Евангелие от Луки, Глава 23, стих 49. Толкования стиха

Общество Иисуса, лишившись Его, пришло в самое жалкое положение. Ученики Его еще тогда, как только пришел за Ним отряд воинов в Гефсиманию, Его оставили и разбежались в разные стороны. Во время страданий Иисуса многих вероятно не было совсем и в Иерусалиме. Из двоих, последовавших за Иисусом на место Его суда, один прямо плакал об измене, другой – свидетель последних минут Иисуса вдвойне скорбел с неутешной Его Матерью. Говорить ли о несчастном предателе, который скоро почувствовал раскаяние в своем поступке и наложил на себя руки? Вот наследники двенадцати престолов в царствии своего Иисуса, имеющие судить двенадцати коленам Израиля! Как далека была теперь от них эта мысль! Их занимало теперь одно чувство, чувство лишения Иисуса и с Ним – всего, – чувство тем огорчительнейшее, что невольно соединялось с сильными укоризнами совести. Каждый теперь видел, что он всего лишился в Иисусе. Сокрушались как о камень все мечты их о славном царстве Мессии. Им было уже не до них; они не знали: как выйти из своего затруднительного положения. В них затмилась вера в Иисуса вместе с Его славой и вместе с тем лишились они тех чудесных сил, которые сообщала им эта вера. Ни мужества в духе, ни силы чудотворений в руках, никаких пособий со стороны сильных покровителей, или сокровищ, которыми бы можно было купить себе безопасность, ничего они не имели и не видели пред собой. Все унес с Собой Учитель во гроб. Нечего ожидать им от своих соотечественников, кроме той же судьбы.

Столько времени находясь в близком обращении с своим Божественным Наставником, они воспитали в своем сердце любовь к Нему искреннюю. И как было не любить Его? Как горячо Он Сам любил их! Как был к ним снисходителен! Какие спасительные давал им наставления! Как защищал их от нападений врагов Своих (Мф. 12:2, 3 и дал.)! Как заботился о них даже пред несчастным концом Своим (Лк. 22:36, 31, 32. Ин. 13:18,19; 18:8, 9–11)! У кого найдется столько любви, чтобы воздать Ему за любовь, и не значило ли бы быть бесчувственнее камня, если быть холодным к Нему? Если для кого было вполне отверсто сердце Его, то для учеников Его: им открывались все тайны. Он, Господь их, обходился с ними, как с друзьями! И теперь нет Иисуса.

И пусть бы они еще имели к своей отраде то, что могли бы неукоризненно смотреть на свое поведение в отношении к Иисусу. Пусть бы по крайней мере каждый мог сказать Ему в сердце своем: я был верен Тебе, Божественный Наставник, до последнего часа Твоего, делив с Тобой все; и только какая-то необходимая сила исхитила Тебя из рук наших. Напротив совесть говорила каждому: вы не достойны были того, чтобы Он с вами навсегда оставался. В свежей памяти были огорчения, наносимые Ему в последний вечер Его с ними пребывания: когда Он предсказывал одному из них, что Он в следующую ночь трижды отречется от Него; то все говорили: нет, этого быть не может (Мф. 26:35). И каковы оказались они, когда Иисуса взяли? Готовы были оставить последнюю одежду в руках преследователей Его, только бы избавиться от них (Мк. 14:51). Чем более Он приближал кого из них к Себе в то время для того, чтобы разделить с ним его тяжкие предчувствия, тем менее тот оказывался к сему способным. Он просит их молиться с Собою, – они спят. Он хочет внушить им опасность наступающего времени, – они Его не понимают (Лк. 22). Он говорит им о страданиях, которым чрез несколько часов подвергнется, – они спорят о том, кто из них будет большим в царствии небесном. Наконец, не из среды ли их был предатель, погубивший Его?

Так поглощалось в учениках Иисуса всякое утешительное представление, всякая светлая надежда печальным чувством лишения Своего Наставника – особенно в первые часы после страшных событий на Голгофе (Мк. 16:10). Наступило для них то время, о котором предсказал им Иисус на последней вечери: восплачете и возрыдаете вы, а мир возрадуется (Ин. 16:20); будете искать Меня – и не можете придти, куда Я иду (Ин. 13:33). Мало по малу они начали собираться, но и в обществе не легче себя чувствовали, как и порознь.

Другие лица близкие к Иисусу не могли не разделять с ними скорби в особенности Святая Матерь Иисуса, видевшая Его крестные мучения, должна была стенать душой о болезнях возлюбленного Сына своего. Исполнилось над Нею слово Симеона: оружие прошло душу ее. Каждая капля крови Иисуса падала на сердце Ее и сожигала его. Поношения, бесславие, которым был подвергнут Он причисленный к злодеям, тем были для Нее чувствительнее, что Она еще прежде рождения Его знала Его, как Сына Божия, еще тогда предчувствовала, что будут Ее ублажать за Него все племена. Сострадательный Сын весь Сам погруженный в море болезней, нашел средство удалить Свою Матерь от того, чтобы быть свидетельницей последних Его мучений: но это слишком еще мало облегчало тяготу Ее скорби. Мать двух апостолов Иакова и Иуды и Саломия, мать других двух апостолов Иакова и Иоанна Заведеевых вероятно находились вместе с Пресвятой Девой в иерусалимском местопребывания Иоанна (Ин. 19, τά ϊδια), и конечно вместе плакали. Посторонние зрители страданий Иисусовых возвращались с позорища, бия в перси свои: какое же должны были терпеть мучение сердца женщин, привязанных к Иисусу узами крови, Его любовью, богатыми надеждами? Наконец пламенная, простосердечная, любившая Иисуса, как Господа и Целителя своего, Мария Магдалина, которая находилась при кресте Иисусовом вместе с Его Матерью (Ин. 19) и по удалении Ее более других оказывала участия¹ к Божественному Страдальцу; – сестры Лазаря, возвратившие себе брата своего и к сожалению своему видевшие, что этот случай был первым поводом к решительному суждению Синедриона об Иисусе; Иосиф с Никодимом, доселе скрывавшие свою связь с Иисусом и как будто только для того познакомившиеся с Ним, чтобы отдать последний долг Ему, оставленному всеми, словом все знавшие Иисуса в большей или меньшей мере теперь были заняты теми же чувствами, какими исполнены были апостолы.

+++Горский А. В. прот. История Евангельская и Церкви Апостольской. Свято-Троицкая Сергиева Лавра, 1902. С. 228-230++

129.Стояли и смотрели на это женщины. Стояла Мать, которую любовь и благочестие заставили забыть об опасности. Господь, пригвожденный ко кресту, думает не о Своих муках, но с сыновней любовью вверяет ее попечению ученика. Неслучайно Иоанн написал об этом подробнее. Другие описали сотрясение мира, небо, покрытое тьмой, померкшее солнце. Матфей и Марк, которые полнее отразили человеческое и смертное, привели слова: Боже Мой, Боже Мой, внемли Мне!Дня чего Ты Меня оставил? (Пс. 21:2; Мф. 27.46; Мк. 15:34), чтобы мы уверовали, что воспринятая Христом человеческая природа взошла на Крест. Лука же ясно показал, как разбойнику было дано прощение священническим заступничеством и как это же милосердие молило о снисхождении к гонителям-иудеям.

130.Иоанн, который глубже проник в божественные тайны, старался показать, что родившая Бога пребыла Девой. Лишь он рассказывает мне то, о чем молчат остальные. Вот, повешенный на Крест Господь обратился к Матери, считая важным, чтобы Победитель казней и мук, Победитель дьявола исполнял обязанности сыновней любви, считая это, вероятно, даже более важным, чем дарование Царства Небесного. Если в прощении разбойника ярко проявляется святое человеколюбие Господа, то в почтении к Матери оно проявляется еще отчетливее.

131.Не нарушен порядок тем, что я описал прощение разбойника раньше, чем заботу о Матери. Он пришел спасти грешников (1 Тим. 1:15), и поэтому в моих книгах Он прежде исполнил взятое на Себя дело искупления грешника. Сам Он сказал: Кто Мать Моя и кто братья Мои? (Мф. 12:48). Он пришел призвать не праведников, но грешников (Мк. 2:17; Лк. 5:32) Ср.: Мф. 9:13.. Но все это было уместно в свое время и в своем месте. Здесь же, не забыв Мать даже на Кресте, Он обращается к Ней со словами: Се, сын Твой, и к Иоанну: Се, Матерь твоя (Ин. 19:26-27). С Креста Христос дал завещание, и запечатлел это завещание Иоанн, свидетель, достойный великого Завещателя. Благое завещание оставил Христос, Он завещал не деньги, но жизнь, Он писал не чернилами, но Духом Бога живого См.: 2 Кор. 3:3. : Язык мой — трость книжника скорописца (Пс. 44:2).

132.После бегства апостолов См.: Мф. 26:56. Мария, как и подобало Матери Христа, стояла перед Крестом и любящим взглядом смотрела на раны Сына в ожидании не смерти любимого чада, но спасения мира. Или, зная, что искупление мира совершается смертью Ее Сына, Она, Царский Чертог, надеялась, что сможет помочь Своей смертью общему благу. Но для искупления всех Иисус не нуждался в помощи, Он сказал: Я стал как человек без помощи, свободен среди мертвых (Пс. 87:6). Он принял материнскую любовь, но не искал помощи человеческой. Итак, мы имеем в Нем Учителя сыновней любви. Это чтение учит нас, чему должна подражать материнская любовь, как должно себя проявлять сыновнее почтение: матери должны приходить на помощь, когда дети их в опасности, дети должны сильнее болезновать об одиночестве матерей, чем о собственной смерти.

133.В этом эпизоде нам дается убедительное свидетельство о девстве Марии. Жена не отнимается у мужа, как написано: Что Бог сочетал, того человек да не разлучает (Мф. 19:6). Но для Марии брак служил покровом тайны, и по исполнении тайны Она уже не нуждалась в нем. Или, если следовать нравственному толкованию, нам советуют в скорби вдовства блюсти себя в чистоте.

134.В том, что Она вверяется попечению Иоанна, самого юного среди учеников, есть таинственный смысл, и в него нужно внимательно вникнуть. Для женщин опасна близость с юношами и красота юности. Опасно, что какая-нибудь женщина увидит в этих событиях пример для подражания и, не понимая скрытого в них таинства и впадая в роскошь в противность Христу {1 Тим. 5:11), последует Марии по видимости, а не постарается уподобиться ей сердцем. Стыдно сказать, но молва гласит, есть теперь такие женщины, которые оставляют старых мужей, чтобы наши юношей. Речь же здесь идет о тайне Церкви: прежде она сочеталась — по виду, не по истине — с древним народом; потом она родила Слово и посеяла Его в телах и душах людей через веру в Крест и через погребение тела Господня и, наконец, по велению Бога избрала союз с народом более юным.

Относительно повествования ев. Луки о смерти И. Христа нужно заметить, что он в расположении отдельных событий не следует строго порядку времени, а делает и логическое сопоставление. Так, он сначала указывает чудесныя события, сопровождавшия смерть И. Христа: потемнение солнца и раздрание завесы, а потом говорит о последних предсмертных словах И. Христа и смерти Его. В то же время он очень краток здесь в своем повествовании. Но, несмотря на это, он делает значительныя пополнения сказаний других евв., именно: он один передает последния слова умирающаго Христа: „Отче! в руце Твои предаю дух Мой»; он один разсказывает, что чудесныя события, сопровождавшия смерть И. Христа, поразили не только сотника, но и «весь народ, сшедшийся на сие зрелище, видя происходившее, возвращался, бия себя в грудь». .

Несмотря на злорадство и издевательства находившихся на Голгофе врагов Иисуса, ко кресту Его не побоялись приблизиться Пресвятая Дева Мария, Мария Магдалина, Мария Клеопова и Апостол Иоанн.

Архиепископ Иннокентий полагает, что они подошли ко Кресту только тогда, когда настала тьма, — что раньше этого было бы небезопасно так явно выразить свое расположение к Иисусу, и что Сама Богоматерь могла бы подвергнуться дерзким издевательствам, если бы была узнана врагами Своего Сына. Но едва ли можно согласиться с таким мнением. Трудно допустить, чтобы Богоматерь лишь издали смотрела на страдания Своего Сына; нет, любящее сердце Матери звало к Нему, туда, где страдает Он один, окруженный злобными врагами, где не на ком остановить Ему Свой страдальческий взор. Всякому понятно, как тяжело страдать среди врагов, не видя вокруг себя никого, кто бы мог хоть бы своим расположением и вниманием облегчить душевные муки страдальца; сердце же матери понимает это лучше всех и в своем влечении никогда не руководствуется соображениями об опасностях, какие могут угрожать. Вот почему надо полагать, что как только воины окончили свое дело и уселись стеречь Иисуса, тотчас же Иоанн провел сквозь толпу Богоматерь, за Которой шли Мария Магдалина и Мария Клеопова; и все они стали у креста, презирая всякие опасности. Весьма возможно, что они сначала стали так, что Христос и не заметил их; быть может, это произошло оттого, что крест окружали злобные враги и не было места около него, чтобы стать поближе. Когда же враги насытили свою злобу и стали понемногу отходить от креста, к нему тотчас же приблизились Богоматерь и охранявший Ее Иоанн, и стали они так, что Иисус увидел их.

Поручение Иисусом Иоанну попечения о Богоматери

С отшествием Христа из этого мира Пресвятая Матерь Его оставалась одна, и некому было позаботиться о Ней. Иосифа в то время уже не было в живых; так называемые братья Господни были сыновьями Марии Клеоповой, родственницы Ее, и даже не были в числе последователей или учеников Иисуса; других родных не было. Поэтому, увидев Свою Мать и стоявшего с Нею любимого ученика Своего, Иисус благоволил поручить этому ученику (Иоанну) заботу о Ней и, обращаясь к Ней, сказал: Жено! се, сын Твой (Ин. 19:26), а взглядом Своим указал Ей на Иоанна. Потом, обращаясь к Иоанну и указывая взглядом на Свою Мать, сказал: се, Матерь твоя! (Ин. 19:27).

Об этом повествует сам Иоанн, добавляя, что с этого времени ученик сей взял Ее к себе (Ин. 19:27), то есть принял Ее в свой дом и до смерти Ее заботился о Ней, как сын о Матери.

Евангелисты Матфей и Марк, говоря о женщинах, присутствовавших при смерти Иисуса и смотревших на Него издали, не упоминают о Богоматери (Мк. 15:40-41), а из этого можно вывести предположение, что Богоматерь не присутствовала при самой смерти Своего Сына.

Весьма возможно, что Сам Иисус хотел избавить Свою Мать от ужасных душевных мук при виде умирающего на Кресте Сына, и взглядом дал Иоанну понять, чтобы он увел Ее к себе; но тогда надо признать, что Иоанн увел Богоматерь, а сам вернулся ко кресту опять, потому что он говорит и о том, что после этого совершилось, и сопровождает свое повествование об этом такими словами: И видевший засвидетельствовал, и истинно свидетельство его; он знает, что говорит истину (Ин. 19:35). Трудно же, почти невозможно предполагать, что Иоанн, отведя Богоматерь в дом свой, тотчас же и оставил Ее, оставил Одну в такую ужасную, скорбную минуту. Поэтому имеется достаточно оснований полагать, что Богоматерь оставалась до конца у самого креста или же в незначительном от него отдалении.

И стоял народ и смотрел (Лк. 23:35). Но где же остальные, кроме Иоанна, Апостолы? Где те постоянные спутники Христа, решившиеся идти за Ним, в последнее путешествие Его в Иерусалим, чтобы там и умереть с Ним? Где Петр, так самоуверенно клявшийся душу свою положить за Него? Где они в эту скорбную минуту их Учителя, Которого они так недавно еще признавали Сыном Божиим? Где они? Куда разбежались?..

Вон, вдали от Голгофы, бежит, оглядываясь, Иуда (см. Мф. 27:5).

Где остальные десять апостолов?

Но где же остальные десять Апостолов? Где те, которых в последней прощальной беседе Христос называл друзьями Своими (Ин. 15:15)? — Никаких ответов на эти вопросы мы не найдем в Евангелии.

Но, зная предшествовавшие и последовавшие события, мы можем составить довольно правдоподобное предположение о душевном состоянии разбежавшихся десяти Апостолов.

Апостолы со всеми евреями того времени ждали Мессию, как воинственного Царя Израилева, который свергнет римское иго, покорит все народы земли и подчинит их власти евреев. Таковы были понятия евреев о назначении Мессии; и эти мечты были так заманчивы, что даже Апостолы, которым Христос много раз говорил, что Царство Его не от мира сего, никак не могли отрешиться от них, расстаться с ними. И мечтали они о тех местах, какие займут в Царстве Мессии, и даже поспорили как-то между собой, кому из них будет отведено в этом Царстве наипочетнейшее место, кто будет выше всех. А «сыны грома», Иоанн и Иаков Зеведеевы, дерзнули даже просить Господа, чтобы Он в Царстве Своем сравнял их с Собой, посадил одного по правую сторону Свою, а другого по левую. И вера их в такое блистательное, воинственное Царство Мессии была настолько сильна и так затемняла по временам их рассудок, что они не верили даже словам Господа о предстоявших Ему страданиях, смерти и Воскресении. Страдания сии были совсем несовместимы с их понятиями о Царе Израилевом. Как Он может страдать? А умереть? Да разве Мессия может умереть? Нет, Он будет царствовать вечно; следовательно, умереть не может. Но как же Христос воскреснет, если Он как Мессия и умереть не может? Вот этот последний вопрос был для Апостолов неразрешимым недоумением. Они никак не могли понять его, да и не пытались разрешить его. Их удивляло, что Иисус так медлит открыть Свое Царство; они, вероятно, недоумевали, почему Он отказался от провозглашения Его Царем Израилевым, когда толпа чудесно насыщенного Им народа хотела насильно взять Его и вести для этого в Иерусалим. Они теряли уже надежду на осуществление своих мечтаний, когда Иисус отправился в последнее путешествие Свое в Иерусалим; они уговаривали Его не ходить туда на верную, по их мнению, смерть. А если они допускали теперь возможность Его смерти, то, конечно, только потому, что вера в Него как Мессию уже поколебалась и только любовь к Нему, как к Пророку и Чудотворцу, вынудила идти за Ним. Фома сказал: «Пойдем и мы умрем с Ним!» — и все пошли. Последовавший после того торжественный въезд Иисуса в Иерусалим, победные крики народа, восторженно приветствовавшего своего Царя-Мессию, временно возродили в сердцах Апостолов надежду на скорое открытие блистательного Царства, но окончательный разрыв Иисуса с правящей партией и охлаждение к Нему народа вновь повергли в скорбь друзей Христовых. Когда же Его связали, как преступника, и повели на суд, все они в страхе оставили Его, а самый пылкий из них, самый, по-видимому, преданный Христу, три раза отрекся от Него, даже побоялся назвать Его по имени. Но и после того они могли еще лелеять надежду, что каким-нибудь чудом Учитель их освободится от угрожающей Ему позорной казни, и тогда-то Он, торжествующий над Своими врагами, откроет Свое Царство. И с этой надеждой они, наверное, явились на Голгофу и вмешались в толпу. Но, увы! И этим надеждам не суждено было сбыться. Христос не только не воспользовался Своей чудодейственной силой, чтобы избавить Себя от казни, но даже молился за Своих палачей. Когда же Его распяли, когда злобные иудеи с насмешкой обращались к Распятому и говорили: «Если Ты Сын Божий, сойди со креста», то не закралось ли и в души Апостолов сомнение? Не взмолились ли они Ему мысленно: «Господи! ЕслиТы Сын Божий, сойди со креста и открой Свое Царство! И все уверуют в Тебя. Господи! Не медли же! Сойди со креста! Сойди же, Господи!» Если после того крест был большим соблазном для многих, которые готовы были уверовать в Иисуса как Сына Божия то не послужил ли крест соблазном и для Апостолов? Не поверг ли он их в скорбь, уныние, отчаяние и разочарование? Смотря издали на распятого Учителя своего, обращаясь к Нему с мольбой, чтобы Он сошел со креста, и не видя исполнения этой мольбы, они могли дойти до безнадежного отчаяния. Рухнули их заветные мечты о блистательном Царстве Мессии, рухнули надежды на видное участие их в этом Царстве; все кончено, все потеряно! А сколько раз это Царство было в их мечтах так близко, так возможно. Ведь спросили же они как-то Иисуса, что будет дано им за то, что они оставили все и последовали за Ним? И Христос ответил им, что когда Он сядет на Престоле славы Своей, то и они воссядут на двенадцати престолах судить двенадцать колен Израилевых. Не поняв тогда истинного смысла этих слов Господних, они могли вспомнить их теперь и с грустью и отчаянием спросить самих себя: «Где же эти обещанные двенадцать престолов? И где Престол славы Самого Иисуса? Не этот ли крест? И не придется ли и им разделить Его участь? Не распнут ли и их, как Его учеников, сообщников и исполнителей Его воли? О, зачем же Он довел нас до такого ужасного, невыносимого положения? Зачем Он говорил об этих престолах, когда Его Самого, вместо Царства славы, ожидал Крест?.. О, Господи! Если Ты Сын Божий, сойди же скорее со креста и воссядь на Престоле славы Своей! Сойди, Господи! Сойди!..» Эти вопли то сомнения и страха, то смутной надежды и, вслед за нею, безнадежного отчаяния терзали сердца десяти Апостолов, прятавшихся в толпе, окружавшей Голгофу. Они не могли тогда еще понять, постигнуть все великое значение совершавшихся событий. Они не понимали еще Самого Христа, они не знали, что только смертью и Воскресением Христос победит мир. Они забыли Его слова прощальной беседы: Мужайтесь! Я победил мир! И только после Воскресения Господня, после сошествия на них Духа Святого, открылись их сердца, до тех пор окамененные, и просветлел разум, омраченный фарисейским лжеучением о Царстве Мессии. Только тогда они поняли все и с полным убеждением и верой стали проповедовать воскресшего Христа. Поэтому нам, пытающимся постигнуть душевное состояние Апостолов, издали смотревших на распятого Учителя их, не следует ни удивляться маловерию и сомнениям их, ни сожалеть о том, что все так случилось. Отцу Небесному угодно было привести Апостолов к сознательной вере путем постоянных сомнений, кажущихся нам даже обидными. Только дошедши таким путем до сознательной непоколебимой веры в Иисуса Христа как воплотившегося Бога, они могли выступить убежденными проповедниками и победить языческий мир, Следовательно, все сомнения их, все разочарование и отчаяние были необходимы. Такова была воля Божия.

И стоял народ, и смотрел (Лк. 23:35). Станем же и мы, многогрешные, у Креста Господня! Станем мысленно у ног Страдальца, Единого Безгрешного, принесшего Себя в Жертву за грехи мира! Станем и прислушаемся: что говорит Он нам с высоты Креста Своего, по прошествии почти девятнадцати веков со времени принесения Им этой искупительной Жертвы? Слышите ли, как Он напоминает нам заповедь, данную Апостолам в последней прощальной беседе с ними? Заповедь новую даю вам, да любите друг друга; как Я возлюбил вас (Ин. 13:34). Слышите ли, как Он спрашивает нас: «Любите ли вы друг друга? Помните ли сказанное Мною, что нет больше той любви, как если кто положит душу свою за друзей своих (Ин. 15:13)? Помните ли, что по тому и узнают все, что вы Мои ученики, если будете иметь любовь между собою (Ин. 13:35)? Помните ли и исполняете ли то, что Я заповедал вам?» Что ответим мы пострадавшему за нас Господу? Дерзнем ли сказать, что заповеди Его помним и друг друга любим так, как Он возлюбил нас? Нет, скажем Ему: «Господи, Ты все знаешь; Ты знаешь, любим ли мы Тебя и исполняем ли мы то, что Ты нам заповедал. Ты знаешь, Господи, как враг Твой сеет плевелы на ниве Твоей и какую обильную жатву он собирает. Ты видишь, Господи, что не самоотверженной и всепрощающей любовью к ближним, не смирением и кротостью преисполнены сердца наши, а себялюбием, гордостью, жестокостью и человеконенавистничеством. Ты видишь, как дерзающие именовать себя христианами поклоняются не Тебе, а своему я, из которого сотворили себе кумира, и как в жертву этому кумиру приносится все, даже счастье, благополучие, достояние, а нередко и жизнь ближних. Ты знаешь, что, по учению мира сего, добром считается не послушание Богу, не исполнение Его воли, а удовлетворение своих желаний, своих прихотей, хотя бы это и было сопряжено с несчастьем и даже гибелью ближнего, что любовь к ближним и помощь им в беде отвергнуты и заменены борьбой за существование и порабощением слабого сильным. Ты видишь, Господи, как народы воюют друг с другом, как сотни тысяч людей умирают в страшных муках на этой человеческой бойне, и как кровь их льется рекой!.. Дерзнем ли мы, после этого, сказать Тебе, Господи, что заповеди Твои исполняем, и что недаром именуемся христианами? Нет! Жизнью своей, заменой Твоих заповедей учением мира сего мы причиняем Тебе невыразимые страдания, мы непрестанно распинаем Тебя на Кресте Твоем, Господи!»

Приидите же все, верующие в Господа нашего Иисуса Христа! Приидите к подножию Креста Его все, помнящие Его заветы! Приидите и припадем к Нему, и со слезами раскаяния будем молить Его: «Да умолкнет в нас дух злобы, вражды и человеконенавистничества! Да воспламенятся сердца наши любовью к Нему и друг к другу! Да поможет Он нам сознать свою духовную нищету, свое нравственное бессилие и ничтожество в сравнении с тем совершенством, к какому мы должны стремиться! Да дарует Он нам силы возродиться к новой жизни и вновь начать созидание Царства Божия! Да одухотворит нас Духом Святым! И да будем все едино, и да будем едино с Ним! Аминь»...

Все же, знавшие Его, и женщины, следовавшие за Ним из Галилеи, стояли вдали и смотрели на это. Между ними была и Мария Магдалина, и Мария (Клеопова), мать Иакова меньшего и Иосии, и Саломия (мать Иакова и Иоанна), которые и тогда, как Он был в Галилее, следовали за Ним и служили Ему, и другие многие, вместе с Ним пришедшие в Иерусалим. Евангелист Иоанн говорит, что Мария Магдалина и Мария Клеопова вместе с Богоматерью стояли у креста. Поэтому, если Евангелист Марк удостоверяет, что в минуту смерти Иисуса Мария Магдалина и Мария Клеопова стояли вдали, то надо полагать, что они к этому времени уже отошли от креста.

Знавшие Иисуса стояли поодаль

Знавшие Его... стояли вдали (Лк 23:49) — чтобы исполнилось слово Писания: Ближние мои стоят вдали (Пс 37:12). Иисус был убит до субботы, пока можно было убить, и Он был погребен до субботы, пока еще было время для плача, так как суббота кладет предел любой работе, и скорбь должна быть утаена, ибо нет в субботу места для работы, и она не причастна никакому недостатку.

В этом самом траурном разделе Лука за некоторыми исключениями следует рассказу евангелиста Марка (Мк. 15:33-41). Исключения состоят в том, что евангелисты по-разному передают последние моменты жизни Иисуса и Его последние слова перед смертью. У Марка «Иисус возопил громким голосом: Элои! Элои! ламма савахфани ? ~ что значит: Боже Мой! Боже Мой! для чего Ты Меня оставил?» (Мк. 15:34), после чего следует рассказ о том, как некоторые подумали, будто Иисус зовет Илию, давали Ему пить уксус и говорили: «посмотрим, придет ли Илия сиять Его», а у Луки ничего этого нет, но сказано, что «Иисус, возгласив громким голосом, сказан Отче! в руки Твои предаю дух Мой. И, сие сказав, испустил дух».

Перед предсмертным криком Иисуса «сделалась тьма по всей земле... и померкло солнце» с шестого до девятого часа дня, то есть, по нашему времени, с 12 до 15 часов; «и завеса в храме раздраласъ посредине». Это - космически-религиозные предзнаменования смерти Спасителя. Возможно, рассказ Луки следует пророчеству Иоиля о наступлении Дня Господня, когда появятся знамения его на небе и на земле:

Солнце и луна померкнут,

и звезды потеряют блеск свой.

И возгремит Господь с Сиона,

и даст глас Свой из Иерусалима;

содрогнутся небо и земля (Иоил. 3:15-16; ср. Ам. 8:9).

Но возможно, Лука мыслит о том, что смерть Иисуса распространяет свое следствие на все человечество («по всей земле») и на Израиль («завеса в храме»). В любом случае, День распятия понимается как день Суда Божьего над этим миром.

Надо понимать особое значение, которое в Евангелиях придается тому, что «завеса в храме раздраласъ посредине». Символическая задача храмовой завесы сводилась к тому, чтобы скрывать присутствие Божье в святая святых храма от взора грешных людей. За завесу никто никогда не мог войти, кроме первосвященника, да и он только один раз в году, в день Искупления. И вот теперь эта завеса раздралась, святилище открылось, присутствие Бога отныне не сокрыто от людей, слава Божья излучается с креста! Отныне, взирая на Распятого, мы, люди, можем видеть Бога. И потому мы отныне можем понять и исповедать Иисуса Сыном Божьим.

«Отче! в руки Твои предаю дух Мой», - такова предсмертная молитва Иисуса. Это слова из 30-го Псалма Давида (Пс. 30:6) - молитвы упования на Бога и надежды на спасение. Вспомним, что этот псалом начинается словами мольбы: «На Тебя, Господи, уповаю» и заканчивается словами благодарности: «Ты услышал голос молитвы моей, когдая воззвал к Тебе» (Пс. 30:1, 23). Некогда Иисус, предрекая свою смерть, говорил: «Сын Человеческий будет предан в руки человеческие» (9:44; ср. 20:19; 22:53; 24:7). И вот теперь, когда Его жизнь отнимается «руками человеческими», Он возвращает ее «в руки Бога Отца».

Напомню, что, следуя Господу Иисусу, похожими словами завершил свою земную жизнь первомученик архидиакон Стефан: «Господи Иисусе! приими дух мой» (Деян. 7:59).

Римский сотник, «видев происходившее, прославил Бога и сказал: истинно человек этот был Праведник». «И весь народ... видя происходившее, возвращался, бия себя в грудь», то есть раскаиваясь и испрашивая у Бога прощения (ср. Лк. 18:13). Галилейские женщины, которые следовали за Иисусом, и все Его знакомые0 «стояли вдали», что напоминает нам еще об одном Псалме Давида:

Друзья мои и искренние отступили от язвы моей,

и ближние мои стоят вдали (Пс. 37:12).

Некоторые женщины из Галилеи были уже названы ранее. Это «Мария, называемая Магдалиною... Иоанна, женаХузы, домоправителя Иродова, и Сусанна, и многие другие, которые служили Ему имением своим» (Лк. 8:2-3). Теперь они, проделавшие весь путь с Иисусом, - свидетельницы Его смерти.

Какие разные реакции, какие разные характеры! - Злобные враги Иисуса, то есть иудейские начальники, глазеющая на зрелище казни, а потом кающаяся толпа, делающие свое дело солдаты, застигнутый врасплох Симон Киринеянин, пораженный римский сотник, сострадающие галилейские женщины, свидетельницы последних часов и минут их Господа. И все это на небольшом пространстве евангельского текста.

Именно так следует перевести «все, знавшие Его»: речь идет не о тех, кто знал Иисуса, а о тех, кого Он знал, то есть о знакомых Ему людях.

Знаемии (знавшие) Его (И. X.). По всей вероятности, это были более близкие к Господу из Иерусалима и окрестностей его, как то: Лазарь с сестрами, хозяин дома, где происходила Тайная вечеря, и др. Жены, споследствовавшие Ему (следовавшие за Ним) от (из) Галилеи. Это были последовательницы или ученицы Христовы. Известно, что между последователями Господа были и женщины (Лк. 8:2–3). «Из Апостолов, кроме Иоанна Богослова, никого не было у креста Христова: страх пересилил любовь к Учителю. Зато любовь женщин учениц превозмогла всякий страх. Еванг. Матфей и Марк указывают (Мк. 8:23) между женщинами, стоявшими у гроба Господня: Марию Магдалину, Марию, мать Иакова Меньшего и Иосии, Саломию мать сынов Зеведеевых. Магдалина – происходившая из города Магдалы, на юго-западном берегу Галилейского озера, и исцеленная Господом от беснования (Мф. 15:39). Мария, мать Иакова и Иосии. Полагают, что это была Сама Пресвятая Матерь Господа. (Злат, и Феоф.) Евангелисты называют Ее материю Иакова и Иосии, потому что Иаков и Иосия были дети Иосифа от умершей жены его. А так как Богородица называлась женою Иосифа, то приходилась и Матерью (Мачихою) детей его. Саломия, мать сынов Зеведеевых, т. е. Апостолов Иакова и Иоанна. Споследствовавшие Ему (за Ним) от (из) Галилеи. О Галилее чит. в объясн. Лк. 3:1 Стояху издалеча (стояли вдали), зряще сия (смотрели на это). Стояли вдали, потому что приблизиться ко кресту не позволяли им римские воины, окружавшие крест; да и не безопасно было им приблизиться туда, при всеобщем волнении. Смотрели на это, т.е. с ужасною скорбию души смотрели на страждущего своего Господа и Учителя. – Евангелист Иоанн пополняет сказание прочих евангелистов о смерти Господа следующим обстоятельством: Господь умер в три часа по полудни, и наступало навечерие пасхальной субботы; а по закону Моисееву (Втор. 21:23), тела казненных должны быть убраны до захождения солнца, особенно для такого великого дня. Поэтому, для ускорения смерти распятых Господа и двух разбойников посланы были воины перебить тяжелым молотом их голени, т. е. ножные кости. Перебили голени разбойникам, подошли и к И. Христу; но Он уже был мертв. Тогда один из воинов, еще не вполне уверенный в Его смерти, пронзил Ему копьем бок, и из раны потекла кровь и вода: кровь, указывавшая на таинство причащения, а вода – на таинство крещения, установленные Господом Искупителем для спасения людей. В несокрушении голеней у Господа исполнилось, прообразовавшее это обстоятельство, запрещение раздроблять кости пасхального агнца (Ин. 19:31–37).

Кроме этой толпы, при казни присутствовали и друзья Иисуса. Все, знавшие Иисуса – греческое слово «гносто́й» означает бо́льшую близость, чем русское слово «знакомые». Лука отдельно выделяет женщин-галилеянок, сопровождавших Его в Иерусалим. Вероятно, это те, о ком было сказано в. 8:2-3: Мария Магдалина, Иоанна, Сусанна и другие. Кстати, ученики не упомянуты, хотя Лука ничего не говорил об их бегстве, не упомянуты и родственники. Стояли поодаль – вероятно, все, кроме центуриона и его воинов, стояли в отдалении, потому что обычно место казни было оцеплено солдатами. Ведь казнь была длительной, и распятого человека можно было бы спасти, если бы место казни не охранялось. Но Лука, возможно, говорит и о естественном страхе людей, связанных с Иисусом, за свою жизнь. Они смотрели – женщинам уготована роль свидетельниц: они видят смерть, затем погребение (Ст. 55), и именно им предстоит стать вестницами Воскресения (24:1-10).

+++Кузнецова В. Н. Евангелие от Луки. Комментарий. М.: 2004. С. 528-529++

Но около креста были не одни только враги Распятого. Бы­ли тут и люди, сердца которых страдали за божеств. Страдальца. В отдалении стояло насколько женщин, которые смотрели на Него с мучительным ужасом и состраданием. В большинстве это были те женщины, которые служили Ему в Галилее и пришли оттуда к празднику с другими галилейски­ми богомольцами. Виднее всех в этой ужасом объятой группе выдавались матерь Его Мария, Мария Магдалина, Мария, жена Клеопы, мать Иакова и Иосии, и Саломия, жена Зеведея. Некоторые из них все ближе и ближе подвигались к кресту, и томный взор Спасителя пал на Его пресв. Матерь, когда она с пронзившим ее сердце оружием скорби стояла вместе с учеником, которого любил Он. Теперешнее сирот­ское положение ее поразило скорбью Его нежное сыновнее сердце, и Он даже на кресте проявил заботу о ней. После воскресения ей суждено быть с апостолами, и тому апостолу, которого Он любил больше всех, который был ближе к Нему в сердце и жизни, лучше всего было поручить и заботу о ней. Ему по­этому, Иоанну, которого Он любил больше чем братьев своих, Иоанну, голова которого на тайной вечери склонялась к Нему на грудь, Он отдал ее на попечение. «Жено», сказал Он ей в немногих, но дышащих глубокою нежностью словах, «се, сын твой», и обращаясь к Иоанну: «се, матерь твоя». Он не мог сделать движения своими пригвожденными руками, но мог показать наклонением головы. В безмолвном волнении слуша­ли они эти слова, и с этого времени, уводя ее от зрелища, которое только терзало ею душу бесплодной мукой, «ученик тот взял ее к себе».

Правда, в этой же толпе, у креста, есть несколько сердец, горящих пламенною любовью к Господу. Тут стоят Его Матерь, возлюбленный ученик и несколько женщин из Галилеи. Но они еще боятся близко подойти к кресту, и, в то время как со всех сторон слышатся брань и насмешки, их уста робко безмолвствуют. Таким образом, ни одного звука сострадания и утешения, ни одного ласкового слова любви не слышит Господь Иисус Христос в эти страшные минуты.

 Все, знавшие Господа, и многие благочестивые женщины, служившие Ему от своих имений и пришедшие с ним из Галилеи в Иерусалим, стояли вдали и смотрели на все происходившее. Между зрительницами, желавшими видеть все до конца, святые евангелисты упоминают о Марии Магдалине, Марии клеоповой, сестре Богоматери, матери Иакова младшего и Иосии, и Саломии, матери Иакова большего и Иоанна, сынов Зеведеевых. При виде креста и умершего на нем Господа Саломия могла с глубокой скорбью вспомнить о своем неразумном желании, когда она незадолго перед сим, просила для своих сыновей почетных мест в земном Царстве Христовом (Мф. 20:21). Теперь она видела ту чашу страданий и то крещение смерти, о которых Божественный Учитель говорил ей и сыновьям ее (ст. 22).

Седмица страданий совпала с седмицей творения. равноденствие есть начало времени при творении, когда день и ночь были равны. Полная же луна была сотворена после равноденствия в четвертый день. В шестой день Бог сотворил человека. Время творения избирается временем обновления, именно: равноденствие, полная луна в 14-й день и день создания человека. В это же время Господь предал себя на страдания: Отче, пришел час (Ин. 17:1). Спаситель страдал на кресте в те самые часы, которые адам провел от вкушения запретного плода до суда – от 6-го часа до 9-го: Бе же час яко шестый, и тма бысть по всей земли, до часа девятаго (Лк. 23:44). По-нашему, это время от 12 до 15 часов дня. Солнце в зените. Но внезапно оно меркнет, и над головой начинает сверкать созвездие овна. адам хотел обожения, и Господь, как Богочеловек, как новый адам, пришел на землю, чтобы возвеличить человека. Со смертью Христа совершилось искупление, кончилась тьма греха и вновь засияло солнце. Не только солнце и луна, но и вся картина звездного неба при распятии была такая же, как при творении человека в шестой день миротворения – в пятницу.

Время воссоздания человека было избрано таким же, как и при творении. Здесь глава времени.

При творении солнце и луна были созданы в 4-й день (среда), а человек – в 6-й день, пятницу. Здесь же при воссоздании человека Господь сводит к одному дню и луну в фазе полноты, и пятницу, и пасху иудейскую. исходя из мысли о сосредоточении времени, можно предполагать, что и равноденствие было приурочено к этому же времени. и получается, что первое время творения – равноденствие, и весь шестоднев миротворения сводятся воедино ко дню страданий Спасителя – пятнице, дню иудейской Пасхи. На первом часе воспоминаются ведение Иисуса Христа из синедриона на суд к Пилату, мучения, которые претерпел Спаситель в претории. Тропарь первого часа: «Заутра услыши глас мой, Царю мой и Боже мой». В третий час Церковь молится, воспоминая восшествие Спасителя на крестные страдания. Это время распятия: Бе же час третий, и распяша Его (Мк. 15:25).

В шестой час, когда крестными страданиями Спасителя людям дарована свобода от рабства диаволу, Церковь молится: «иже в шестый день же и час, на кресте пригвождей, в раи дерзновенный адамов грех, и согрешений наших рукописание раздери, Христе Боже, и спаси нас». Господь Иисус Христос молился и предал дух свой в руки отца в девятый час (Мф. 27:46–50). В этот же час он был прободен в ребро копием, и из раны истекла кровь и вода. В девятый час Церковь в воспоминание предсмертных страданий и смерти Спасителя молится: «иже в девятый час нас ради плотию смерть вкусивый, умертви плоти нашея мудрование, Христе Боже, и спаси нас». итак, в 1, 3, 6 и 9-й часы переживают искупительные часы крестной Пятницы Иисуса Христа.

В тот день пасха прообразовательная встретилась с Пасхой истинной. Жертва принесена.

Искупление совершилось. адам освобожден от ада. Диавол посрамлен. Вечная смерть упразднена. Двери райские отверсты для всех. «Христос воскресе!» – возвестили Ангелы Христовым последовательницам на заре восьмого дня (первого дня недели, следующего за субботой). и день этот раскрывает символ первого дня – дня творения, и дня восьмого – незаходимого, вечного Царствия Божия.