Евангелие от Луки, Глава 4, стих 1. Толкования стиха

1. Полагаю, мы поступили правильно, составив книгу о родословии Господа, потому что было очень полезно обратить более пристальное внимание на Его предков. Человек, имеющий своей целью переплыть бескрайнее море, держится берега, из-за своей неуверенности — как и мы — избегая более краткого пути по от-крытому морю, и, пленяясь красотою местности, нередко посещает поля и города, отстоящие далеко от берега. Тем более подобает нам, находящимся на такой глубине не стихии водной, а небесных деяний, предпочитать ближние гавани и любить частые прогулки, чтобы долгая поездка не измучила и не вызвала тошноты. Даже если впереди тебя лежит гавань, богатая книгами, ты, предвидя ненадежность судна, сложи паруса слуха и брось якорь чтения. Вступающий в порт скорее завершает плавание, чем покидает корабль.

2. Во многих местах красота местности, пожалуй, сама манит путешественника. Так было и с Одиссеем, о котором рассказывают мифы, хотя уже пророк сказал: Будут обитать там дочери сирен (Иез. 27:39, ср. Ис. 43:20; Ис. 13:21) . Даже если бы пророк не говорил этого, никто не должен его порицать, если в Писании есть и исполины, и долина титанов. Итак, если после десяти лет вне отечества, в течение которых шла Троянская война, и десяти лет скитания Одиссея, спешившего на родину, лотофаги смогли задержать сладостью плодов и остановили сады Алкиноя, а затем и сирены, заманив своим пением, почти довели до сладострастного крушения — и заманили бы, если бы уши его товарищей не были запечатаны воском от звука соблазнительного пения, — тем более позволительно богобоязненным людям утешаться созерцанием Божьего творения. Мы насладимся не сладостью плодов, но Хлебом, сшедшим с небес, не садами Алкиноя, но Христовыми таинствами, так как лишь немощный ест овощи (Рим. 14:2). Нам нужно не закрывать слух, но напрячь его, чтобы можно было услышать голос Христа и, восприняв его, уже не бояться кораблекрушения. Чтобы не увлечься соблазнами и не уклониться с пути природы в опасности удовольствий, твоя душа будет прикована к древу Креста духовными узами, а не привязана к мачте веревками, как Одиссей.

3. Поэтический вымысел разукрасил сказку о девах, обитавших на скалистом берегу моря, которые своими сладостными голосами заставляли моряков отклонить корабль с курса ради услаждения слуха, приводили на невидимые отмели и губили их плачевным кораблекрушением, обманутых надеждой на верное прибежище . Этот вымысел приукрашен и пышно расцвечен великолепной картиной: взору представляются море, женский голос, прибрежные отмели. Но какое море опаснее этого века, столь же ненадежно, столь неспокойно и неверно, столь же глубоко, столь легко вздымается дуновением нечистых духов? Что означают образы дев, как не ловушки изнеженного сластолюбия, обессиливающего стойкость охваченной им души? А эти отмели разве не подводные камни для нашего спасения? Сладость этого мира незаметна и опасна, лаская душу, она в то же время разрушает жизнь, разбивая разум о чувственные скалы.

4. Не без причины Господь наш Иисус Своим постом в пустыне учит нас противостать ловушкам страстей; Владыка всех позволяет дьяволу искушать Себя (см. Лк. 4:1-13; Мф. 4:1-11; Мк. 1:12-13), чтобы мы все научились у Него побеждать. Заметим, что евангелист неслучайно показывает нам три главных установления Господа, способствующих продвижению человека ко спасению: таинство крещения, пустыня, пост. Никто не получает венца, если состязался незаконно (2 Тим. 2:5), до состязания в добродетели допустят лишь того, кто прежде омылся от всех пятен грехов и освятился дарованной ему небесной благодатью.

5. Господь пришел ко крещению, чтобы мы увидели и почувствовали благодать таинства крещения. Закон был провозглашен при свидетельстве неба и земли (см. Втор. 32:1), но чтобы ты поверил, что скрытая от века в Боге тайна божества (ср. Еф. 3:9; Кол. 1:26) больше закона, уже не призывается в свидетели небо, оно само исполняет обязанность свидетеля: глас Божий раздается с неба (см. Лк. 3:22). В то же время, чтобы ты не оскорбил тайну веры сомнением, невидимое показано тебе в видимом действии (ср. Евр. 11:3).

6. Господь пришел ко крещению, потому что Он стал всем ради тебя. Для тех, кто был под законом, Он был как под законом (см. 1 Кор. 9:21). Хотя Сам Он не был под законом, Он принял обрезание (см. Лк. 2:21), чтобы приобрести тех, кто под законом. С теми, кто был без закона, Он соединился в общей трапезе, чтобы приобрести тех, кто лил без закона. Он стал немощным с немощными через телесные страдания, чтобы приобрести их, Он стал всем со всеми: нищий с нищими, богатый с богатыми, плачущий с плачущими, алчущий с алчущими, жаждущий с жаждущими, щедрый с изобилующими (ср. 1 Кор. 4:11; 1 Кор. 9:22; 2 Кор. 8:9; Рим. 12:15). Он в темнице с бедным, плачет с Марией, с апостолами трапезует, с самаритянкой жаждет, в пустыне алчет (см. Мф. 25:36; Мф. 26:20; Ин. 11:35; Ин. 4:7; Лк. 4:2), чтобы пищу первого человека, вкушенную по преслушанию, искупить Своим постом. На беду нам утолил Адам голод познания добра и зла, на благо нам Господь претерпел голод.

7. Тогда Иисус возведен был Духом в пустыню для искушения от диавола (Мф. 4:1). Здесь уместно вспомнить, как первый Адам был извергнут из рая в пустыню (см. Быт. 3:1-20), тогда ты лучше поймешь, как второй Адам (см. 1 Кор. 15:45) вернулся из пустыни в рай. Смотрите, как узы злодеяния разрешаются в том же порядке, как образовались путы, а божественные благодеяния возвращаются по своим следам. Адам родился из девственной земли, Христос — от Девы; Адам сотворен по образу Бога, Христос — образ Бога; Адам предпочтен всем неразумным животным, Христос — всем живым существам; через женщину пришло неразумие — через Деву премудрость; смерть — через дерево, жизнь — через Крест; Адам, потеряв духовную одежду, прикрылся сорванным с дерева покровом (см. Быт. 1:27; Быт. 3:7; Быт. 28:30; Быт. 2:7; 2 Кор. 4:4; Кол. 1:15) ; Христос, не имея мирских благ, не испытывал нужды в телесной одежде. Адам в пустыне, и Христос в пустыне, зная, где найти осужденного, чтобы освободить его от греха и вернуть в рай. Но тот не мог вернуться, нося на себе мирские покровы, он мог стать обитателем рая, лишь очистившись от вины, поэтому Адам совлек с себя ветхого человека и принял нового (ср. Кол. 3:9): так как решение Бога не могло измениться, приговор остался в силе, но личность приговоренного изменилась.

8. Без провожатого человек в раю потерял путь, заповеданный ему; как бы он мог без провожатого найти потерянный путь в пустыне, где множество искушений, трудно взойти к добродетели, легко впасть в грех? Природа добродетели подобна деревьям в лесу: пока они только начинают расти вверх и способны производить лишь нежные листья, они могут легко погибнуть или засохнуть, ужаленные ядовитым зубом; но, укрепившись на глубоких корнях и вознесшись ввысь ветвями, крепкое дерево легко выдерживает нападения зверей, повреждения, наносимые селянами, сильную бурю.

9. Кого же Бог поставил вождем против стольких соблазнов мира сего, против многочисленных козней дьявола? Он знал, что наша брань, прежде всего, против плоти и крови, а затем — против властей, против мироправителей тьмы века сего, против духов злобы поднебесных(Еф. 6:12). Поставил ли ангела? Но и ангел некогда пал; да и легионы ангелов едва смогли помочь одному человеку (ср. Мф. 26:53; 4 Цар. 6:17-18). Направил ли серафима? Но серафим сошел на землю посреди народа, имеющего нечистые уста, и, приложив уголь, смог очистить уста лишь одного пророка (см. Ис. 6:6-7). Нужен был другой Вождь, за Которым мы все последовали бы. Кто стал Вождем, пришедшим на помощь всем? Тот, Кто превыше всех! (см. Ин. 3:31) Кто поставил меня выше мира? Тот, Кто больше мира! Кто стал Вождем, столь великим, что смог управить одним мановением мужчину и женщину, иудея и эллина, варвара и скифа, раба и свободного? (ср. Гал. 3:28) Только Христос, Который есть всё и во всем (Кол. 3:11).

10. Куда бы мы ни шли, везде расставлены сети: сети в теле, сети в законе, сети на крыльях храмов (ср. Лк. 4:9), на основаниях стен расставляет их дьявол, сети в философии, сети в вожделениях (как сказано, глаз блудницы — сеть для грешника), сети в деньгах, сети в богопочитании, сети в стремлении к целомудрию. Бывает, что в мгновение ока человеческая душа может не выдержать малейшего нажима и склониться туда или сюда под действием уловок соблазнителя. Видит дьявол набожного человека, благоговейно почитающего Бога, уважающего священное и неспособного на ложь — и ловит на благочестии, внушая ему не верить, что Сын Божий действительно воспринял нашу плоть, наше тело, немощные части нашего тела, — хотя, конечно, когда Его тело страдало, божественная природа не претерпела ущерба, ак из богопочитания получается грех, потому что всякий, кто не исповедует Иисуса Христа, пришедшего во плоти, не от Бога (1 Ин. 4:3). Видит дьявол человека целомудренного и сохранившего чистоту — внушает ему осуждать брак (ср. 1 Тим. 4:3), за что он будет извержен из Церкви и от любви к целомудрию будет оторван от Ее целомудренного тела. Иной услышит, что один Бог, из Которого всё (1 Кор. 8:6), поклоняется Ему и чтит — но и ему устраивает западню дьявол, заграждает ему слух, чтобы он не услышал, что один Господь, Которым всё (1 Кор. 8:6), — и так от чрезмерного благочестия ввергается он в нечестие: разделяя Отца и Сына, он в то же время смешивает Отца и Сына, считая Их одним Лицом, а не одной властью. Так, не зная правильной меры в вере, человек впадает в беду зловерия.

11. Как же нам избежать этих западней, чтобы и мы могли сказать: Душа наша, как воробей, вырвалась из западни ловцов; сеть была сокрушена, и мы освобождены (Пс. 123:7)? Не говорит он: «Я сокрушил сеть», Давид осмелился лишь сказать: Помощь нам во имени Господа (Пс. 123:8), — тем самым показывая, как можно сокрушить сети, и пророчествуя о Том, Кому предстояло прийти в наш мир и сокрушить сеть, приготовленную дьявольским лукавством (ср. 1 Ин. 3:8).

12. Но лучше всего сокрушить сеть, показав дьяволу добычу: дьявол, бросившись к добыче, запутается в собственных сетях, а я смогу сказать: Сети уготовали они для ног моих и сами попали в них (Пс. 56:7). Лишь тело могло стать такой добычей! Подобало обмануть дьявола так: Господь Иисус воспринял тело, причем это тленное и немощное тело (ср. 1 Кор. 15:53), чтобы быть распятым в телесной немощи. Если бы это было духовное тело, Он не сказал бы: а плоть немощна (Мф. 26:41; Мк. 14:38). Услышь голос и немощной плоти и бодрого духа: Отец, если возможно, да минует Меня чаша сия (Мф. 26:39, р. Мк. 14:36), — это голос плоти. Но не как Я хочу, а как Ты (Мф. 26:39; Мк. 14:36), — вот благочестие и сила духа. Почему отвергаешь ты божественную благосклонность? Благосклонность в том, что Он воспринял мое тело, благосклонность в том, что Он принял на Себя мои грехи, принял на Себя мои немощи, которые божественная природа не могла ощутить, если даже человеческая природа научилась их презирать, переносить или претерпевать. Поэтому последуем за Христом согласно написанному: Господу Богу твоему следуй и к Нему прилепляйся (Втор. 13.4). К кому прилеплюсь, как не ко Христу, по слову апостола Павла: Кто соединяется с Господом, тот один дух с Ним (1 Кор. 6:17)! Пойдем по Его следам, чтобы суметь вернуться из пустыни в рай!

13. Смотрите, какой дорогой нам предстоит возвращаться. Сейчас Христос в пустыне, ведет за Собой человека, наставляет, назидает, упражняет, умащает духовным маслом. Как только Он видит человека окрепшим, ведет через засеянное и плодородное поле, — это когда иудеи спрашивали, почему Его ученики срывают колосья с нивы в субботу (см. Мк. 2:23-24) (тогда Он уже призвал апостолов к возделанному полю и плодоносному труду). А позже, во время страданий Он поставил человека в райский сад: Сказав это, Иисус с учениками перешел на другой берег через реку Кедрон, где был сад, в который вошел Сам и ученики Его (Ин. 18:1). В Песни песней пророк учит, что сад лучше, чем плодородное поле: Сад затворенный сестра моя, невеста, сад затворенный, источник запечатанный (Песн. 4:12). Это означает чистую и непорочную девственность души, которую никакой страх наказания, никакие посулы мирских удовольствии, никакая привязанность к жизни не уведет от веры. О том, что лишь сила Господа возвращает человека, особо свидетельствует евангелист Лука, потому что только он упоминает слова Господа разбойнику: Истинно говорю тебе: ныне будешь со Мной в раю (Лк. 23:43).

14. Итак, Иисус, исполнившись Святого Духа, идет, ведомый Им, в пустыню (см. Лк. 4:1), чтобы вызвать на поединок дьявола. Если бы тот не сразился, Иисус не одержал бы для меня победы в этой тайне, чтобы избавить Адама от изгнания. Господь этим показал нам, что дьявол завидует людям, стремящимся к лучшему, поэтому им нужно быть особенно осторожными, чтобы по немощи души не пренебречь дарованной тайной.

По техническим причинам общий анализ повествования об искушении Христа не загружен на сайт.

Все три евангелиста согласно повествуют, что Господь наш тотчас же после крещения удалился в пустыню, и притом не столько по собственному побуждению, сколько по влечению от духа. Эту мысль с особенною силою выразил св. Марк: и абие, говорит он, дух изведе – εχβαλλει – его в пустыню. Но какой же это дух разумеется здесь?

По мнению одних – это дух злобы, a пo мнению других – собственный дух Христа. И то и другое мнение ошибочно. Дух, ведший Господа в пустыню, явно противополагается духу злобы (υπο τε πνευματος и υπο τε διαβολε – Мф. 4:1); притом дух злобы никогда в Новом Завете не называется просто: το πνευμα – дух, а всегда с прибавлением. Нельзя разуметь здесь и собственный дух Христа. И. Христос, как видно из первых слов св. Луки, намерен был возвратиться с Иордана в Галилею, чтобы там начать Свое учение (Иисус же исполн Духа возвратиться от Иордана); но в то самое время, когда Он возвращался в Галилею (срав. ст. 1 с 14 ст.), неожиданно дух удерживает Его и ведет в пустыню. Несомненно, этот дух есть Дух Божий, Который, как Дух света и добра, вел теперь Его в пустыню на подвиг, чтобы быть Ему искушенным от духа злобы. Дух злобы у Матфея и Луки называется диаволом, а у Марка сатаною. Диавол – слово греческое и значит: клеветник·, а сатана – слово еврейское и значит: противник (Зах. 3:1,2; Иов. 1:6). Первое имя указывает на отношение злого духа к человеку, а второе на отношение его к Богу. Так понимали древние отцы и учители церкви (святый Златоуст, св. Амвросий, бл. Феофилакт, Евфимий Зигабен), а за ними и лучшие из новейших толковников.

В какую пустыню Дух Божий вел Христа для искушения, – нам не сказано. Обыкновенно думают и говорят, что И. Христос веден был Духом из пустыни в пустыню, но это неверно. Он веден был не из пустыни в пустыню, но с берегов Иордана в пустыню (Кейль). Впрочем, из Евангелия Марка видно, что пустыня эта была совершенно необитаемая и самая дикая; в ней водились только хищные звери; и бе my со зверми, Под зверми можно разуметь и демонов, которые по библейскому воззрению населяют пустынные места (Ис. 13:21; Тов. 8:3; Вар. 4:35; Мф. 12:43; Лк. 8:29; 11:24; Откр. 18:2). замечает он. По преданию, эта пустыня находится между Иерихоном и Иерусалимом; называлась она обыкновенно Иерихонскою (Нав. 16:1; 18:12). В этой пустыни и доселе указывают одну высокую гору, на которой Господь совершил свой сорокадневный подвиг и которая поэтому называется Кварантаной. Гора Кварантана с восточной стороны возвышается почти перпендикулярно над иорданскою долиной от 171 до 215 саж.. Ha восточной же стороне этой горы находится множество пещер, населенных прежде пустынннками и анахоретами. Теперь здесь в полугоре устроен греческий православный монастырь в воспоминание сорокодневного поста и искушении Иисуса Христа.

Подвиг борьбы с диаволом-искусителем Св. Матфей и Лука ставят в тесную связь с подвигом сорокадневного поста. Св. Матфей, сказав о том, что И. Христос возведен был Духом в пустыню дабы искусится от диавола, тотчас же прибавляет: и постився дний четыредесят, и нощий четыредесят. Свят. Лука выражается еще точнее: и не яст ничесоже во дни тыя. Такой строгий пост И. Христа может быть объяснен не иначе, как Его глубоким благоговейно-молитвенным созерцанием, в которое Он погружен был в течение всех сорока дней. Все это время для Heгo слилось как бы в один день, так что Он совершенно не ощущал голода до самого конца. – Что И. Христос постился сорок дней, а не более не менее, так это потому, что число сорок было священным числом для поста и молитвы. Из ветхозаветной истории известно, что сорок дней постились Моисей (Исх. 34:28; Втор. 9:9) и Илия (3 Цар19:8); столько же постился и Христос. Но, несомненно, сорокадневный пост И. Христа стоит в прямом отношении к заповеди о посте, данной нашим прародителям в раю: от древа, еже разумети доброе и лукавое, не снесте от него (Быт. 2:17). Вот что говорил по этому поводу покойный Филарет, митрополит Московский: „прельщение запрещенною ядию, нарушение заповеди дало в нем (Адаме) сильный перевес чувственному над духовным, низвергло его из райской жизни в земную, и низринуло бы во ад со всем потомством невозвратно, если бы сего низвержения не остановил и не обратил к возвышению Сын Божий, став семенем жены, и в своем лице вновь поставил человечество в невыдержанное Адамом испытание, сделавшееся более трудным на земле, нежели было в раю. Таким образом, несоблюдение первым Адамом легкого поста в раю надлежало второму Адаму исправить выдержанием на земли строгого поста, и с тем вместе отразить и низложить нашего превозмогшего искусителя». Том 4-й изд. 1882 г. отр. 382. – Церковь новозаветная в подражание Господу установила пост четыредесятницы, называемый „Великим», и в субботу по просвещении, т. е. после Богоявления или Крещения Господня, положила чтение Евангелия об искушении (Мф. 4:1–11). Avgust. Sermo 210.

О сатанинских искушениях в течение сорокадневного поста св. Матфей не говорит так прямо и определенно, как Марк и Лука, и не говорит, вероятно, потому, что искушения эти имели характер глухой, подготовительной деятельности врага, открыто же он приступил к Господу только тогда, когда Он взалкал. С этого момента и начинаются в собственном смысле его искушения, о которых так подробно повествуют нам Матфей и Лука и которые составляют главное содержание их евангельских повествований.

Иисус, исполненный Духа Святаго, возвратился от Иордана и поведен был Духом в пустыню. Там сорок дней Он был искушаем от диавола.

Диаволом называется ангел, восставший против Бога и сделавшийся поэтому духом зла.

Вопросом о происхождении зла люди заняты с тех пор, как стали мыслить. Все древнейшие религии, все величайшие умы древнего мира стремились к разрешению его; да и в позднейшее время он не перестает волновать многих. Откуда зло? Составляет ли оно нечто чуждое человеку, вне его находящееся, или же оно присуще ему по самой его природе?

Если допустить предположение, что человек создан злым, то надо признать, что он совершает злые дела не потому, что его воля дурно направлена, а потому, что он по природе своей зол. А если это так, то злые дела его не могут быть вменены ему в вину и он не подлежит за них никакой ответственности; мало того, он не подлежит и исправительным воздействиям, так как исправить можно только испорченное, но он не испорчен, а таковым создан. Заключение это, очевидно, нелепое, и прийти к нему можно было только вследствие ложности положенного в основу его предположения о том, что человек создан злым.

Что человек не создан злым, это видно и из учения Иисуса Христа. Бог требует, чтобы мы любили Его и творили волю Его. Воля же Его: чтобы мы любили всех людей и поступали с ними так, как хотели бы, чтобы они с нами поступали, чтобы мы любили врагов наших, добро творили даже ненавидящим нас и душу свою полагали за них, и чтобы, поступая так, уподобились Ему: будьте совершенны, как совершен Отец ваш Небесный (Мф. 5:48). Если Бог предъявляет человеку такие требования, да еще под страхом наказания за неисполнение их, то это служит несомненным доказательством, что человек может исполнить эти требования, ибо не только наказывать за неисполнение неисполнимых требований, но даже предъявлять такие требования было бы в высшей степени несправедливо; Бог же не может быть несправедливым. А так как нельзя требовать, чтобы созданный злым творил не зло, а добро, то следует признать, что человек создан добрым, способным творить добро, и что зло находится вне его.

Человек одарен свободой воли и потому может исполнить или не исполнить требования Бога, может слить свою волю с волей Бога и творить добро, или же отступиться от воли Бога и творить зло. Следовательно, отступление от воли Бога и совершение злых дел есть следствие дурно направленной воли человека, то есть следствие согласования им своей воли с чьей-то иной, не божественной, волей.

Все это приводит к заключению, что не зверем человек создан, а если и становится иногда озверелым, то по своей вине, отступая от воли Божией.

«Кто из нас не испытывал, – говорит Лютард, – как ему в святейшие минуты, в благоговейные часы его настроения приходили такие злые и соблазнительные мысли, от которых он хотел бы отказаться и касательно которых он ясно сознает, что они не в нем имеют свое последнее происхождение? Мы все неоднократно испытываем, что нам приходится бороться не просто с плотью и кровью, но с таинственным миром темных сил, действия которых проникают в наше внутреннее существо» (Апология христианства. 12).

Что зло есть нечто постороннее человеку, вне его находящееся, это чувствует каждый, привыкший сознательно относиться к своим поступкам и проверять себя. Такой человек должен сознаться, что в нем много раз, в той или иной форме, происходила борьба добра со злом и что в этой борьбе он, помимо знакомого всем голоса совести, явственно слышал какой-то другой, враждебный ему голос, подстрекавший его к совершению дурного поступка, а если он, изнемогая в такой борьбе, поддавался внушениям этого голоса, то несомненно чувствовал, что подчинялся чужой воле, становился ее рабом.

Этот неведомый голос, эта темная сила влечет человека к гибели, и сам погибающий нередко сознает это. А так как никто не желает себе зла, то несомненно, что сила эта исходит не от самого подвергающегося искушению.

Это-то невидимое, но чувствуемое нами существо, голос которого мы слышим, и есть причина зла, находящаяся вне нас. Это существо и есть тот дух, который называют духом зла, злым духом.

Вера в существование злых духов присуща была всем народам, во все века, на всех ступенях развития человечества, и преемственно передавалась последующим поколениям; причем верили в существование духов не одни только невежественные толпы народные, но и выдающиеся представители языческой философии. А если это верование так всеобще, то существование злых духов нельзя голословно отвергать только потому, что мы их не видим и не осязаем. В борьбе добра со злом мы чувствуем какую-то враждебную нам силу, какую-то чужую волю, порабощающую нас, а этого достаточно, чтобы искать достоверные свидетельства о сущности этой силы. Свидетельства эти содержатся в Евангелии.

Иисус Христос много раз говорил о злых духах. Он называл злого духа диаволом лукавым, сатаной и князем мира сего. Он научил нас молиться и в молитве просить Отца Небесного об избавлении нас от лукавого. В притче о плевелах Он говорил о действиях злого духа. Он изгонял бесов (злых духов), и они повиновались Ему. Словом, Иисус Христос признавал существование злых духов, а этого для верующих в Него совершенно достаточно, так как они не сомневаются в истинности Его слов.

Но и неверующие в Христа вынуждены в своём отрицании считаться с тем, что Он признавал существование злых духов. Поэтому, чтобы умалить значение этого признания, одни из них говорят, что Иисус разделял суеверие своего времени и народа и воображал, что изгоняет бесов из людей, которые были просто сумасшедшими. Но так как подобное мнение не согласуется с признаваемой всеми атеистами мудростью Иисуса, то некоторые из них стали утверждать, что Иисус Сам не верил в злых духов, а если и говорил о них и как будто изгонял их, то только для того, чтобы приспособиться к понятиям современных Ему евреев. Но говорить так – значит выставлять Иисуса обманщиком; между тем все отрицающие Его Божество признают Его безупречным в нравственном отношении.

Поэтому, если даже неверующие вынуждены сознаться, что Иисус Христос не мог говорить неправду, не мог говорить и о том, чего не понимая или чему Сам не верил, то следует признать, что как всякое слово Христа истинно, так истинно и учение Его о том, что злые духи существуют.

Время искушения

Почему сатана не искушал Его до тридцати лет? Он не искушал Иисуса, потому что с небес еще не было дано определенного знака божественности Христа, Который казался скромным, как и все остальные, и в присутствии Своих людей не получал никакого явного почтения. Сатана воздерживался от искушения Его до самого начала этого события и, услышав: Вот, Агнец Божий грядет и это Тот, Кто берет на Себя грехи мира (Ин 1:29), был поражен. И все же он ждал, пока Иисус не будет крещен, чтобы увидеть, будет ли Он крещен, как если бы Он нуждался в крещении. Когда же увидел сияние света, который появился на воде, и голос, который пришел с небес, и понял, что Тот, Кто исполняет всякую нужду, сошел в воду и что Он не пришел к крещению, как если бы Он нуждался в крещении, тогда задумался и сказал себе: «пока я не испытал Его боем через искушение, я не смогу опознать Его». Но не надлежало Господину противиться воле того, кто пришел искушать Его. Иначе бы сатана не осмелился прикоснуться ко Христу, поскольку не знал, как искушать Его. Поэтому он не прежде приступил к искушению, чем Господь Сам приготовил Себя к противостоянию и силой Духа облекся на битву.

Это очень похоже на то, что сказано в Евангелии от Марка: «Немедленно после того Дух ведет Его в пустыню. И был Он там в пустыне сорок дней, искушаемый сатаною» (Мк. 1:12-13). Но во всем прочем рассказ Марка, который следует иной традиции, ничем не похож на сообщение Луки и Матфея.

Итак, Иисус возвращается с берегов Иордана, исполненный Святого Духа. Здесь мы видим как бы непосредственное продолжение события крещения, когда Иисус Христос принял от Бога помазание Святым Духом. Об этом сам Он чуть позже скажет в своей проповеди в Назаретской синагоге: «Дух Господень на Мне; ибо Он помазал Меня...» (4:18) В помазании Духом Иисус. Христос принял силу победы над властью диавола. И теперь Дух ведет Его в пустыню, или, как стоит в более древних рукописях, «Дух водил Его в пустыне», или «по пустыне». Пустыня - место пустое, где человека поджидает много опасностей, где человек беспомощен, беззащитен, подвержен всяким нападениям и искушениям. И в то же время пустыня (пустынь) - место покоя, тишины, молитвы, место, где человек может прийти в себя от суеты мира, место созерцания и созревания. Пустыня есть мес то встречи с богом (вспомним Исход Израиля), место близости бога, непосредственного Его присутствия.

«Сорок дней» в Библии означает хорошее, отмеренное Богом, то есть святое время. Снова вспомним 40 лет хождения Израиля по пустыне (Чис. 14:33). Но отцы Израиля ожесточали свои сердца и искушали Господа:

Они продолжали грешить пред Ним и раздражать Всевышнего и пустыне: искушали Бога в сердце своем, требуя пищи по душе своей, и говорили против Бога

и сказали: «может ли Бог приготовить трапезу в пустыне? (Пс. 77:17-19.))

Так Израиль. А Мессия, Иисус Христос, выдерживает искушения, остается стойким и послушным воле Божьей. Это снова повторится в конце Евангелия, когда диавол войдет в Иуду и вновь подступит к Иисусу в пустыне того одиночес тва, и которой окажется Еосподь в часы своих страстей.

«И ничего не «ел в эти дни». У Матфея сказано, что Он «постился сорок дней и сорок ночей», то есть речь шла не просто об отсутствии пищи, но о сознательном религиозном посте ради самоуглубления и духовного очищения, сопровождающих покаяние. 40 дней строгого поста. «А по прошествии их напоследок взалкал». И этот естественный голод в конце поста дал диаволу повод для первого искушения.

Историю искушения И. Христа диаволом в пустыне еванг. Лука излагает почти в одних и тех же словах, что и еванг. Матфей (4 гл.), с некоторыми, впрочем, особенными чертами и некоторою разницею в порядке искушений. Разница эта, конечно, не составляет противоречия, потому что суть не в порядке искушений, а в самом образе их.

Ведяшеся (поведен был) Духом, т. е. Святым, сошедшим на И. Христа при крещении (Зигаб.). Это значит, что Иисус Христос не Сам Своею волею, а как человек, повинуясь Духу Св., сошедшему на Него при крещении, идет в пустыню. В пустыню. По преданию, это была пустыня, лежавшая на западе от Иерихона. Доселе она носит название Сорокодневной или Горы искушения. Это – дикое и страшное место, в котором укрывались звери и разбойники. Иисус Христос после крещения веден был в пустыню для приготовления к великому делу спасения рода человеческого и для поражения искусителя. Ему нужно было тут наедине с Богом Отцом, в беседе с Ним, строгим постом и молитвою укрепиться на предстоящее Ему великое дело спасения рода человеческого. Св. Златоуст при этом замечает: «не Сам пришел, а был Духом отведен в пустыню, поучая нас не вдаваться самонадеянно в искушения.

Пребывание в пустыне

Сказано: Иисус водим, был Духом в пустыне в течение сорока дней,  искушаемый диаволом (Лк 4:1-2, еп. Кассиан). Здесь выражение «был водим» указывает не на то, что Он был ведом, но, скорее, на то, что Он там пребывал и находился. Итак,

Он пребывал в пустыне в Духе, то есть духовно. Он постился, не давая никакого пропитания для удовлетворения телесной нужды. Я могу представить, как кто-нибудь тут же скажет об этом: «Какой ущерб был Иисусу от постоянного нахождения в городах, и пользу какого рода Он искал, пребывая в пустыне, не нуждаясь ни в каком благе? Зачем Он постился и какая у Него была необходимость трудиться?» Думающий так, не понимает, какая польза от всего этого; мы же признаем пост великой помощью, благодаря которому мы умерщвляем наслаждения, и подчиняем себе находящийся в наших членах закон греха, и отсекаем порывы к ублажению плоти. Зачем же пост был нужен Христу? Ведь Он Тот, благодаря Кому Отец убил плотский грех. Зная это, божественный Павел написал: Как закон, ослабленный плотию, был бессилен, то Бог послал Сына Своего в подобии плоти греховной и осудил грех во плоти, чтобы оправдание плоти исполнилось в нас, живущих не по плоти,, но по духу (Рим. 8:3-4). Он и в нас, презренных, плотские движения умертвил и упразднил грех. Какой же пост был нужен Соделавшему такое? Он свят, невинен, пречист, беспорочен и не может претерпеть ни малейшей перемены.

***

На стихи 1 и 14

Все божественное Писание утверждает о воплощении Божия Слова, и сами наши противники, несомненно, согласятся с этим. Поскольку же о Нем написано то, что Он ведяшеся Духом в пустыню , или же то, что пошел Иисус в силе Духа в Галилею, — пусть скажут нам отделяющие Духа от Божественной сущности и дерзающие причислять Его к творениям, каким образом Сын, Премудрость и Сила7 Отчая, силой Духа был направлен в Галилею, и как Он Духом одолел и победил диавола в пустыне? Или они дерзнут назвать Его и испытывающим недостаток силы или, скорее, допустят, что Он дошел до такой слабости, что нуждался в помощи от сотворенного и созданного, по словам инославных, духа? Но это даже и помыслить — в высшей степени абсурдно. Значит, Богом является Дух, по природе пребывающий в Сыне от Отца и обладающий всей Его энергией. Слово же было способным к победе над диаволом благодаря Духу, как помазанное той же силой и сущностно имеющее в Себе Его, противостоящего диаволу в пустыне, а в Галилее — соделывающего знамения. Ибо все свойства Отца чрез Сына присутствуют в Духе.

НЕБЕСНЫЙ голос, прогремевший над Иисусом при выходе Его из вод Иордана, был для Него высшим посвящением и призывом к новой жизни — высшаго общественнаго служения в качестве Мессии, Сам Бог Своим гласом засвидетельствовал Израилю, что давно ожидаемый им Мессия пришел в лице Иисуса, а Самому Христу заявил, что настало время для начатия Им Своего служения. Двоякое чувство должно было при этом наполнять новопосвященнаго Христа: с одной стороны чувство любви и благодарности к Богу, провозгласившему Его Сыном Своим возлюбленным, и с другой — невольное чувство страха пред началом великаго служения Мессии. Как человек, Хрнстос не мог не испытывать того чувства страха, которое непытывается всяким человеком пред совершением какого либо важнаго шага в жизни, особенно сопряженнаго с великою ответственностию и великими опасностями, и которое вытекает из сознания немощности человеческой природы. Он принимал на Себя величайшее служение, какое только возможно было на земле, — служение, в котором Ему предстояло совершить дело духовнаго возрождения падшаго человечества и с этою целию выдержать страшную борьбу с темными силами, во власти которых находилось греховное человечество. Прежде чем выступить на это служение, Оп по человечеству нуждался в том, чтобы предварительно укрепиться духом, измерить духовно все величие предстоящей задачи и приготовить Себя к великому делу предварительным испытанием. И вот в Нем явилась потребность на время уединиться, побыть наедине с Богом вдали от всего суетнаго мира, и с этою-то целию Он и удалился в пустыню.

Какая собственно разумеется здесь пустыня, евангелисты не определяют точно; но по всей вероятности это та самая пустыня, воспоминание о которой сохранилось в предании и которая находилась в необитаемой и гористой местности между Иерусалимом и Иерихоном. Одну из гор этой пустынной местности предание называет горой Сорокодневной или Кварантанией, — именно по связи ея с сорокодневным пребыванием там Христа. Еще м теперь, неподалеку от развалин Иерихона, высится весьма остроконечный утес, спускающийся к пустыне таким страшным обрывом, который путешественники сравнивают с известным обрывом скалы Гибралтарской, и многие полагают, что с этой именно скалы искуситель и развертывал пред Христом волшебную картину царства мира сего. По склонам этой горы имеется несколько пещер, в которых и теперь обитает несколько отшельников, своею жизнью в пустыне старающихся подражать своему Спасителю-Богу.

Христос удалился в эту пустыню для того, чтобы отрешиться от всего греховнаго, окружающаго Его человечества и совершить там тот же подвиг, который должен бы был совершить некогда Адам, по котораго он не совершил, навлекши на все свое потомство иго греха, проклятия и смерти. Если первый человек находился при этом в наилучших условиях бытия, которыя, возбуждая в нем чувства благодарности к Творцу, тем самым давали ему постоянное предостережение от нарушения заповеди Божией и подкрепление в нравственном подвиге, то Христос как второй Адам, явившийся искупить греховное человечество, должен был совершить для этого подвиг совсем при других условиях. При совершении предстоявшаго Ему подвига, Он окружен был не сладостями рая земного, а мертвыми картинами пустыни, как самаго яркаго и осязательнаго свидетельства того проклятия, которое, по вине человека. легло и на всю природу. Пустыня представляла собою полную противоположность раю, и в пей именно человек мог сильнее всего почувствовать, какому тяжкому проклятию подверг он землю своим преступлением, и в лице именно пустыни земля громче всего вопияла об избавлении. Редко нога человеческая ступает в эти места страшнаго запустения, и только изредка дикие звери попадаются по ущельям безплодных скал, ища себе здесь убежища от своего смертельнаго врага-человека, который некогда был их добрым господином и царем, а после грехопадения сделался их злейшим и опаснейшим соседом и предметом взаимнаго озлобления. Христос, как безгрешный Богочеловек, вступая теперь в пустыню, не принес с Собою этого векового озлобления по отношению к безсловесному миру, и плодом Его безконечнаго незлобия было то, что в месте Его пребывания не замедлил возстановиться между человеком и зверями тот мир, который некогда царствовал в Едеме. По ясному свидетельству евангелиста, Он был там со зверями (Мк. 1:13). Это замечание евангелиста не просто сделано для усиления красок при изображении дикости и безлюдия пустыни, в которую удалился Христос. Оно в собственном смысле означает, что звери, в обычном своем состоянии избегающие человека, совершенно иначе отнеслись к Христу, в Котором почувствовали всю первобытную непорочность и доброту человеческой природы, я потому безбоязненно окружали Его, подчиняясь Ему совершенно так же, как подчинялись некогда Адаму в раю земном. Такое отношение диких зверей к Христу, по свидетельству апокрифических евангелий, обнаруживалось уже и раньше, еще в годы детства Богочеловека, так что во время бегства в Египет, кровожадные обитатели пустыни — львы и леопарды — смиренно ложились около Него, не причиняя Ему ни малейшаго вреда. Теперь оно вполне проявилось пред лицом возмужалаго Богочеловека, и в этом уже сказалась первая Его победа над тем разладом, который водворился в природе вследствие нарушения человеком основиой заповеди Божией. Это торжество Христа над дисгармонией природы было первым актом Его искупительной деятельности, и плодами этого Его торжества имеют полную возможность пользоваться все Его истинные последователи. Всем тем из Его последователей, которые вполне проникнутся заповеданною Христом любовию, как главнейшим отличительным признаком Его ученичества и вместе с тем главною добродетелью в новом царстве, обещано, что они «будут брать змей», «наступать на змей и скорпионов», и даже эти злейшие представители разлада в царстве природы с человекомв не будут причинять ему ни малейшаго вреда (Мк. 16:18, Лк. 10:19). И это обетование уже оправдалось над многими из великих святых Божиих. Апостол Павел без всякаго вреда сбросил с своей руки обвившуюся на ней смертоносную ехидну (Деян. 28:5) к крайнему изумлению представителей древняго мира, думавших, что он сейчас же упадет замертво. И затем жития новозаветных святых представляют много доказательств действительной возможности для человека получить это великое преимущество в сношении с царством животных.

В этих житиях часто изображается, как слову и воле святых подвижников подчинялись самые дикие звери: они созывают рыб к слушанию своих поучений, переплывают реки на спине крокодилов, дружелюбно ведут беседу с неукротимо-дикими обитателями пустынь и лесов и совершают многия другия подобныя чудеса В пример можно указать на св. Сергия Радонежскаго, поддерживавшаго замечательную дружбу с медведем, который слушался его слов и был кроток как овца. «Чего не может сделать добродетель?» разсуждает моск. святитель Платон. «Думаю, что дикие звери ныне стали свирепы от жестокости наших нравов; а любовь и добродетель могут эту свирепость преложить в кротость и покорность». См. житие и подвиги препод. Сергия, изд. ред. Троицких листов 1891 г. стр. 64. . Нельзя конечно отрицать, что человек и в естественном своем состоянии иногда может достигать способности приводить диких животных в покорность себе; обломки его царственнаго жезла все-таки остались у него в руках: «всякое естество зверей и птиц, но слову апостола, пресмыкающихся и морских животных, укрощается и укрощено естеством человека», так что мы «влагаем удила в рот коням, чтобы они повиновались нам» (Иак. 3:3, 7). Кроме того и в наши дни существуют укротители львов и змей; но этя останки царственнаго жезла греховный человек только с трудом удерживает в своих руках, прибегая к разным искусственным средствам, причем дикие звери часто выходят из послушания и жестоко мстят своему повелителю. Христос же, как безгрешный человек, действовал с полною властью, покоряя Себе мир животных именно присущею безгрешной человеческой натуре силою внутренняго царственнаго обаяния. И указывая на это-то именно состояние, евангелист говорит, что Христос был в пустыне со зверями. См. статью дублинскаго архиепископа Тренча, в сборнике Барсова, т. 1, стр. 251 и след. Из истории святых мучеников также известны случаи, как дикие звери, выпускаемые на них в амфитеатре, пред взорами кровожадных зрителей, не набрасывались на них с своею обычною свирепостью, а почувствовав в них царственное достоинство истиннаго человека, освободившагося от обычных страстей, даже ласкались к ним, как к своим владыкам. См. напр. житие св. Пантелеймона и многих других.

Будучи убежищем диких зверей, пустыня, как знамение лежащаго на земле проклятия, вместе с тем всегда считалась излюбленным местом пребывания злых духов. Это представление, внушаемое конечно прежде всего самым характером пустыни как места, носящаго на себе наибольшие признаки владычества сил разрушения и смерти, имеет вместе с тем более глубокую основу. Человек невольно чувствует, что если есть где царство сил злобы на земле, то оно может быть только именно в пустыне, как местности, оставленной Богом и людьми. Поэтому-то у всех народов дикия, пустынныя места считались жилищем злых духов. По верованию древних персов, Ариман и его злые духи обитали в Туринских степях и пустынях, к северу от счастливаго Ирана, который находился под владычеством добродетельнаго Ормузда; по вероваиию египтян, Ливийская песчаная степь была царством злого Тифона, а плодоносная долина Египта царством благодетельнаго Озириса, Это же понятие о пустыне, как месте пребывания злых духов, вполне допускается и св. Писанием. Пророк Исаия, желая изобразить ужас запустения в земле Израиля, говорит, что там вместе с дикими зверями «будут скакать косматые» «и лешие перекликаться между собою (Ис. 13:21, Ис. 34:14), и по слову Самого Христа: «когда нечистый дух выйдет из человека, то ходит но безводным местам, ища покоя, и не находит» (Мф. 12:43). И вот почему именно там, в пустыне, Христос и встретился с представителем зла в мире и должен был выдержать страшную для немощнаго человеческаго естества борьбу с искусителем.

Господь Иисус Христос, Который для того и пришел в мир, чтобы разрушить дела диавола (1 Ин. 3:8), при самом вступлении Своем в служение искупления испытал борьбу с виновником всего зла – диаволом. Местом этой духовной брани была пустыня, куда по крещении Богочеловек был возведен Духом для искушения от диавола.

Некогда человечество в лице своих прародителей не устояло в борьбе с врагом своим – человекоубийцею от начала (Ин. 8:44) – и пало. Восстановитель первого Адама, последний Адам Господь с неба (1 Кор. 15:45, 47), в Своем Лице вновь поставил человечество в невыдержанное Адамом испытание, сделавшееся более трудным на земле, нежели оно было в раю. Таким образом, по выражению святителя Филарета Московского, «несоблюдение первым Адамом легкого поста в раю надлежало второму Адаму исправить выдержанием на земле строгого поста, и с тем вместе отразить и низложить нашего превозмогшего искусителя». Постящийся, искушаемый и побеждающий искусителя Начальник и Совершитель веры нашей (Евр. 12:2) собственным примером ободряет Своих последователей в борьбе с врагом спасения и на опыте указывает им наиболее действенное оружие для отражения наветов его (2,17–18). Иисус Христос постился, говорит святитель Иоанн Златоуст, «не для того, что Ему нужен был пост, но для нашего научения», и после сорокадневного поста «вступил в борьбу с диволом, подавая всем нам пример, чтобы и мы вооружались постом и, укрепившись им, вступали в борьбу с диаволом».

Господь Иисус Христос для Своего подвига уединился в самую дикую пустыню, где не было ни одного человека и жили только звери. Здесь в одной из пещер, послужившей временным приютом для Богочеловека, Он провел сорок дней и сорок ночей в посте и ничего не ел в сии дни. Так некогда постились великие мужи Ветхого Завета – Моисей (Исх. 34:28) и пророк Илия (3 Цар. 19:8). «Если бы, – замечает святитель Иоанн Златоуст, – Христос долее продолжал пост, то многим это могло бы служить поводом сомневаться в истине воплощения; Он не простирается далее, чтобы чрезмерным величием чуда не сделать сомнительною самую истину воплощения», а по словам святителя Кирилла Александрийского, «Он не хотел превзойти меру древних постников и потому, чтобы противник не уклонился от борьбы с Ним, т. е. чтобы, узнав, кто в Нем скрывается, не убежал от брани с тем, что видел в Нем». Одному Богочеловеку только ведомы те мысли и чувствования, которые наполняли Его чистейшую душу в эти дни, предшествовавшие открытому служению Его, но для человеческой природы Его сорокадневный пост служил как бы нарочитым приготовлением к тем подвигам и страданиям, которые предстояли Ему (Мф. 21:18; 26, 36–46; 27, 27–50; Лк. 5:16; 6, 12; Ин. 4:6). По окончании сорока дней и ночей Он напоследок уступил природе и взалкал, дабы – по выражению блаженного Феофилакта – «алканием дать случай диаволу приступить к Себе и сразиться с Собою, и таким образом поразить его и низложить, а нам даровать победу».

Евангелие от Матфея и Евангелие от Луки подробно описывают искушения Христа в пустыне, последовавшие после Крещения. Евангелист Марк упоминает о них кратко: «Немедленно после того Дух ведет Его в пустыню. И был Он там в пустыне сорок дней, искушаемый сатаною, и был со зверями; и Ангелы служили Ему» (Мк. 1:12–13).