Толкование Евангелие от Луки, Глава 23: Ианнуарий (Ивлиев) архимандрит

В этой части евангелист Лука сильно перерабатывает сообщение Марка (Мк. 15:1-5). Он ничего не пишет о повторном вопросе Пилата, о молчании Иисуса и об удивлении Пилата: «Пилат же опять спросил Его: Ты ничего не отвечаешь ? видишь, как много против Тебя обвинений. Но Иисус и на это ничего не отвечал, такчто Пилат дивился» (Мк. 15:4-5). Но зато Лука добавляет слова Пилата о невиновности Иисуса: «.Пилат сказал первосвященникам и народу: я не нахожу никакой вины в этом человеке». У Луки вообще присутствует тенденция, как мы уже указывали прежде, уменьшить вину римских властей за осуждение и смерть Иисуса.

В те времена иудеи не имели права выносить и приводить в исполнение смертный приговор. Его выносил римский прокуратор, обладавший полномочиями судьи. В исполнение приговор тоже приводился римскими властями. Поэтому Иисуса привели в дом римского наместника Пилата. В дни великих праздников прокуратор обычно прибывал в Иерусалим из своей резиденции в Кесарии Приморской. Это он делал на случай беспорядков, которые были вполне возможны при таком стечении народа.

Иудейские начальники начали обвинять Иисуса перед Пилатом в том, что тот подстрекает народ к мятежу. Иисус - опасный мятежник, - утверждали они, и могли при этом сослаться на то, что Он имеет большой успеху народных масс. И это действительно так и было. Вспомним неоднократные замечания по этому поводу: «весь народ неотступно слушал Его»] книжники боялись, что весь народ побьет их камнями; они боятся прилюдно арестовать Иисуса; они молчат, не в состоянии «уловить Его в слове перед народом», они искали «как бы погубить Его, потому что боялись народа» (Лк. 19:48; 20:6, 19, 26; 22:2).

Коварство ненавидевших Иисуса первосвященников и книжников очевидно. На Синедрионе они выдвинули против Иисуса религиозное обвинение, они обвинили Иисуса в богохульстве. Но Пилату до всех этих иудейских споров о религии не было никакого дела. И они хорошо знали, что он не захочет во всем этом разбираться. Поэтому на суд Пилата они привели Иисуса с обвинениями в государственной измене. Он, мол, развращает народ. Это - первое обвинение.

Второе обвинение состояло в том, что Иисус, мол, «запрещает давать подать кесарю». О том, что это была клевета, Лука уже писал в истории с искусительным вопросом подосланных к Иисусу «лукавых людей»: «позволительно ли давать подать кесарю, или нет?» (Лк. 20:22) Тогда Иисуса хотели уловить «в каком-либо слове, чтобы предать Его начальству и власти правителя» (Лк. 20:20). И вот теперь Его «предают» этой самой власти правителя.

Третье обвинение гласило, что Иисус якобы объявляет себя Мессией, то есть Царем. Именно это обвинение Пилату показалось самым опасным, почему он на него и реагирует вопросом: «Ты Царь Иудейский?», или, если буквально, - «Ты Царь иудеев?». Ответ Иисуса «ты говоришь» кажется нам несколько уклончивым, неопределенным и даже непонятным. Ведь эти слова можно понять как согласие Иисуса: «вот, ты сам говоришь, что я Царь Иудейский». Но, судя по дальнейшей реакции Пилата, не нашедшего никакой вины на Иисусе, евангелист Лука и Пилат в его изображении поняли слова Иисуса не как согласие, а как отрицание. В этом случае краткий ответ Господа для Пилата звучал скорее так: «Это ты говоришь». То есть Иисус не признал себя «Царем Иудейским».

Но возможно, все было еще несколько сложнее. Дело в том, что «царь иудеев» - это официально принятый в Римской империи политический титул. Так, например, царь Ирод Великий считался по принятой в Риме номенклатуре «царем иудеев». То есть вопрос Пилата носил политический характер. А о чем он мог еще спрашивать? Конечно, о подозрении в государственном преступлении. Ведь никаких самозваных политических царей римляне в своем государстве не стали бы терпеть. Всякий местный царь должен был утверждаться Римом! Самозванца Пилат должен был осудить. На это обвинявшие Иисуса иудейские начальники и рассчитывали - Пилат должен увидеть в Иисусе мятежника и узурпатора, который желает стать царем, не считаясь с Римом. Более того, Он, возможно, поднимет восстание против Рима.

На вызывающий тревогу вопрос Пилата Иисус не дает однозначного ответа. Да, конечно, Иисус сознавал себя Царем, Мессией. Но каким Царем? Разумеется, не в смысле политического «Царя иудеев», а в смысле сидящего одесную Бога Сына Давидова, о чем Он, собственно, уже и заявил перед Синедрионом. Что же касается «Царя иудеев», - то, конечно, нет! Впрочем, иудею и в голову не пришло бы именовать Мессию «царем иудеев» (это - подчеркну еще раз - римский официальный титул). Для иудея Мессия, если уж употреблять слово «царь», - это «Царь Израиля», но никак не «Царь Иудейский». Однако Пилату такие наименования, как «Сын Давидов» или «Царь Израиля», были чуждыми, непонятными, а может быть, и неизвестными. Но что стало абсолютно ясным Пилату, это то, что Иисус невиновен: «Я не нахожу никакой вины в этом человеке». Пилат прекрасно понял, что никакой политической цели Иисус не преследует, что речь идет о вопросах не политических, а религиозных. Он также насквозь видел хитрость и уловки иудейских начальников, непременно желавших обвинить ненавистного им Иисуса.

Лука снова обнаруживает определенную тенденцию: жизнь и учение Иисуса Христа никакой политической угрозы для безопасности Римского государства не несут. Но иудейские обвинители продолжают настаивать на своем: Иисус «возмущает народ, уча по всей Иудее, начиная от Галилеи до сего места», то есть до Иерусалима. Галилея упоминается для того, чтобы сделать логичным переход к следующему эпизоду Евангелия, допросу у Ирода, который был правителем Галилеи.

Этот важный эпизод из последних часов земной жизни Иисуса Христа сообщен нам только евангелистом Лукой. Речь в нем идет об Ироде. Напомню, о каком Ироде: об Ироде Антипе, с которым мы уже неоднократно встречались в Евангелии. Он известен нам как убийца Иоанна Крестителя. Сам же он оставался правителем до 39 года, когда при императоре Калигуле он был лишен власти и умер в изгнании в далекой Галлии.

Итак, римский прокуратор Пилат понял происки иудеев и совсем не хотел быть их сообщником в казни невиновного Иисуса. Но, с другой стороны, Пилат не хотел настроить их против себя. Коварные «первосвященники», чтобы представить Иисуса в дурном свете, специально сообщили Пилату, что Иисус возмущает народ в Галилее, откуда Иисус родом. Дело в том, что Галилея пользовалась дурной славой «колыбели мятежников». Пилат с готовностью ухватился за эту мысль.  

Этот отрывок, как и предыдущий, тоже почти полностью принадлежит собственному преданию евангелиста Луки. Пилат созывает первосвященников, членов Синедриона (начальников) и народ. Второй раз он объявляет о своей уверенности в невиновности Иисуса, который по результатам следствия не заслуживает смертной казни. В качестве компромисса Пилат предлагает наказать Иисуса, то есть высечь Его или подвергнуть бичеванию, после чего отпустить.

Стих 17 отсутствует в лучших рукописях и вписан в текст позднее из Мф. 27:15. 

Понтию Пилату не хотелось утверждать смертный приговор Иисусу. Как бы то ни было, он все же был римским правителем и судьей. А Рим славился своим беспристрастным правосудием. Недаром до наших дней Римское право изучается на всех юридических факультетах христианского мира. Пилат предпринял, как ему казалось, все, чтобы отклонить утверждение смертного приговора. Он предлагал иудеям самим разрешить эту проблему, о чем сообщает евангелист Иоанн: когда первосвященники «закричали: “Распни, распни Его!”, Пилат говорит им: возьмите Его вы и распните, ибо я не нахожу в Нем вины> (Ин. 19:6). Он попытался передать решение всего этого дела Ироду. Он старался убедить иудеев освободить Иисуса, согласно обычаю, по случаю праздника Пасхи (Мк. 15:6). Он стремился достичь компромисса с иудеями, заявив, что прикажет бить Иисуса плетьми, а потом отпустить Его. Но озлобленность иудеев пересилила, и Пилату пришлось против своей воли утвердить смертный приговор, о чем мы читаем в следующем отрывке.

Теперь Лука следует рассказу Евангелия от Марка (Мк. 15:6- 15). Видимо, в те годы римская администрация в Иудее ради праздника объявляла амнистию. Это было уступкой иудейскому обычаю в праздничный день отпускать какого-нибудь арестанта. Поэтому о Пилате Евангелие от Марка сообщает: «На всякий же праздник отпускал он им одного узника, о котором просили» (Мк. 15:6). Итак, Пилат сказал народу: «ничего не найдено в Нем достойного смерти; итак, наказав Его, отпущу». Но толпа требовала смерти Иисуса и стала кричать (буквально): «Долой этого! а отпусти нам Варавву!». 

Итак, Пилат решил уступить иудейской толпе, отпустил мятежника Варавву на волю, а Иисуса Христа предал на казнь. Иудеи, требовавшие распятия Иисуса, повели Его к месту казни. Из дальнейшего станет ясно, что собственно распятие совершали римские солдаты (Лк. 23:36, 47; Деян. 2:23, 36; 4:10). Из других исторических источников мы знаем, как все это могло происходить. Осужденного на распятие ставили в центр четырехугольника, по углам которого стояли четыре римских воина. После этого клали ему на плечи крест и самым длинным путем вели его к месту казни; впереди шел еще один римский воин с дощечкой, на которой было написано преступление приговоренного. Видимо, так же было и в случае Иисуса Христа. Надпись «словами греческими, римскими и еврейскими» гласила: «Сей есть Царь Иудейский».

Сначала Он сам нес свой крест (Ии. 19:17), но потом, обессилев, Он был уже не в состоянии нести его. И тогда тяжелый крест заставили нести некого человека, шедшего с поля. Его звали Симон Киринеянин. Дело в том, что в оккупированной римлянами Палестине любой местный человек мог всегда быть призван на службу правительства. Достаточно было легкого удара по плечу римским копьем. Когда Иисус упал под тяжестью креста, так и произошло с Симоном из Киренаики, греческой колонии в Африке, в современной Ливии. Можно предположить, что этот Симон издалека прибыл в Иерусалим на праздник Пасхи. Но теперь его праздник был омрачен невольной обязанностью нести крест Иисуса. Однако в Евангелии этот эпизод с Симоном - явный намек на «крестоношение» в следовании Иисусу по Его же словам: «Возьми крест свой, и следуй за Мною» (Лк. 9:23). Но ведь Симон нес не свой крест, а крест Иисуса Христа, который в известном смысле стал и его, Симона, крестом! Так и всякий христианин должен понимать свой крест как крест Христов.

В большой толпе любопытных было много женщин, которые скорбели, громко и энергично выражая свое сочувствие Иисусу и тем самым протест против Его казни. Упоминание этих женщин и последующие слова, с которыми к ним обращается Иисус (стт. 27-31), - особый материал евангелиста Луки. У других евангелистов его нет. Иисус обращается к этим «дочерям Иерусалима» и говорит им, что они должны плакать не о Нем, а об участи Иерусалима. Слова о грядущей гибели Иерусалима уже звучали из уст Иисуса. Вспомним их:

Придут на тебя дни, когда враги твои обложат тебя окопами и окружат тебя, и стеснят тебя отовсюду, и разорят тебя, и побьют детей твоих в тебе, и не оставят в тебе камня на камне за то, что ты не узнал времени посещения твоего (Лк. 19:43-44).

Иерусалим постигнет наказание Суда Божьего, и оно будет столь страшным, что блаженными будут считаться те «дщери Иерусалимские», которые не будут иметь детей. Следует напомнить, что в Иудее не было большей трагедии, чем бездетный брак. Но настанут дни, когда бездетные женщины будут рады этому. «Приходят дни, в которые скажут: “блаженны неплодные, и утробы неродившие, и сосцы непитавшие!”» Эти слова - вольная и переосмысленная цитата из пророка Исаии, у которого сказано:

Возвеселись, неплодная, нерождающая; воскликни и возгласи, немучившаясяродами (Ис. 54:1).

У Исаии - обетование радости, но в предсказании Иисуса о гибели Иерусалима - печаль и скорбь, столь великая, что те, кого эта гибель постигнет, будут желать смерти от горных обвалов и камнепадов: «Тогда начнут говорить горам: “падите на нас!” и холмам: “покройте нас!”» Это слова из грозного пророчества Осии:

Терние и волчцы вырастут на жертвенниках их, и скажут они горам: «покройте нас», и холмам: «падите на нас» (Ос. 10:8).

Те же слова повторяются в Книге Откровения Иоанна Богослова после снятия шестой печати: «И говорят горам и камням: падите на нас и сокройте нас от лица Сидящего на престоле и от гнева Агнца» (Откр. 6:16). Иисус завершает свою речь о судьбе Иерусалима поговоркой: «Если с зеленеющим деревом это делают, то с сухим что будет!» Собственно, в оригинале речь идет не о зеленеющем и не о сухом дереве, а о влажных и сухих дровах. Слова Господа воспроизводят раввинскую поговорку: «Если огонь охватит свежее, то что же будет с сухим?» Эта поговорка образно говорила об ответственности каждого человека за свою судьбу. Не образно, а прямо она приведена в Книге Притчей Соломоновых:

Так праведнику воздается на земле,

тем паче нечестивому и грешнику (Притч. 11:31),

а также в Первом послании апостола Петра: «Если праведник едва спасается, то нечестивый и грешный где явится!» (1 Пет. 4:18) В Евангелии от Луки, как мы видим, участь Иерусалима богословски прямо связана с казнью Иисуса Христа, обусловлена ею.

Иисуса ведут на место, которое в церковнославянском и русском вариантах перевода называется «Лобное» (мы знаем, что в российской традиции «лобным местом» стали называть всякое место публичной казни). В оригинале это место называется ΚρανΙον, то есть «Череп». Славянское «лоб» и есть «череп». Так и осталось - «Лобное». Еврейское название «Голгофа» Лука, в отличие от других евангелистов, не приводит.  

Итак, власти распорядились распять Иисуса на кресте между двумя разбойниками. Это было сделано умышленно, чтобы унизить Иисуса перед толпой, поставив Его в один ряд с преступниками. Один из висящих тут же на кресте злодеев, подражая иудейским начальникам и римским солдатам, издевательски говорил Иисусу: «Разве Ты не Мессия? Так спаси Себя и нас!» Другой выговаривает первому, указывая на невиновность Иисуса. Он не только видит невиновность Иисуса, но и верит в то, что Иисус - действительно Мессия-Христос. Поэтому он и просит Его: «Иисус, помяни меня, когда придешь в Царство Твое!» Ведь по вере иудеев того времени пришествие Царства Мессии непременно будет сопровождаться воскресением умерших израильтян. Ответ Иисуса обещает кающемуся разбойнику гораздо больше, чем ходатайство о нем: «Аминь, говорю тебе, сегодня же ты будешь со Мною в раю» 8 Так в критическом тексте.. Слово «рай» - παράδβ,σος, «парадиз», не следует путать с первозданным земным Эдемом. Слово «парадиз» происходит из персидского языка и означает огороженный стеной царский сад. Когда персидский царь хотел оказать кому-то из своих подданных особую честь, он был награждаем «орденом сада», что означало, что царь избрал его для прогулки в саду. В новозаветной традиции этот сад «парадиз» символизирует блаженное состояние вечной жизни. То есть Иисус обещал раскаявшемуся разбойнику бессмертие и блаженство в саду своего Царства. То, что это случится уже «сегодня», представляет для исследователей текста известные трудности. Хотя в иудействе того времени и существовало представление, что праведники, особенно мученики, попадают в парадиз, в рай, так сказать, в небесный Эдем, тотчас после смерти, - такое воззрение было далеко не всеобщим. Большинство было убеждено, что умершие сначала попадают в шеол, в ад, в подземную могилу, и только после всеобщего воскресения и Суда могут наследовать вечное блаженство в Раю. Да ведь новозаветная традиция нам тоже говорит о том, что сам Иисус после своей смерти и до своего воскресения сначала сошел в шеол, в ад. Как же объяснить это «сегодня же будешь со Мною в раю»} Попыток объяснения было много. Не будем их перечислять. Мне представляется наиболее разумным следующее объяснение: все дело в использовании евангелистом Лукой слова «сегодня». У него это слово в устах Иисуса имеет не буквальный, но эсхатологический смысл. Это слово всегда говорит о спасении, которое приходит вместе с Иисусом, пусть даже окончательное свершение этого спасения будет в грядущем времени. Вот, например, Иисус говорит о начальнике мытарей Закхее: «Сегодня пришло спасение дому сему» (Лк. 19:9). Или в своей проповеди в назаретской синагоге по поводу эсхатологического пророчества Исаии Иисус говорит: «Сегодня исполнилось писание сие, слышанное вами» (Лк. 4:21). И так далее. Так и для благоразумного разбойника общение с Иисусом («со Мною», - говорит ему Господь) делает час его смерти спасительным «сегодня».

В этом самом траурном разделе Лука за некоторыми исключениями следует рассказу евангелиста Марка (Мк. 15:33-41). Исключения состоят в том, что евангелисты по-разному передают последние моменты жизни Иисуса и Его последние слова перед смертью. У Марка «Иисус возопил громким голосом: Элои! Элои! ламма савахфани ? ~ что значит: Боже Мой! Боже Мой! для чего Ты Меня оставил?» (Мк. 15:34), после чего следует рассказ о том, как некоторые подумали, будто Иисус зовет Илию, давали Ему пить уксус и говорили: «посмотрим, придет ли Илия сиять Его», а у Луки ничего этого нет, но сказано, что «Иисус, возгласив громким голосом, сказан Отче! в руки Твои предаю дух Мой. И, сие сказав, испустил дух».

Перед предсмертным криком Иисуса «сделалась тьма по всей земле... и померкло солнце» с шестого до девятого часа дня, то есть, по нашему времени, с 12 до 15 часов; «и завеса в храме раздраласъ посредине». Это - космически-религиозные предзнаменования смерти Спасителя. Возможно, рассказ Луки следует пророчеству Иоиля о наступлении Дня Господня, когда появятся знамения его на небе и на земле:

Солнце и луна померкнут,

и звезды потеряют блеск свой.

И возгремит Господь с Сиона,

и даст глас Свой из Иерусалима;

содрогнутся небо и земля (Иоил. 3:15-16; ср. Ам. 8:9).

Но возможно, Лука мыслит о том, что смерть Иисуса распространяет свое следствие на все человечество («по всей земле») и на Израиль («завеса в храме»). В любом случае, День распятия понимается как день Суда Божьего над этим миром.

Надо понимать особое значение, которое в Евангелиях придается тому, что «завеса в храме раздраласъ посредине». Символическая задача храмовой завесы сводилась к тому, чтобы скрывать присутствие Божье в святая святых храма от взора грешных людей. За завесу никто никогда не мог войти, кроме первосвященника, да и он только один раз в году, в день Искупления. И вот теперь эта завеса раздралась, святилище открылось, присутствие Бога отныне не сокрыто от людей, слава Божья излучается с креста! Отныне, взирая на Распятого, мы, люди, можем видеть Бога. И потому мы отныне можем понять и исповедать Иисуса Сыном Божьим.

«Отче! в руки Твои предаю дух Мой», - такова предсмертная молитва Иисуса. Это слова из 30-го Псалма Давида (Пс. 30:6) - молитвы упования на Бога и надежды на спасение. Вспомним, что этот псалом начинается словами мольбы: «На Тебя, Господи, уповаю» и заканчивается словами благодарности: «Ты услышал голос молитвы моей, когдая воззвал к Тебе» (Пс. 30:1, 23). Некогда Иисус, предрекая свою смерть, говорил: «Сын Человеческий будет предан в руки человеческие» (9:44; ср. 20:19; 22:53; 24:7). И вот теперь, когда Его жизнь отнимается «руками человеческими», Он возвращает ее «в руки Бога Отца».

Напомню, что, следуя Господу Иисусу, похожими словами завершил свою земную жизнь первомученик архидиакон Стефан: «Господи Иисусе! приими дух мой» (Деян. 7:59).

Римский сотник, «видев происходившее, прославил Бога и сказал: истинно человек этот был Праведник». «И весь народ... видя происходившее, возвращался, бия себя в грудь», то есть раскаиваясь и испрашивая у Бога прощения (ср. Лк. 18:13). Галилейские женщины, которые следовали за Иисусом, и все Его знакомые0 «стояли вдали», что напоминает нам еще об одном Псалме Давида:

Друзья мои и искренние отступили от язвы моей,

и ближние мои стоят вдали (Пс. 37:12).

Некоторые женщины из Галилеи были уже названы ранее. Это «Мария, называемая Магдалиною... Иоанна, женаХузы, домоправителя Иродова, и Сусанна, и многие другие, которые служили Ему имением своим» (Лк. 8:2-3). Теперь они, проделавшие весь путь с Иисусом, - свидетельницы Его смерти.

Какие разные реакции, какие разные характеры! - Злобные враги Иисуса, то есть иудейские начальники, глазеющая на зрелище казни, а потом кающаяся толпа, делающие свое дело солдаты, застигнутый врасплох Симон Киринеянин, пораженный римский сотник, сострадающие галилейские женщины, свидетельницы последних часов и минут их Господа. И все это на небольшом пространстве евангельского текста.

Именно так следует перевести «все, знавшие Его»: речь идет не о тех, кто знал Иисуса, а о тех, кого Он знал, то есть о знакомых Ему людях.

В рассказе о погребении тела Иисуса евангелист Лука перерабатывает сообщение Марка (Мк. 15:42-47). Некто Иосиф из города Аримафея, член Синедриона, «человек добрый и праведный», не был согласен ни с замыслами своих коллег из Совета относительно устранения Иисуса, ни тем более с их злыми делами. Он «пришел к Пилату и просил тела Иисуса». Надо сказать, что обычно тела преступников вообще не хоронили, а оставляли на растерзание собакам и хищным птицам. Но Иосиф из Аримафеи, будучи благородным человеком и тайным почитателем Иисуса, спас Его тело от такого унижения. Сняв тело с креста, он завернул его в плащаницу, то есть в длинное погребальное полотно, и положил в гробнице, «где еще никто не был положен», то есть в достойном месте. Лука упоминает о том, что все это было на исходе пятницы перед наступлением субботы. «Пятница» по-гречески παρασκευή, «параскева». Это слово означает «день подготовки» (имеется в виду подготовка к празднику, в данном случае к субботе). Надо было спешить закончить всякие дела, так как суббота вот-вот должна была начаться. Напомню, что библейский день начинается с заходом солнца. Иосиф спешил сделать, что мог. Он должен был до захода солнца попросить аудиенции у Пилата, купить погребальное полотно, озаботиться о высеченной в скале гробнице, снять тело с креста... Конечно, у него просто не оставалось времени соблюсти все погребальные обычаи: омовения и помазания. Но при положении тела Иисуса в гробницу присутствовали уже упомянутые женщины из Галилеи. Они заранее приготовили благовония и миро, чтобы, когда закончится суббота, совершить достойный обряд погребения, помазав ароматными маслами тело Иисуса. На этом завершается скорбный рассказ Евангелия о Великой Пятнице. Впереди Суббота покоя, за которой радостная Благая весть светлого Христова Воскресения.

Вся последняя глава Евангелия от Луки (гл. 24) сообщает о событиях одного дня, а именно Дня воскресения, в Иерусалиме. Сначала евангелист в рассказе о женщинах, пришедших к гробнице (24:1-11), следует Евангелию от Марка (Мк. 16:1- 8). Но после этого Лука отходит от Марка и сообщает о событиях из другого источника преданий. Он рассказывает о встрече с Воскресшим на пути в Эммаус (24:13-35), о явлении Воскресшего ученикам (24:36-43), о последних распоряжениях Иисуса (24:44-49) и о вознесении (24:50-53). Все это - только в Евангелии от Луки. Во втором томе его большого труда, в Книге Деяний, мы читаем продолжение историй - начало апостольской миссии (Деян. 1:4-12). Лука не сообщает о явлениях Воскресшего в Галилее (Мк. 16:7), но полностью концентрирует свое внимание на Иерусалиме, откуда и начинается всемирное шествие Евангелия Христова (Лк. 24:47).