Евангелие от Луки, Глава 3, стих 15. Толкования стиха

Так действовал и учил Иоанн в Иудее. Перед ним всегда были и расположенные и нерасположенные к нему. Следовательно и всегда был случай повторять и свои обличения, и свои наставления. Он был всегда равен себе: ни из угождения, ни из страха ни в чем не отступал от обязанностей своего звания. Только при всей единообразности его жизни, его действий и его учения не однообразны были суждения об его лице. Простой народ видел в нем много таких высоких качеств, каких он мог желать в самом Мессии: это ревность о всеобщем исправлении, святая жизнь, сила учения, могущество духа его над сердцем. Может быть, в то же время начали распространяться слухи о необычайных событиях, сопровождавших его рождение. Народ недоумевал, за кого ему считать Иоанна. Некоторые уже начинали думать, что он сам тот Мессия, Которого он выдавал себя только проповедником (Лк. 3:15).

Совершенно противный о нем делали отзыв те, которые занимали высшие места в церковном и гражданском чиноначалии, особенно начальники секты фарисейской и книжники. Для их самолюбия было слишком больно, что он взял на себя такое дело, к которому они считали способными только одних себя, что он не вступает с ними ни в какие советы, не дорожит нисколько их уважением, даже не выставляет их ни в каком случае за образец благочестия; мало того – даже немилосердо их поносит. Могли ли они спокойно смотреть на это? А когда обращали на него взор, помраченный страстями: то как могли они увидеть в нем пророка подобного Илии, или Иеремии? Для своего суждения они имели опорой то, что он никаких не творит чудес. Им указывали на его необычайно суровую жизнь; – «что вы думаете» – отвечали Фарисеи и их братья, – «это доказывает только то, что он одержим нечистым духом» (Мф. 11:18).

+++Горский А. В. прот. История Евангельская и Церкви Апостольской. Свято-Троицкая Сергиева Лавра, 1902. С. 59++

78. Когда же народ был в ожидании, и все помышляли в сердцах своих об Иоанне, не Христос ли он, Иоанн отвечал, говоря: я крещу вас водою в покаяние. Ведь Иоанн видел сокрытое в сердцах. Но подумаем, от кого этот дар. Как для пророков становится явным скрытое в сердце, показал апостол Павел: Тайны сердца его обнаружатся, и он надет ниц, поклонится Богу и скажет: истинно с вами Бог (1 Кор. 14:25). Значит, открывать тайны сердца — это дар Бога, а не сила человека, и человек видит скорее благодаря божественной помощи, чем с помощью природных способностей. В чем же смысл этих внутренних размышлений иудеев, как не в том, чтобы доказать, что Христос пришел согласно Писанию? Был Тот, Кого они ожидали, и явился именно Тот, Кого они ожидали, а не тот, кого они не ожидали. Что может быть нелепее, чем почитать в других людях Того, Кого они ожидали, а когда Он пришел Сам, не поверить Ему? Они ожидали, что Он придет через женщину, — и не верят, когда Он пришел через Деву. Какое рождение по плоти могло быть достойнее Бога, чем то, в котором непорочный Сын Божий даже при восприятии тела сохранял чистоту непорочного рождения? И в рождении от Девы (ср. Ис. 7:14), а не от женщины, конечно, было знамение божественного пришествия. И Иоанн сказал: Я крещу вас водою

79. Совершая свое служение открыто, Иоанн легко доказал, что он не Христос. Так как человек состоит из двух природ, то есть из души и тела, то видимая тайна освящается через видимое, а невидимая через невидимое: вода омывает тело, Дух очищает душу от прегрешений. Мы делаем одно, призываем другое, хотя божественное освящение дышит в той же самой купели, ведь очистительное омовение — это не только вода, но нельзя отделить одно от другого, поэтому одно — крещение покаяния, другое — крещение благодати, в последнем — и то и другое, в первом — только одно. Коль скоро согрешения общие для души и тела, очищение их тоже должно быть общим. Святой Иоанн дал им понять, что знает помышления их сердец, но, не обнаруживая этого открыто, отвел от себя зависть, вызываемую величием, и делом, а не словом показал, что он не Христос. Дело человека — совершать покаяние в грехах, а совершать таинство прощения — это дар Бога.

80. Но идет Сильнейший меня. Он прибег к сравнению не для того, чтобы показать, насколько Христос сильнее его, — не могло быть сравнения между Сыном Божьим и человеком, — но потому, что сильных много. И дьявол силен, и никто не может расхитить вещей сильного, если прежде не свяжет его (Мк. 3:27). Итак, сильных много, но сильнейший только Христос. Иоанн был так далек от такого сравнения, что прибавил: Я не достоин понести обувь Его (Мф. 3:11), тем самым он дал понять, что дар евангельской проповеди сообщен апостолам, которые обуты для благовествования (ср. Еф. 6:15).

81. Возможно, он сказал это потому, что в лице Иоанна часто видят весь иудейский народ. Также понимают и его слова: Ему подобает расти, а мне уменьшаться (Ин. 3:30), — потому что народу иудейскому предстояло уменьшаться, а народу христианскому расти во Христе. И Моисей в своем лице воплощал иудейский народ, но он носил не обувь Господа, а обувь своих ног. Апостолы были обуты в обувь не своих ног, а Моисею было приказано снять обувь своих ног (см. Исх. 3:5), чтобы стопы его души и ума, освободившись от телесных уз, совершили духовный путь. Апостолы уже освободились от телесной обуви, когда их отправили без обуви, без посоха, без сумы, без препоясания (см. Лк. 9:3, Лк. 10:4, Лк. 22:35), но не сразу они получили обувь от Господа. Возможно, они начали носить ее после воскресения, до этого им не разрешили рассказывать о чудесах Господа (см. Лк. 8:56). А после воскресения им было сказано: Идите по всему миру и проповедуйте Евангелие (Мк. 16:15), чтобы они пролагали путь евангельской проповеди и возвещали всему миру чреду Господних деяний. Потому евангельская проповедь — брачная обувь, но об этом уместнее будет рассказать в другой раз.

Он будет крестить вас Духом Святым и огнем – см. под стихом 17.

В настоящем отделении более сходны между собою евангелисты Матфей и Лука как со стороны содержания, так и со стороны изложения. Так, у них обоих Иоанн, чтобы показать величие И. Христа, не только сравнивает Его с собою и Его крещение Духом Святым с своим крещением водою (что имеет и Марк), но и указывает в Нем судию мира. Вследствие этого крещение И. Христа Иоанн называет у них не только крещением Духом Святым (как и у Марка), но и огнем, к чему потом присоединяется образная речь Мф. (3:12, Лк. 3:17.), которою И. Христос изображается как судия мира. Евангелист Лука, кроме того, в начале показывает повод к этому свидетельству и в конце, после замечания, что многое и другое благовествовал Иоанн, передает о заключении его Иродом в темницу.

Лк. 3:15. Поводом к свидетельству Иоанна о Христе было народное ожидание: Иоанн не есть ли сам Мессия? Это показывает, какое впечатление и возбуждение произвел Иоанн Креститель на народ своею личностию и деятельностию. А ответ его на это ожидание показывает всю глубину смирения Иоанна и то, как далек он был от того, чтобы злоупотребить этим народным возбуждением для заявления себя большим, нежели он был на самом деле.

Евреи того времени верили, что Христос, когда придет, будет крестить; то было время всеобщего ожидания Мессии-Христа; поэтому приходившие на Иордан к Иоанну креститься невольно задавались вопросом: не Христос ли он? Евангелист не говорит, чтобы народ обращался с таким вопросом к самому Иоанну; с таким вопросом обратились к нему несколько позже посланные от синедриона священники и левиты; теперь же, как повествует Евангелист Лука, все помышляли в сердцах своих об Иоанне, не Христос ли Он. Сокровенные мысли приходивших креститься были открыты Иоанну, и он всем отвечал (то есть много раз, всегда, как только подобные мысли волновали окружавших его), что он крестит их только водой, а Христос будет крестить Духом Святым.

Народ был настолько впечатлен явлением, проповедью Иоанна Крестителя и самим крещением, что для него естественным было предположить в нем пришедшего Мессию: уж не Христос ли он»? Напомню, что греческое слово «Христос» означает по-русски «Помазанник», по-еврейски «Машиах», пли, как у нас принято произносить, «Мессия», ожидаемый от Бога духоносный Спаситель. Итак, не Мессия ли Иоанн?

Нет. И пророк энергично отклоняет такое предположение.

Не он Христос, «но идет Сильнейший меня». Иоанн указывает па некоего «Сильнейшего». Вот Он и есть грядущий Мессия, Христос. Здесь следует указать на небольшую неточность в русском переводе. На церковнославянском звучит точнее: грядет же креплий мене, то есть «тот, кто крепче меня». Напомню, что «Крепкий» - одно из многих имен Божьих, упоминаемых в Писании. Помните наше Трисвятое пение? «Святый Боже, святый Крепкий, святый Бессмертный...»

Заметно небольшое отличие от того, что говорит Иоанн в Евангелии от Марка: «идет за мною Сильнейший меня» (Мк. 1:7). У Луки нет этого «за мною», но просто «идет Сильнейший меня». Дело в том, что Лука не разделяет во времени служение Иисуса и Иоанна. Луке важно не то, что кто-то идет за Иоанном. Неизмеримо важнее идти за Иисусом. «Если кто хочет идти за Мною, отвергнись себя, и возьми крест свой, и следуй за Мною» (Лк. 9:23; 14:27; 21:8; Деян. 13:25).

Разница в достоинстве между пророком Иоанном и Христом подчеркивается трижды: во-первых, Иоанн даже «недостоин развязать ремень обуви» Христа, то есть недостоин нести даже рабское Ему служение.

Во-вторых, крещение Иоанна даже невозможно сравнить < крещением Христа, который будет крестить не водой, но «будет крестить вас Духом Святым и огнем». В этом образе отражено традиционное представление об эсхатологическом Суде Божьем. Христос будет судить людей именно как Судия на месте Бога. Он - раздаятель божественного Духа. «Огненное крещение» - библейский образ последнего Суда. Разница с Крестителем в этом отношении хорошо изображена Лукой в его Книге Деяний. Там апостол Павел спрашивает неких учеников в Ефесе:

Приняли ли вы Святаго Духа, уверовав? Они же сказали ему: мы даже и не слыхали, есть ли Дух Святый. Он сказал им: во что же вы крестились? Они отвечали: во Иоанново крещение. Павел сказал: Иоанн крестил крещением покаяния, говоря людям, чтобы веровали в Грядущего по нем, то есть во Христа Иисуса. Услышав это, они крестились во имя Господа Иисуса, и, когда Павел возложил на них руки, нисшел на них Дух Святый (Деян. 19:2-6).

В-третьих, развивается мысль о Христе как о Судии Божьем. Он отделит пшеницу от соломы, «и соберет пшеницу в житницу Свою, а солому сожжет огнем неугасимым». Напомню, что слово «суд» по-гречески звучит как «кризис», что буквально означает «разделение», «отделение». И этот Суд Мессии - не есть что-то отдаленное. Ведь уже и «лопата Его в руке Его». Иначе говоря, речь идет не об ожидании Второго Христова пришествия. Речь идет о Суде Божьем, который происходит не в конце истории, а в самой истории, сейчас и здесь.

Так Иоанн представил народу Израиля ожидаемого Мессию - как крепкого и грозного Судию. Таково «Евангелие» Крестителя, которое, конечно, бесконечно далеко отстоит от Евангелия реального Мессии, самого Иисуса Христа. Иоанн внушает страх, Иисус дал надежду и радость. Иоанн грозил грешникам гибелью. Иисус принес грешникам прощение. Бог Иоанна - ветхозаветный Бог гнева. Бог Иисуса - новозаветный Бог любви. Но всему в истории свое время.

Фигура Иоанна Крестителя занимает в Евангелии от Луки меньше места, чем в более раннем Евангелии от Марка. Лука предельно кратко рассказывает о дальнейшей судьбе Крестителя, о чем - следующий отрывок.

Народ иудейский во времена Иоанна Крестителя с нетерпением ожидал обещанного ему издревле Мессию. Давно уже не было среди иудеев пророка, и вот, когда явился Иоанн с проповедию своею в духе и силе древних пророков и стал крестить, то они начали думать: не Христос ли это? Тем более еще, что было в народе мнение, что когда придет Мессия, то будет крестить (Ст. 3. Мих.). Аз водою крещаю, т. е. погружаю в воду для обозначения доброй перемены в образе мыслей и жизни, для обозначения намерений после покаяния и исповедания грехов исправиться и жить Богоугодно, чтобы приготовить себя к принятию царства Христова, а – не для очищения и освящения (Злат., Кир. Алекс. и др.) На эту разность в крещении указывает сам Предтеча, когда говорит далее о крещении Христовом. Крещение Иоанново, как и все служение его, было приуготовительное, потому не давало очищающей и освящающей благодати Божией, как крещение Христово (См. ст. 3). Грядет же креплий Мене (идет сильнейший Меня), т. е. Мессия, Иисус Христос, как Богочеловек, Емуже (у Котораго) несмь достоин отрешити (развязать) ремень сапогу (обуви) Его. На востоке не носили такой обуви, какую носим мы, по причине жары; но, чтобы прикрыть подошву ноги от камней и всего острого, или от горячего песка и т. п., к подошве ноги привязывали дощечку, называемую сандалией. Сандалии делались и из дерева, и из кожи. При входе в дом, сандалии обыкновенно снимали, а при выходе опять надевали. Снимать и надевать сандалии было делом низших служителей. Выражение: Я недостоин развязать ремень обуви, у еванг. Матф. (Мф. 3:11), понести обувь Его, означает унижение Иоанна пред И. Христом, он считает себя недостойным быть последним слугою Господа. Той вы крестит (Он будет крестить вас) Духом Святым и огнем. Крещение Духом Святым означает внутреннее действие на душу крещаемого, действие, очищающее и обновляющее ее, при прощении грехов по силе искупительных заслуг И. Христа (Ин. 3:5). И огнем. Под огнем здесь разумеется то же очищающее и воспламеняющее душу, действие Св. Духа (Мих.). Духом Святым и огнем, – в этом отличие крещения Христова от Иоаннова. Под огнем некоторые из толкователей разумеют и гонения, какие верующие во Христа претерпевали и терпят всегда от неверных (Лк. 12:49).

Можно представить себе, какое необычайное зрелище представляла проповедь Иоанна к собиравшемуся к нему массами народу, и оно долго оставалось в народной памяти. «Что ходили вы смотреть в пустыне? человека, одетаго в мягкия одежды»? спрашивал Христос Иисус в позднейшее время. Народ всякаго звания и класса массами стекался послушать новаго пророка. Движение, сначала местное, постепенно распространилось но всей стране (Мф. 3:5). Сначала к нему собирался народ из ближайших мест, — из окрестностей Иерусалима, из Иудеи и Переи. Но скоро молва донеслась и до галилеян, до подошвы Ливана и восточной Иорданской страны, и оттуда также народ устремился к Иоанну. По галилейским и иудейским дорогам потянулись большие караваны, направляясь все к одному и тому же центру. Рабочие с этою целию оставляли свою работу или свое ремесло, и среди отовсюду стекавшагося народа были бойкие торговцы, римские сборщики податей и туземные или чужеземные воины. Все, что было благороднаго, и все, что было низкаго в Израиле, — люди благочестивые и преданные миру, праведные и испорченные, искренние и двоедушные, сторонники Рима и враги его, все одинаково находились в этой жаждавшей духовнаго просвещения толпе. Тут в одной и той же толпе можно было видеть высокомерных раввинов, длиннополых фарисеев, холодных и вежливых саддукеев, сановных священников и простых левитов, седовласых старейшин народа, богатых землевладельцев, имевших полныя житницы, и бедных поселян, воинов четвертовластника Антипы из Переи, быть может также прозелитов из римскаго гарнизона в Иерусалиме, более склонных принимать крещение в Иордане, чем обрезание, мытарей из природных иудеев, более всего презираемых и ненавидимых за свою службу Риму и свои несправедливыя вымогательства. Не было недостатка и в иудейских женщинах, и среди них, конечно, не мало тех, которыя были вполне рабынями порока (Мф. 3:7, Мф. 21:32, Лк. 3:10 и след., Ин. 1:19 и след.). Все хотели принять участие в спасении израилевом, или но крайней мере хоть наружно показать свое стремление к нему, — даже те классы, к которым щепетильные фарисеи и ессеи относились с презрением как к нечистым. Многие, конечно, стремились сюда с искренним желанием воспользоваться проповедью, хотя тут без сомнения были и такие, которые прибывали только для того, чтобы посмотреть, покритиковать, посуесловить и донести властям о всем виденном. Все виденное ими оказывалось по истине поразительным, особенно в виду того, что это был первый пророк, явившийся за последния 500 лет. Подавленный всем виденным, народ внимал проповеди Иоанна, принимал его крещение, и в нем разгоралась вера в приближение Царства Небеснаго, о котором проповедывал им новоявленный пророк, равно и в Мессию, пришествие Котораго он возвещал. По введенному им обряду, он стал известен под названием Крестителя, но многие давали ему название учителя и пророка (Лк. 3:12, Мф. 11:9, Мф. 21:26). Он не творил никаких чудес, но слово его, как и крещение, имело чудесную силу, так что даже и после его заключения в тюрьму и смерти народ продолжал, несмотря на лукавопрезрительныя ухищрения кннжников и фарисеев, верить, что действительно он был пророк и крещение его было с неба (Мф. 21:25).

Пораженные всем виденным и слышанным многие даже спрашивали, не сам ли он Мессия, или по крайней мере не пророк ли подобный Моисею, котораго они ожидали (Ин. 1:19). Слово его имело такое громадное влияние на народныя массы, что он, если бы только захотел того, мог бы воспользоваться этим своим влиянием для достижения чисто политических целей. Но его целию было не политическое возбуждение, а нравственно-религиозное возрождение. И поэтому он не принимал на себя никаких других задач, кроме должности нравственно-религиознаго учителя или пророка. И слово его гремело подобно молоту, разбивая самое кремнистое сердце, жгло подобно пламени, проникая в сокровеннейшия помышления. Он не ограничивался общими увещаниями и укорами, а обличал с истинно пророческой резкостью и прямотою.

При всеобщем ожидании скорого пришествия Мессии народ, стекавшийся к Иоанну, слышавший проповедь его и крестившийся от него, видел в нем посланника Божия с такими высокими качествами, какие приличны самому Мессии. Известны были также и предсказания древних пророков, которые соединяли пришествие на землю обетованного Христа с омытием греха и нечистоты (Иез. 36:25; 37, 23; Зах. 13:1). Все это казалось весьма знаменательным, так что как бы невольно явилась мысль не Христос ли Он? Но такая мысль, укореняясь и распространяясь в народе, могла многих остановить в начале того спасительного пути, который Предтеча уготовлял Господу в сердцах людей, а посему Иоанн ясно и определенно говорил всем, что он не Христос, а только Провозвестник Христа, и что крещение его имеет значение приготовительное. Аз убо водою крещаю вы: грядет же Креплий мене, Емуже несмъ достоин отрешити ремень сапогу Его, или как у евангелиста Матфея, сапоги понести, т. е., по толкованию святителя Иоанна Златоуста, «я недостоин быть даже в числе рабов Его самых последних и в служении Ему воспринять даже самую низкую должность». Древние вместо обуви употребляли так называемые сандалии, т. е. пластинки из дерева, коры или кожи, которые прикрепляли посредством ремней или шнурков к подошвам для защиты ног от острых камней, горячего песка и всего могущего причинить вред; при входе в дом обыкновенно снимали эти сандалии, а при выходе опять надевали, при этом слуги помогали развязывать и завязывать ремни и шнурки. В этих словах Предтечи святитель Григорий Богослов открывает еще иной, более глубокий смысл: «что значит ремень обуви"? – Может быть, учение о пришествии и воплощении, в котором и самое крайнее неудоборазрешимо не только для людей плотских и еще младенцев во Христе, но и для тех, которые по духу подобны Иоанну». Желая еще яснее показать различие своего крещения от Христова, Предтеча продолжает: Той же крестит вы Духом Святым и огнем. Это значит: «Господь соединит оба крещения – и водою в покаяние, и Духом в возрождение» (свт. Василий Великий), обновляя и очищая верующие души особым таинственным действием благодати. Присовокуплением слова огнем, по замечанию святителя Иоанна Златоуста, «еще более выражается проницающая сила благодати». И древний пророк также представляет очищение душ Христом под образом огня: Той входит, яко огнь горнила и яко мыло перущих; сядет разваряя и очищая, яко сребро и яко злато, и очистит сыны Левиины и прелиет я, яко злато и яко сребро, и будут Господеви приносяще жертву в правде (Мал. 3:2–3). Изъясняя эти слова пророка, святитель Кирилл Александрийский описывает действие Святого Духа в душе человека: «серебро и золото испытывают искусные в этом деле, расплавляя сии металлы в огне и истребляя в них всякую примесь и нечистоту; и Божественный небесный огнь (т. е. благодать Духа Святаго, при помощи коей мы еще в настоящей жизни можем сделаться совершенными по духу), когда по изволении Христову проникнет наш ум и сердце, очищает нас от всякой греховной скверны и истребляет нечистоту, появившуюся в нас от наших беззаконий. Очистив таким образом, он делает нас вполне искушенными, почти переплавляет духовно для новой жизни, и наконец являет сосудами светлыми, освященными, назначенными для почетного употребления и полезными». Так и сошествие Святаго Духа на апостолов было в огненных языках (Деян. 2:3). Но еще частнее под огненным крещением некоторые святые Отцы понимают будущее испытание на суде, применительно к словам апостола Павла (1 Кор. 3:13) (свт. Василий Великий). Эта последняя мысль встречается и в церковных песнопениях.

Очищение и отделение, какое произведет Христос в мире и окончательно на Своем последнем суде, Предтеча еще ближе поясняет образами, весьма понятными уму простого израильтянина: Емуже лопата в руку Его, и отребит гумно Свое, и соберет пшеницу в житницу Свою, плевы же сожжет огнем негасающим. Гумно – это, прежде всего, народ иудейский, пшеница – люди добродетельные и достойные участия в Царстве Христовом, а солома – люди нечестивые и неверующие. При явлении миру Христа Господа произойдет разделение тех и других: верующие войдут в Церковь Его, а ожесточенные и нераскаянные грешники останутся вне. Такое разделение, и притом не иудеев только, а всего человеческого рода, начинаясь еще здесь – на земле, решительно произойдет на последнем всеобщем суде, когда уже навсегда пшеница будет отделена от плевел и последние будут преданы вечному огню (Мф. 13:37–43; 25, 31–46).

Говоря это народу, Иоанн свидетельствовал пред всеми ту истину, которую он и впоследствии неоднократно подтверждал, а именно: что он сам не более, как служитель в ДожеБожием (Евр. 3:5), а Сын и Домовладыка есть Христос (Евр. 3:6).