Евангелие от Марка, Глава 15, стих 6. Толкования стиха

Было так, что на праздник он отпускал одного узника, за которого просили иудеи. Такое обыкновение упоминается в ряде талмудических текстов (М. Pesachim 8, 6; ВТ Pesachim 91. a; JT Pesachim 36. а). Ср. S. Safrai, Dar Wallfahrt in Zeitalter des Zweiten Tempels, Neukirchen-Vluyn, 1981, S. 206; D. Flusser, What Was the Original Meaning of Ecce Homo? Immanuel. A Journal of Religious Thought and Research in Israel, 19, Winter 1984–85, p. 30–40, особ. р. 32.

Пилат, видя упорство первосвященников, предлагает по крайней мере даровать Иисусу свободу, как обыкновенно дается она в пасху какому-нибудь злодею. Таким образом могло и определение Синедриона остаться в своей силе, и обвиненный – остаться в живых. А чтобы сколько-нибудь удовлетворить их ненависти к Иисусу, Пилат положил бичевать Его. Но народ кричал по наставлению первосвященников: отпусти не Иисуса, а Варавву.

Когда Пилат недоумевал, как ему поступить в этом случае, присылает к нему жена (Прокла во святых у греков, 27 октября, но с этим именем нет у нас). Она только сейчас видела сон, по которому принимает сильное участие в Праведнике. Просит, не именуя Праведника, чтобы Он не был осужден, что видно за Пилатом водилось (Мф. 27:19).

Пилат еще сильнее стал расположен дать свободу Иисусу. Мысль – осудить на смерть какого-нибудь Бога могла тревожить и язычника.

Но сильнее стали наступать и первосвященники. Они начали прямо обвинять Иисуса в возмущениях. Он развращает народ, говорили они, запрещает Кесарю дань давать. Т. е. они начали выводить следствия из первого своего обвинения (Лк. 23:2). Настаивая на это обвинение, они упомянули, что Иисус пришел с таким учением из Галилеи.

+++Горский А. В. прот. История Евангельская и Церкви Апостольской. Свято-Троицкая Сергиева Лавра, 1902. С. 223-224++

  Ев. Иоанн, действительно, передает нам, что Пилат употребил две попытки отпустить Иисуса: предложение народу воспользоваться обычаем отпускать на свободу одного узника и сделать для этого выбор между Вараввою и Иисусом, потом поругание Иисуса чрез возложение на голову Его терноваго венца, облечение в багряницу и биение по ланитам (18:39—40, 19, 1 и д.).  

Узнав, что Ирод не осудил Иисуса, а только поглумился над Ним, Пилат вышел на Лифостротон и, обращаясь к первосвященникам, начальникам народным и народу, сказал: «Вы привели ко мне человека сего, как развращающего народ; и вот, я при вас исследовал и не нашел человека сего виновным ни в чем том, в чем вы обвиняете Его; и Ирод также, ибо я посылал Его к нему; и ничего не найдено в Нем достойного смерти (Лк. 23:14—15). Итак, я должен отпустить Erо. Но если вы все-таки считаете Его виновным в чем-то и подлежащим наказанию, то, если хотите, я накажу Его, но, наказав... отпущу (Лк. 23:16)».

Хорош судья? Признать Обвиняемого невиновным во взводимых на Него преступлениях, и тут же, в угоду злобным обвинителям, подвергнуть Его наказанию?! Он хотел, как говорится, угодить и нашим и вашим, но ошибся в расчете: первосвященники, заметив колебание в нем, стали еще более настойчивыми в своих домогательствах; никакими уступками нельзя было насытить их жажду крови, только смерть Иисуса могла удовлетворить их.

Но Пилат все-таки надеялся устроить дело так, чтобы обе стороны остались им довольны. Собравшаяся толпа народа напомнила ему про установившийся обычай освобождать перед пасхой от присужденного наказания одного из содержащихся под стражей и отпускать его на свободу; и хотя он знал, что народ намерен просить его отпустить Варавву, осужденного за возмущение в городе и убийство, однако думал, что если предложит отпустить вместо Вараввы Иисуса Христа, то народ воспользуется таким удобным случаем для освобождения своего Галилейского Пророка. Поэтому он обратился к народу с вопросом: кого хотите, чтобы я отпустил вам: Варавву, или Иисуса, называемого Христом? .

На всякий праздник, т. е. праздник Пасхи, а не на каждый праздник в году. Начало этого обычая неизвестно, и о нем нигде еще не упоминается. Вероятно, он введен Римлянами для приобретения расположения Иудеев к себе. Подобные милости несколько льстили народному самолюбию и мирили его с игом чужой власти (Мих). Обычай был установлен в честь праздника Пасхи – в память освобождения народа Еврейского от рабства в Египте.

Во время праздника – вероятно, под праздником имеется в виду только Пасха, а не другие праздники. Хотя о такой праздничной амнистии известно лишь из Евангелий, а не из независимых источников, нет серьезных оснований сомневаться в исторической достоверности рассказа. В пользу этого говорят некоторые косвенные намеки в Талмуде. Возможно, это было нововведение Пилата, который, хотя и был, судя по еврейским источникам, «несгибаемым, безжалостным и упрямым» человеком, не хотел обострять свои и так напряженные отношения с еврейским религиозным истеблишментом.

Солнце поднялось уже высоко, и яркие лучи его, начиная сильно припекать, в то־же время придавали особый блеск светлой белой одежде Божественнаго Узника. Поставленный в необходимость опять решать неприятное ему дело и желая спасти как-нибудь невиннаго, по его убеждению, человека, а также и поддержать достоинство своего перваго оправдательнаго приговора, Пилат попытался теперь обратиться к чувству благородства—не этих, конечно, сановников и гордых книжников и фарисеев, опять стоявших пред Преторией во главе с первосвященниками,—а простого народа. По установившемуся обычаю, по всей вероятности введенному самими римлянами в видах польстить самолюбию подчиненнаго народа, чтобы тем заставить его скорее примириться с горечью своего политического рабства Обычай этот, во всяком случае, не национальный иудейский. См. Маккавейский. Археология, стр. 144. , римский правитель по случаю пасхи освобождал какого-нибудь узника, по желанию и выбору народа. Зная, что все обвнвение против Иисуса есть дело первосвященников и старейшин, и что простой народ еще недавно обнаруживал восторженную привязанность ко Христу (при последнем въезде Его в Иерусалим), он надумал предложить для праздничнаго освобождения на выбор двоих узников, именно, Иисуса Назаретскаго и закоснелаго разбойника и убийцу—Варавву, который, по одному преданию, назывался также Иисусом, в надежде, что народ предпочтет в своем выборе Того, Кого он еще на днях с восторгом приветствовал как сына своего знаменитаго царя Давида, этой своей национальной гордости и славы.

Зависти ради - см. ст. 1-2

Мнение Ирода еще более утвердило Пилата в убеждении в невиновности Христа. Но когда он заявил об этом Синедриону, последний снова начал требовать смерти Христа. Слабовольный Пилат не нашел в себе решимости прямо отказать

Синедриону в его незаконном требовании. Он стал искать выхода, который удовлетворил бы несколько и Синедрион, и спас бы жизнь Христу. Пилат хотел воспользоваться обычаем отпускать перед праздником Пасхи одного из узников, по выбору народа. В это время содержался под стражей очень видный государственный преступник – Варавва, обвиненный за многие убийства и возмущение народа против римского владычества на смертную казнь. Когда Пилат предложил отпустить Иисуса, члены Синедриона, а под их влиянием и собравшийся к этому времени народ, стали кричать: Не Его, но Варавву (Ин. 18:40).

 Был обычай, установленный, вероятно, римлянами для приобретения народной благосклонности, в силу которого правитель ежегодно отпускал на праздник пасхи одного узника по выбору самого народа.  

Поскольку и Ирод Антипа не нашел в Обвиняемом ничего, достойного смерти, Пилат хотел отпустить Его, но первосвященники продолжали настаивать на казни Иисуса. Тогда Пилат обратился к простому народу, думая там найти поддержку. Напомнив об обычае отпускать одного узника из темницы ради праздника Пасхи (ближайшая цель освобождения – участие в пасхальной вечере), прокуратор сказал: «Кого хотите, чтобы я отпустил вам: Варавву, или Иисуса, называемого Христом?» (Мф. 27:17). Варавва же был посажен в темницу за произведенное им в городе возмущение и убийство. Но Пилат ошибся в расчетах. Толпа, вдохновляемая начальниками, требовала отпустить разбойника Варавву, а Иисуса распять: «Распни, распни Его!» (Лк. 23:21). «Какое же зло сделал Он?» (Мф. 27:23) – удивленно спрашивал Пилат у разъяренного народа. Правитель решил, что телесным наказанием можно избежать смертного приговора, поэтому, отчасти идя навстречу Синедриону и неистовству толпы, он отдал Христа воинам для бичевания.