе и быть не может. Слабый, ограниченный, с умом, отуманенным страстями, человек никогда сам не найдет настоящего пути жизни.

Ему остается одно: взять крест свой и покорно следовать за Господом. Иначе опасность заблудиться в жизни и духовно погибнуть для него неизбежна.

Правда, и та дорога, которой Господь ведет человека через болото жизни, тяжела и кажется порой опасной. Трясина часто глубока, встречаются провалы; кажется иногда: вот-вот погрязнешь в болоте, и холодная бездна поглотит тебя и сомкнется над твоей головой. Но и в эти минуты не выпускайте руки Господней, ведущей и поддерживающей вас, и Он снова выведет вас на ровное, сухое место. Как бы то ни было, это единственная возможность пройти благополучно трясину жизни, ибо только Он знает путь. Я есмь путь... никто не приходит к Отцу, как только через Меня. Другого пути нет.

Как бы ни были тяжелы испытания, встречающие нас на этом пути, мы можем быть вполне уверены, что Господь не даст нам искушений, которые были бы выше наших сил, но вместе с испытаниями пошлет и утешение, чтобы нас ободрить, укрепить и дать нам силу перенести тяжести жизненного пути.

Но для этого надо вполне отдаться Богу, подчиниться Его руководству и отказаться от своей воли. Испытания бывают всегда серьезнее и тяжелее, когда необходимо сломить наше упрямство и подавить наше своеволие, восстающее и ропщущее против того креста, который Господь возложил на наши плечи. Если же Господь встречает полную покорность со стороны человека и если все испытания последний принимает с чувством искренней благодарности, твердо веруя, что все это посылается для его пользы, тогда искушения смягчаются, и Господь ведет человека такой нежной, любящей, благостной рукой, что тяжесть креста почти незаметна: до такой степени точно соразмеряется трудность подвига, данного человеку, с его силами, и так незаметно, с мудрой постепенностью увеличивается эта трудность по мере развития духовных сил человека.

Можно сказать, что крест каждого человека сделан точно по его мерке и что только наша нетерпеливость, непокорность и страстность делают его тяжелым.

Как бы то ни было, в каком бы положении ни находился человек и какие бы испытания ему ни пришлось перенести, можно с уверенностью сказать, что все они безусловно нужны человеку для его духовного совершенствования и что Господь посылает ему всегда самое лучшее, самое полезное, что только необходимо ему, применительно к условиям его внутреннего развития и духовного роста. Не бывает бесполезных, бесцельных, лишних страданий, ибо не жестокость, но любовь определяет наказания, посылаемые Господом человеку. Ибо Господь, кого любит, того наказывает; бьет же всякого сына, которого принимает. Наказывает же для пользы, чтобы нам иметь участие в святости Его (Евр. 12:6, 10). Поэтому если мы, будучи наказываемы плотскими родителями нашими, боялись их, то не гораздо ли более должны покориться Отцу духов, чтобы жить? (Евр. 12:9).

Кто добровольно берет на себя иго Христово, тот скоро познает, как благо это иго и почувствует, как легко Его бремя (Мф. 11:30).

И какая польза для человека, если он, стремясь к накоплению богатств и приобретению власти, приобретет себе хотя бы весь мир, то есть все сокровища земные, но через это погубит душу свою и обречет ее на вечные мучения в будущей жизни?

Если приобретет (аще приобрящет) весь мир, т. е. завладеет всеми сокровищами мира, достигнет всевозможных почестей и будет наслаждаться всеми земными удовольствиями. Душе своей повредит (отщетит душу свою), т. е. сделает ее неспособной и недостойной к получению вечного блаженства на небе и подвергнет ее вечному мучению в аду, в удалении от Бога–источника блаженства. „Если рабы твои в довольстве, рассуждает при этом один из духовных учителей, а сам же ты в крайней беде; какая тебе польза от того, что ты господин? также суди и о душе: когда плоть наслаждается и богатеет, тогда душа ожидает будущей гибели».

Исповедание мессианского достоинства Иисуса имеет значение не отвлеченной истины, но незыблемого основания практического поведения. Мы уже видели, что ученики вместе с Иисусом противостоят миру. Общение с Иисусом как с Мессией прямо предполагает последование за Ним. Путь Мессии – мы это только что отметили – есть путь отвержения и смерти, но также и Воскресения: чрез смерть к жизни и к славе. Последование за Иисусом открывает этот же путь и для учеников. Это неизбежное следствие Господь выводит Сам (Мк. 8:34 и сл.). Он призывает учеников к несению креста как условию последования за Ним. Образ креста, естественно, обращает мысль к кресту Христову. Несение креста есть наглядное выражение последования. И потому неудивительно, что в либеральной науке было высказано сомнение, мог ли Иисус употребить этот образ до Своего распятия. На этот вопрос многие отвечают отрицательно, и словам, которые евангелист влагает в уста Иисуса, усвояется позднейшее происхождение. Такое понимание отнюдь не является обязательным. Смертная казнь посредством распятия на кресте постоянно применялась римлянами во время иудейских восстаний. По свидетельству Иосифа Флавия, бывало, что дерева не хватало на кресты. Употребленный Иисусом образ был совершенно понятен и до распятия. Конечно, всё свое значение он получил после страстей.

Смысл отвержения себя раскрывается в противоположении ст. 36–37. Миру, пребывающему во грехе, противопоставляется душа человека как единственная подлинная ценность. Греческое слово ψυχή, которое по-русски передано буквально словом «душа», имеет в нашем контексте значение почти возвратного местоимения. Оно означает суть человека, то, что составляет его жизнь. Эта жизнь может быть правильно и ложно понимаема. Ложное понимание есть стремление сохранить себя для жизни мира. Оно ведет к гибели. Истинное понимание есть готовность отдать себя ради Христа и Его благовестия. Оно обеспечивает жизнь (ст. 35). Душе в ее истинном понимании и противополагается мир со всеми его ценностями. Ни с какими мирскими ценностями ценность души несоизмерима (ст. 36–37). В настоящем роду прелюбодейному и грешному Христос со Своим учением противостоит в уничижении. Горе тому, кто постыдится Уничиженного. Настоящему уничижению противополагается Его грядущее пришествие в славе Отца со святыми ангелами. Грядущий в славе устыдится того, кто Его устыдится в уничижении. Вывод ясен – последование за Христом предполагает последование в отвержении и в страстях. Причастие страстям предполагает и причастие Воскресению. Причастие – в эсхатологическом будущем. Но не только.

Не совершающие добрых дел даже не знают, что им на пользу. А раз так, то, не ведая настоящих благ, они неспособны также правильно молиться Богу об их получении. А получив, ни дара не чувствуют, ни насладиться не умеют по достоинству тем, чего не знают... Причина же незнания — в неучености.

Эти стихи, возможно, представляют собой пословичные выражения. Действительно, перед лицом смерти и богач, и властелин мира с радостью отказались бы от власти и богатства, лишь бы остаться жить. Иисус переосмысляет это пословичное выражение, и жизнь здесь – это жизнь будущего века. Выбор, перед которым стоит человек, чрезвычайно важен, ведь, как говорится, ставка больше, чем жизнь.

Это был момент невыразимо торжественный. Даже те немногие верующие и сам их глава, их вождь и выразитель, приветствуя Христа Мессией, льнул к старым национальным воззрениям и не мог их примирить с страданием я смертью Мессия. Но выразив самонадеянному апостолу строгий - укор за его неразумную привязанность и духовную немощность, Спаситель воспользовался этим случаем для изложения глубочайшаго учения, с которым Он обратился не только к Своим ученикам, но и ко всем вообще, Даже в таком отдаленном округе, каким был округ Кесарии Филипповой, Христос не мог вполне избегнуть того, чтобы к Нему не собирался народ, потому что и там жило не мало иудеев. Из евангелия Марка видно, что и там за Ним во множестве следовал народ, который обыкновенно шел поодаль от Него и апостолов, и иногда был подзываем к Нему, чтобы слышать благостное учение, исходившее из Его уст. Как народ, так и ученики были еще заражены теми же ложными понятиями, которыя побудили Петра к необдуманному вмешательству. Ко всем им поэтому Он обратился с поучением, в котором объяснил, что сущность всякаго высшаго долга, смысл всякой истины жизни, составляющей как самое приятное служение Богу, так и самый облагороживающий пример для людей, заключается в законе самопожертвования. При этом именно случае сказал Он те немногия слова, которыя оказали в высшей степени благотворное влияние на совесть человечества, возводя его мысли от мира чувственнаго к миру духовному: «какая польза человеку, если он приобретет весь мир, а душе своей повредит? Или какой выкупа даст человек за душу свою?» (Мк. 8:36-37) И затем Христос еще раз объявил им, что и Сам Он будет предав суду.

В середине Великого поста Святая Цер­ковь износит на середину храма Крест Гос­подень, чтобы укрепить верных в их трудах. И сегодняшнее евангельское чтение говорит о неизбежности несения креста каждым, кто решился идти за Христом. Нередко этот при­зыв ко крестоношению понимается нами как внутренняя готовность взвалить на свои плечи крайне тяжелую ношу — скорби, болезни, го­рести, и тем самым засвидетельствовать свою верность Спасителю. Но Христос призывает выполнить одно крайне важное условие, без которого даже самый легкий крест окажется неподъемным. Это условие — отвержение себя, способность и готовность говорить себе реши­тельное «нет», отказ от эгоистического служе­ния себе самому. И сейчас, во время Великого поста, этот призыв можно и должно перевести из области теории в практическую плоскость.

Когда мы служим себе? Когда без разбора бросаемся удовлетворять любые свои пожела­ния и устремления.«Ая хочу, и все тут!» — в этой фразе слышится интонация маленького божка, который стремится к одному: чтобы вселенная вращалась вокруг него и только его обслужи­вала. Именно отсюда — расстройство, раздра­жение, злоба и обида, когда что-то получается вдруг не так, как хотелось. Я вспоминаю, как одна пятилетняя девочка раскапризничалась и потребовала от своих родителей разрешения перейти через небольшой ручей по хлипкому мостику. Родители, естественно, не позволили, но она все равно пошла. Когда же мостик рух­нул, и девочка оказалась в пышном парадном платье по пояс в грязной луже, она посмотрела с ненавистью на своих родителей и произнесла поистине гениальную фразу: «Всё из-за вас!»

У каждого из нас — свои капризы и свои навязчивые «мостики». Чтобы не попадать слишком часто в свои «лужи», надо научиться двум вещам. Первое — понять, что далеко не все идеи, возникающие в душе, на самом деле при­надлежит нам. Это может быть результат ра­боты агитационной машины рекламодателей, влияние среды, заложенные на генетическом уровне предпочтения, доставшиеся от наших родителей, а могут быть и просто помыслы или желания, вбрасываемые злыми силами. Наши­ми они становятся только тогда, когда мы их принимаем и начинаем реализовывать, с мо­мента внутреннего согласия. Значит, прежде всего, надо научиться внимательному отноше­нию ко всему, что пытается проникнуть в дом души. Никто же из нас не держит двери дома нараспашку? Почему же к душевной безопас­ности мы относимся с такой небрежностью?

Второе важное обстоятельство. Нам ино­гда бывает крайне сложно понять, какая идея правильная, а какая — нет. Конечно, есть го­лос совести, но не всегда нам хочется его яс­ным образом услышать. Значит, необходим внешний критерий, которым можно было бы поверять все, что стучится в душу. И этот критерий есть у каждого христианина — это заповеди Божии, понимаемые не только как запреты, но и как определенные направления, векторы развития. Нам следует чаще задавать себе вопрос, прежде чем принять тот или иной помысл, — себе я служу или Богу и ближним? Станет ли кому-то теплее, лучше, радостнее от того, что я сделаю, или, напротив, я создам лю­дям дополнительные проблемы? Когда такое размышление войдет в привычку, мы с удив­лением обнаружим: оказывается, крест-то дав­но уже лежит на наших плечах! Этот крест — мы сами, точнее, наша грехолюбивая, ветхая природа, без преодоления которой о спасе­нии души и речи быть не может! Помоги же нам, Господи, научиться быть внимательны­ми и мудрыми и не всякое намерение пускать в дом нашей души!

Обличив неуместное прекословие ученика, Иисус Христос обратился ко всему народу и распространил на всех своих последователей учение о кресте и самоотвержении. он говорил всем, «не принуждая, но отдавая на произволение» (свт. Афанасий александрийский): аще кто хощет по Мне идти, да отвержется себе и возмет крест свой и по Мне грядет. отвергнуться себя, по изъяснению святителя Филарета Московского, – «не значит бросить душу и тело без внимания, без попечения, но разве отвергнуть пристрастие к телу и его удовольствиям, к жизни временной и ее благополучию, и даже к наслаждениям душевным, почерпаемым из неочищенной природы, к желаниям собственной воли, к любимым понятиям собственного мудрования, а под именем креста нашего должно разуметь всякую по судьбам Божиим нас постигающую скорбь, лишение, уничижение, страдание и многострадальную или бедственную смерть». не возлагая на нас своего великого креста, которого мы не могли бы понести, «он заповедует только взять каждому свой собственный, т. е. быть готовым перенести столько страданий, искушений, внешних, внутренних, сколько на каждого в особенности наведет наказующая, очищающая и вместе милующая судьба всем управляющего Провидения». Что путь самоотвержения есть путь спасительный, Господь подтвердил следующими словами: иже бo аще хощет душу свою спасти – для жизни временной, погубит ю – для жизни блаженной в вечности, и иже аще погубит душу свою – здесь, не пощадив своей жизни Мене ради и Евангелия, обрящет ю – для блаженной вечности. Кая бо польза человеку, аще мир весь приобрящет, душу же свою отщетит, или что даст человек измену за душу свою? Иже бо аще постыдится Мене и Моих словес в роды сем прелюбодейнем и грешнем, и Сын Человеческий постыдится его, егда приидет во славе Своей и Отчей, со Ангелы Своими, и тогда воздаст комуждо по деянием его. но и до открытия вечного Царства Христова некоторые удостоятся узреть царство Его еще здесь – на земле: аминь глаголю вам, заключил свою речь Господь, – суть нецыи от зде стоящих, иже не имут вкусити смерти, Дóндеже видят Сына Человеческаго, грядуща во царствии Своем, и Царствие Божие, пришедшее в силе.