Евангелие от Марка, Глава 11, стих 8. Толкования стиха

+++Горский А. В. прот. История Евангельская и Церкви Апостольской. Свято-Троицкая Сергиева Лавра, 1902. С. 192++

Когда Иисус ехал на молодом осле, постепенно поднимаясь в гору, ученики Его, не одни только Апостолы, а и другие уверовавшие в Него как в обещанного Мессию, подстилали Ему одежды свои по дороге.

Такое согласие Господа с желанием народа как можно скорее видеть Его царем, еще более воодушевило сопровождавших Его людей и придало им смелость выразить перед Ним всю полноту своего усердия самым торжественным образом. В порыве восторга одни начинали срезать пальмовые ветви и, потрясая ими в воздухе, бросали их на дорогу перед Иисусом; другие снимали с себя платье и стелили его под копыта осленка. Один старался превзойти в усердии другого. Подобно этому был встречен в Иерусалиме грозный завоеватель света Александр Великий; почти так же приветствовали некогда царя Агриппу — так хотели почтить теперь и Того, Кто был воплощением всех надежд для бедствующего Израиля. 

В отрывке Мк. 11:1–11 речь идет о входе Иисуса в Иерусалим. Путь Его лежит через Вифанию и Виффагию. Обе деревни расположены на горе Елеонской. Виффагия, должно быть, ближе к Иерусалиму, чем Вифания. Надо думать, что в Виффагию и послал Иисус за осленком. В либеральной науке мы часто встречаемся с мнением, что Иисус шел в Иерусалим с целью утвердить мессианское царство в том смысле, как его понимали Его современники. Вход Иисуса в Иерусалим был входом царя. Достичь Своей цели Ему не удалось. Неудача привела Его к Голгофе. Такое понимание должно быть решительно отвергнуто. Перед нами – выбор: или история Страстной недели должна быть понимаема как история неудавшейся попытки Иисуса утвердить мессианское царство, и тогда повествования евангелистов, в частности, и Марка не заслуживают никакого доверия, или сообщения евангелистов должны быть признаны исторически достоверными, и в таком случае повторные напоминания Иисуса о неизбежности Его страстей (Мк. 8:31; Мк. 9:31) в Иерусалиме (Мк. 10:32–34), сохраненные в Евангелии, не оставляют сомнения в том, что Иисус в святой город шел «на вольную страсть».

Какой же смысл торжественного входа? Вход Иисуса есть вход Мессии. Это бесспорно. Против этого, как мы только что видели, не возражает и либеральная наука. Народ, приветствующий Иисуса, сознаёт, что в Его лице грядет царство Давида. Мы уже отметили, что Вартимей к Иисусу обращался как к Сыну Давидову. Царство Давидово есть царство мессианское. Иисус, грядущий во имя Господне есть ὁ ἐρχόμενος: причастие стоит с членом: Иисус – Тот, пришествие Которого было предметом чаяния народа. Но не только встречные приветствуют Иисуса как Мессию. Он Сам впервые перед всеми являет Свое мессианское достоинство. Ученики, которых Он посылает за осленком, должны сказать, что «Он надобен Господу» (ὁ Κύριος αὐτοῦ χρείαν ἔχει, ст. 3). Ό Κύριος, опять-таки с членом, может относиться только к Мессии. И сам осленок должен быть такой, «на которого никто из людей еще не садился» (ст. 2). Эта подробность возвращает нас к Ветхому Завету. Для надобностей культа употреблялась телица, не носившая ярма (Чис. 19:2; Втор. 21:3; 1 Цар. 6:7). Так и здесь – только такой осленок и может быть посвящен Господу.

Но Мессия идет на страсти. Это вытекает, как мы видели, из предыдущего. Это объясняет последующее. Таково единственно возможное толкование Церкви.

Три с половиною года служения Господа нашего Иисуса Христа спасению человеческого рода приближались к концу. Непрестанною проповедью Евангелия и бесчисленными явлениями всемогущей силы в чудотворениях Спаситель утвердил веру в своих учениках и последователях. Но еще не был исполнен Предвечный совет Пресвятой троицы об искуплении человеческого рода от греха, осуждения и вечной смерти кровью великой Жертвы: Агнцу непорочному и пречистому Христу, предуведеному прежде сложения мира, надлежало пролить честную Кровь свою (1 Пет. 1:19, 20) для очищения грехов всего мира (1 Ин. 2:2), чтобы привести нас к Богу (1 Пет. 3:18), разрушить дела диавола (1 Ин. 3:8), отверсть нам двери Царства небесного (Еф. 2:6) и сделать наследниками жизни вечной (тит. 3:7). Наступала Пасха, единственная в бытописании человечества, когда истинная Пасха наша – Христос – за ны пожрен бысть (1 Кор. 5:7), да смертию упразднит имущаго державу смерти, сиречь диавола (Евр. 2:14), и изведет верующих из плена духовного в свободу славы чад Божиих (Рим. 8:21).

Господь наш Иисус Христос предначал последние дни своей земной жизни таким действием, в котором явился перед всеми как предвозвещенный пророками и ожидаемый израилем Спаситель. Пока еще не настало время Его (Ин. 7:6), пока не пришел час крестного прославления Его (17, 1), он тщательно избегал всех случаев, где народный восторг желал бы видеть исполнение заветной мечты о восстановлении древней славы царства израильского (Ин. 6:15): с тою же целью, во избежание перетолкований и затемнения истины примесью суетных ожиданий, он нередко запрещал своим ученикам и последователям разглашать всенародно, что он есть ожидаемый Христос Спаситель (Мф. 12:16; 16, 20; 17, 9; Мк. 5:43; Лк. 5:14). Теперь, ввиду страданий, мечтательность народная не могла дойти до какой-либо прискорбной крайности, а крест «решительно полагал конец в последователях Его всем подобного рода замыслам». «Часто и прежде сего, – говорит святитель Иоанн Златоуст, – Иисус Христос ходил в Иерусалим, но никогда не ходил с такою славою, потому что тогда было еще начало строительства Его, – время страданий еще не было близко; посему он жил, не отличаясь ничем от прочих, и по большей части скрывал себя». По мысли святого отца, славное явление Его в самом начале «было бы не нужно и бесполезно: оно лишь возбудило бы в иудеях большой гнев». Во время Спасительного служения Иисуса Христа одни веровали, слыша учение или видя чудные дела Его, а другие желали еще прямого объявления с Его стороны о том, что он Мессия-Христос (Ин. 10:24). и вот первый день седмицы, окончившейся смертью Богочеловека, был тем великим, знаменательным днем, которым решалась судьба не только многих современников Господа, но и всего народа иудейского. Для окончательного научения неведущих, вразумления упорствующих, устранения сомнений людей, колеблющихся в вере, наконец, для укрепления веры истинных последователей. Иисус Христос в последний раз предстал пред дщерию Сиона, избранным народом своим, во всем неземном величии Царя кроткаго, праведнаго и спасающаго (Зах. 9:9). Отвергнув Спасителя своего, иудеи уже не могли сказать, что отвергли Его по неведению, и по всей справедливости должны были испытать грозный суд Божий: «идет открыто, по выражению блаженного Феофилакта, – дабы они, если пожелают, уразумели славу Его и через исполнение на нем пророчеств познали истину: а ежели не пожелают уразуметь, то чтоб это обстоятельство послужило к большему осуждению их».

Кроме сего, вход Господень в Иерусалим имел еще особый знаменательный смысл. День этого события, без сомнения, не случайно совпал с тем днем, в который, по закону Моисееву (Исх. 12:3), каждое семейство избирало агнца для пасхальной вечери. Служа для израильского народа видимым знаком древнего благодеяния Божия, оказанного праотцам в Египте, пасхальный агнец прообразовал также Агнца непорочнаго и пречистаго (1 Пет. 1:19), заколенаго от сложения мира (Откр. 5:12; 13, 8), Агнца Божия, вземлющаго грехи мира (Ин. 1:29). Когда пришло время, прообразуемый агнец, который был, по глубокомысленному выражению святителя Григория Богослова, «Жертвою, но и Архиереем, жрецом, но и Богом», сам себя уготовлял в виду всего народа, чтобы, исполнив знаменование ветхозаветной пасхи, сделаться для нового израиля новою Пасхою. Вступив в святой город, как жертва, венчаемая на заклание, Иисус Христос провел немногие остающиеся дни своей земной жизни в ясном предведении приближающихся страданий и смерти. Впоследствии для учеников Господа, по научению их от Духа Святаго (Ин. 14:26) и отверзению ума к уразумению Писаний (Лк. 24:45), радостные восклицания народа и победные знамения, сопровождавшие вход в Иерусалим, могли иметь еще иной таинственный смысл – победы Спасителя над смертью и адом (1 Кор. 15:55, 57). Святая Церковь, в своих песнопениях прославляя Господа как «Победителя смерти», изъясняет, что еврейские дети сретали Его с ветвьми и ваиями, «предвозвещая победу воскресения», и самые ветви древесные и ваии финиковые называет «знамениями воскресения». 

Среди паломников много было очевидцев чудес, совершенных Христом; особенное впечатление произвело на народ чудо воскрешения четверодневного Лазаря. Когда они узнали, что Иисус Христос идет в Иерусалим, все вышли Его встречать. Весь Иерусалим, со всем его огромным населением праздничных дней, пришел в движение и возбуждение. Воздавая царские почести Христу, ученики постилали на дороге свои одежды, народ же резал пальмовые ветки и бросал их под ноги осленка, на котором Он ехал. Все множество людей, сопровождавших и встречавших Господа, громко прославляло Бога за все чудеса, которые совершил Христос: «Осанна Сыну Давидову! благословен грядущий во имя Господне, Царь Израилев! Осанна в вышних!» (Мф. 21:9).