Евангелие от Луки, Глава 23, стих 20. Толкования стиха

Пилат, видя упорство первосвященников, предлагает по крайней мере даровать Иисусу свободу, как обыкновенно дается она в пасху какому-нибудь злодею. Таким образом могло и определение Синедриона остаться в своей силе, и обвиненный – остаться в живых. А чтобы сколько-нибудь удовлетворить их ненависти к Иисусу, Пилат положил бичевать Его. Но народ кричал по наставлению первосвященников: отпусти не Иисуса, а Варавву.

Когда Пилат недоумевал, как ему поступить в этом случае, присылает к нему жена (Прокла во святых у греков, 27 октября, но с этим именем нет у нас). Она только сейчас видела сон, по которому принимает сильное участие в Праведнике. Просит, не именуя Праведника, чтобы Он не был осужден, что видно за Пилатом водилось (Мф. 27:19).

Пилат еще сильнее стал расположен дать свободу Иисусу. Мысль – осудить на смерть какого-нибудь Бога могла тревожить и язычника.

Но сильнее стали наступать и первосвященники. Они начали прямо обвинять Иисуса в возмущениях. Он развращает народ, говорили они, запрещает Кесарю дань давать. Т. е. они начали выводить следствия из первого своего обвинения (Лк. 23:2). Настаивая на это обвинение, они упомянули, что Иисус пришел с таким учением из Галилеи.

+++Горский А. В. прот. История Евангельская и Церкви Апостольской. Свято-Троицкая Сергиева Лавра, 1902. С. 223-224++

Пилат никак не ожидал такого ответа. Смущенный неожиданным оборотом дела, он опять обратился к толпе: «Хорошо, я отпущу вам Варавву; но что же мне делать с Иисусом, называемым Христом?»

Опять непозволительная уступка со стороны судьи! Признавать Обвиняемого невиновным и тут же, вместо того, чтобы немедленно освободить Его, спрашивать у разнузданной толпы — что делать с Ним, то есть с Тем, Который ни в чем не повинен? Метаться так из стороны в сторону — значит обнаруживать свое бессилие, отсутствие твердых убеждений и желание подделаться под настроение толпы! Если на толпу можно действовать силой духа, заставляя ее подчиняться этой силе, то вместе с тем, обнаружение перед толпой своего бессилия доводит ее до безумной дерзости.

Чего же теперь мог ожидать Пилат, предложивший толпе произнести свой приговор над Иисусом Христом? — да будет распят, — неистово закричала толпа.

Это уже третья попытка со стороны Пилата отпустить И. Христа, потому что он видел полную Его невинность (22 ст.). Тут он снова повторяет то, что говорил раньше, – предлагает наказать, т. е. подвергнуть бичеванию (о бичевании чит. в объясн. 16), или отпустить ради праздника Господа, а не Варавву (ст. 17 и 18); но не имел настолько твердости духа, чтобы отстоять Его. Евреи, по научению своих начальников, злейших врагов Господа, повествует св. Лука, продолжали с великим криком (прилежаху гласы великими) просяще (требовать) Его на распятие: и устояху гласи их и архиерейстии (и превозмог крик их и первосвященников). Пилат же посуди быти (решил быть) по прошению их. У еванг. Иоанна говорится, что иудеи уже начали грозить Пилату, кричали: если отпустишь Его (И. Хр.), ты не друг Кесарю: всякий, делающий себя царем, противник Кесарю (Ин. 19:12). У еванг. Матфея тут сказано: Пилат, видя, что ничто не помогает, но смятение увеличивается (Мф. 27:24), решился осудить Иисуса. Так, сколько ни старался Пилат защищать и освободить Господа, не мог; тем не менее он виновен в осуждении невинного Господа: как правитель, он мог, имел силу и власть освободить И. Христа, но не сделал этого, – не сделал из-за того, чтобы не возбудить против себя иудейского народа и не прогневать Кесаря, таким образом поберег больше себя, чем невинного Господа. В Евангелии же Матфея говорится, что когда Пилат решился отдать И. Христа на смерть, то взял воды и умыл руки пред народом и сказал: не повинен я в крови Праведника сего: смотрите вы сами. И отвечая, весь народ сказал: кровь Его на нас и на детях наших (Мф. 27:24–25). У евреев, при нахождении трупа убитого человека, был обычай умывать руки в доказательство того, что умывающий невиновен в пролитии крови этого человека (Втор. 26:6). Пилат, решась осудить И. Христа, пользуется этим иудейским обычаем, чтобы снять с себя ответственность в смерти Его. Смотрите вы сами, т. е. я слагаю с себя ответственность, а вы уже будете отвечать за насильственную смерть этого, по моему мнению, невинного человека; вы принуждаете меня пролить кровь Иисуса, вы и отвечайте за нее. Понятно, что умовение рук Пилатом не сделало его безответным в смерти невинного и осужденного на смерть Господа, потому что, он, как сказано, по обязанности правителя, должен был защитить и отпустить И. Христа, не смотря ни на какое противодействие, что со стороны иудеев, и мог бы это сделать: так как у него были в распоряжении римские легионы; но он этого не сделал. Он даже не принимал никакой меры к тому, чтобы успокоить народную ярость и злобу, хотя неоднократно объявлял, что не находит в Господе решительно никакой вины. Он даже забыл, что поступает вопреки здравому смыслу, когда, по Матфею (Мф. 27:22) и Марку (Мк. 15:12), предлагал народу такой вопрос: что же хотите, чтобы я сделал с тем, кого вы называете Христом, Царем Иудейским? Разве народу принадлежит право суда, а не ему самому? Разве он не мог, и отпустив Варавву, в то же время отпустить и Христа, если признавал Его невинным? Следовательно, человекоугодие довело Пилата до поступка против Бога, совести и закона. – Бойся, христианин, человекоугодия, оно часто побуждает и заставляет действовать против долга, против чести, против совести, нередко прямо – ко вреду другим! Ап. Павел прямо сказал: Если бы я угождал людям, то не был бы рабом Христовым. (Гал. 1:10.) Кровь Его на нас и пр., т. е. мы принимаем ответственность за смерть Христову на себя и не только на себя, но и на свое потомство. «Такова безрассудная ярость, такова злая страсть!» восклицает при этом Златоуст. И сбылась во всей точности эта ужасная клятва на несчастном иудейском народе, жестоко он был наказан за отвержение Христа. В 70 г. от Р. Хр. иудеи возмутились против римлян. Тогда римляне разрушили их столицу Иерусалим, сожгли храм и их, иудеев, многих посекли мечами, многих распяли на крестах, – иные умерли от открывшихся в осажденном Иерусалиме голода и болезни, – а оставшихся в живых рассеяли по всему свету. И до ныне они, как чада убивших Господа, носят на себе кровь Его; ибо у всех находятся в презрении, и самое имя сего народа стало уничижительным прозвищем людей алчных, хитрых и самых низких. Наказан был от Бога и Пилат за невинное осуждение Господа. Между прочим именно и за это осуждение, вследствие жалобы Марии Магдалины, римский император лишил его должности Иудейского правителя и сослал в ссылку в Галлию. Здесь, изнуренный печалию и скукою, терзаемый угрызениями совести и отчаянием, Пилат сам себя лишил жизни (Воскр. Чт. 22 г.)

Еще дважды Пилат прямо заявляет, что он, римский наместник и судья, не найдя в Иисусе никакой вины, хочет Его освободить. Но что дурного Он сделал? – этот риторический вопрос подчеркивает, что Пилат не считал серьезными обвинения Синедриона.

+++Кузнецова В. Н. Евангелие от Луки. Комментарий. М.: 2004. С. 514++

Пораженный таким неистовым озлоблением, Пилат, однако, пытался затянуть дело, и спросил: «чего же вы хотите, чтобы я сделал с царем иудейским?» Он нарочито употребил последнее выражение, чтобы пробудить совесть народа, и на время отказываясь даже от прямого интереса римской власти, требовавшей, чтобы не было и помина ни о каком царе иудейском, хотел указать народу на его крайне нелепое положение, в котором он, ослепленный злобою, требует освобождения не того, кого сами же первосвященники обвиняли в самозванстве, а народ встречал с пальмовыми ветвями, как Сына Давидова, а какого-то разбойника и убийцу. Но этим вопросом он не достиг ничего, а напротив только поощрил вождей толпы ясно высказаться касательно того, чего же они собственно добиваются, и тогда действительно впервые раздался неистовый крик: «Распни, распни Его!» «Гацле́б ото́, гацле́б!»—Σταύρωσον, σταύρωσον αὐτόν! —Crucifige, crucifige eum!” —выкрикивала толпа, вероятно, на всех известных ей языках. Лк. 23:21. .

Поскольку и Ирод Антипа не нашел в Обвиняемом ничего, достойного смерти, Пилат хотел отпустить Его, но первосвященники продолжали настаивать на казни Иисуса. Тогда Пилат обратился к простому народу, думая там найти поддержку. Напомнив об обычае отпускать одного узника из темницы ради праздника Пасхи (ближайшая цель освобождения – участие в пасхальной вечере), прокуратор сказал: «Кого хотите, чтобы я отпустил вам: Варавву, или Иисуса, называемого Христом?» (Мф. 27:17). Варавва же был посажен в темницу за произведенное им в городе возмущение и убийство. Но Пилат ошибся в расчетах. Толпа, вдохновляемая начальниками, требовала отпустить разбойника Варавву, а Иисуса распять: «Распни, распни Его!» (Лк. 23:21). «Какое же зло сделал Он?» (Мф. 27:23) – удивленно спрашивал Пилат у разъяренного народа. Правитель решил, что телесным наказанием можно избежать смертного приговора, поэтому, отчасти идя навстречу Синедриону и неистовству толпы, он отдал Христа воинам для бичевания.