Евангелие от Луки, Глава 2, стих 50. Толкования стиха

Обитание в сердцах избранных Той же Святой Троицы, чья Божественная природа является единой и неделимой, не может быть раздельной. Поэтому, когда Господь, сидя в храме, говорит: Мне надлежит быть в том, что относится к делам Моего Отца (Лк 2:49), — это является объявлением Его силы и власти, совечной Богу-Отцу.

Когда же Он возвратился в Назарет, Он подчинялся родителям, что является как признаком человеческой природы, так и образцом смирения. Ведь Он подчинялся родителям в той природе, в которой Он был меньше Отца. Поэтому Он Сам сказал: Иду к Отцу, потому что Отец больше Меня (Ин 14:28).

В человеческой природе Он был не много умален перед ангелами (Пс 8:6). В той же, в которой Он и Отец были едины (Ин 10:30), в которой Он не время от времени ходит к Отцу, но всегда в Нем, все в Нем сделанои Он прежде всех.

В том, что Иисус был в одном из притворов храма среди народных учителей, ничего не было необычнаго: это совершенно в нравах и обычаях того времени. Однакоже родители Его удивились, увидев Его в таком обществе и при таких занятиях. Этого, следовательно, они не ожидали от двенадцатилетняго Отрока,—не ожидали, чтобы Он остался в Иерусалиме не нечаянно, а вследствие стремления Его к такому серьезному делу. Но тем более вследствие этого больно было их сердцу, потому что они великой скорби исполнены были до сей минуты, и Мария, хотя матерински-нежно, однакоже с некоторым упреком сказала Ему: Чадо! что сотвори намтако? Се отец Твой и Аз боляще искахом Тебе.Мария называет здесь Иосифа отцом не в виду только окружающих, не знавших тайны зачатия и рождения Господа, но, можно думать, потому, что так и всегда Она выражалась, когда беседовала с своим Сыном, в Котором Она, очевидно, и теперь продолжает видеть дитя. Иисус Христос отвечает, что им и не следовало искать Его где-либо в других местах, а не здесь: не весте ли, яков тех, яже Отца Моею{εν τοίς τού Πατράς Μου), достоит быти Ми? Не о храме только, который Господь называет домом Отца Своего (Ин. 2:16.), говорит Он здесь, но (аналогично 1 Тин. 4:15: ταυτα μελέτα εν τούτος ισθι) о всем том, что достойно Отца Его. Смысл этих слов, следовательно, обнимает собою и те занятия, при которых сейчас находится Иисус, — занятия Его словом Божиим. В этом двенадцатилетний Отрок уже открывает Свое богочеловеческое сознание,—сознание Своего единства и общения с Богом Отцом, вследствие котораго духу Его существенно свойственно занятие делами Божиими. Проявление такого сознания в Отроке Иисусе было неожиданно для Иосифа и Марии, потому что они, конечно, никогда не беседовали с Ним, как с дитятей, о тайне Его рождения. Поэтому-то они и не поняли сказанных Им слов,—не поняли во всей глубине смысла их.

Зачем было вам искать Меня? – говорит Отрок Своей Матери и Иосифу. – Зачем вы искали Меня в других местах Иерусалима, а не в храме? Или вы, знающие тайну Моего рождения, знающие Кто Мой Отец, не знали, что Мне должно быть там, где Мой Отец, в том, что принадлежит Отцу Моему ?»

В этих словах Иисус Христос впервые открывает Свое назначение – исполнить волю Пославшего Его; но ни Мария, ни Иосиф не поняли всей глубины ответа Иисуса. Однако, по свидетельству Евангелиста Луки, Матерь Его сохраняла все слова сии в сердце Своем; а это свидетельство убеждает нас в том, что все повествование о двенадцатилетнем Иисусе записано Святым Лукой со слов Самой Богоматери¹

Родители весьма удивились, найдя своего Сына в столь необычной ситуации. Предполагается, что они еще не имели никакого понятия о мессианстве их Первенца. Именно об этом говорит упрек матери Иисуса, реагирующей на непослушание ребенка: «Чадо! что Ты сделал с нами? Вот, отец Твой и Я с великою скорбью искали Тебя». Этот выговор Марии Иисус отклоняет целенаправленным встречным вопросом о Нем как о Сыне Отца Небесного: «Зачем было вам искать Меня? или вы не знали, что Мне должно быть в том, что принадлежит Отцу Моему?» Отрок сознает себя в первую очередь обязанным послушанием Богу, а не своим земным родителям. Он как «Сын» принадлежит Богу и потому пришел в дом Бога, в храм. Иисус мягко, но определенно отнимает имя отец у Иосифа и дает его Богу.

Здесь христологическое исповедание веры ранней церкви приписано уже отроку Иисусу. С самого своего начала в Боге Он - Сын Божий. Позже это открывалось церкви в новых исторических ситуациях и в новых формах умозаключений. Но это открылось уже в уникальной евангельской истории из детства Иисуса: Иисус - Сын Божий!

Родители Иисуса, хотя и веровали, хотя и знали, и признавали тот факт, что их Первенец - результат таинственного действия Бога, тем не менее не могли понять всю тайну Его богосыновства: «Зачем было вам искать Меня? или вы не знали?..» - «Но они не поняли сказанных Им слов». Так и первые слушатели и читатели этой истории евангелиста Луки как бы стояли перед великой тайной богосыновства и «не понимали сказанных Им слов». И только при дальнейшем слушании или чтении Евангелия они узнают, что означало это отроческое послушание Иисуса Богу и как Он в конце своего пути в Иерусалим пришел к страстям и кресту, чтобы в воскресении и вознесении завершить свой путь к Отцу на Небесах, с которых Он и сошел в этот мир.

Слова двенадцатилетнего Иисуса, обращенные к Его родителям и не понятые ими, свидетельствуют о сознании Им Своего Богосыновства.

Зачем было вам искать (что яко искаста) Меня и пр. Т. е. зачем искать в других местах, а не прямо здесь в храме? «Мне, как посланному от Отца на особенное служение роду человеческому, о чем уже знали несколько Иосиф и Мария, и естественно, и прилично быть в храме, принадлежащем Моему Отцу.» Но слова эти заключают еще большее, именно они указывают на все служение И. Христа спасению рода человеческого, для которого Он послан от Отца и которое должен совершить. Не разуместа (не поняли), т. е. вполне пе поняли смысла слов Иисуса, ибо еще не была открыта им вся тайна дел Его на земле.

Ответ этот был слишком высок для Его простых родителей, и «они не поняли сказанных Им слов», по крайней мере в их глубочайшем значении. Но хотя в душе юнаго Иисуса с такой чудесною силою проблеснуло сознание Его божественнаго происхождения, Он, со всею простотою исполняя долг послушания родителям, «пошел с ними, и пришел в Назарет; и был в повиновении у них». А Пресвятая Матерь Его, для Которой все эти необычайныя действия и слова ея Сына были лишь новыми подтверждениями известной ей страшной тайны Его зачатия, «сохраняла все слова сии в сердце своем».

По возвращении св. семейства в Назарет, жизнь Иисуса в течение восемнадцати лет опять остается совершенно неизвестною нам, так как евангелисты не сообщают ни одного события из нея. Это было время безмолвнаго возрастания и созревания отрока Иисуса в мужа совершеннаго, которым Он и появляется в истории но истечении восемнадцати лет после знаменательнаго посещения храма и самооткровепия в Нем Божества, Как Богочеловек, Он, наделенный всеми совершенствами телесной и духовной природы, «преуспевал в премудрости и возрасте, и в любви у Бога и человеков». По Своей человеческой природе подверженный всем ея потребностям и немощам, Он должен был трудиться и помогать Своему престарелому отцу в его плотническом ремесле(Мк. 6:3), преподавая нам этим спасительный урок, что никакая высота предназначения человека не освобождает его от обязанности трудолюбия. В Своей обыденной жизни Он находился в постоянных и близких отношениях с родственным семейством Своей тетки Марии, бывшей замужем за Алфеем, или Клеопой, и имевшей нескольких сыновей и дочерей. Семейство это по смерти своего отца, по всей вероятности, принято было Иосифом на свое попечение, и по смерти его также две вдовы продолжали жить вместе, так что оба эти семейства слились в одно и в представлении соседей дети их сделались какбы родными братьями и сестрами, как об этом не раз говорится в евангельском повествовании (Мф. 13:55-56, Мк. 6:3).

Среди этих-то родных сверстников и возрастал Христос. Но на весь этот продолжнтельный период евангелисты наложили печать безмолвия и тайны. Поэтому не будем вторгаться своим человеческим любопытством в эту свяиценную тайну, а обратим внимание на те внешния события, которыя совершались в это время. За этот продолжительный период в судьбе израильскаго народа совершились весьма важныя события, которыя, поставив его в совершенно новыя политическия отношения, тем самым подготовляли его к предстоявшему открытому выступлению Мессии на дело спасения человечества.

СРЕДИ таких-то обстоятельств проходили годы безвестной жизни Христа в Назарете. Окружающия события, происходившия как в Галилее, так и в Иудее, не могли не быть предметом толков на улицах и базарах, составляющих центр всех сведений и слухов на Востоке, и так или иначе отзываться на сердцах всех сынов народа. Нам не открыто, как эти обстоятельства отзывались в сердце возраставшаго и укреплявшагося духом Богочеловека (Лк. 2:40), хотя из Его последующих бесед и нельзя не видеть, что Он близко знал политическия события своего времени (Лк. 19:12), Но для Него самым важным делом было подготовление к предстоявшему Ему служению воле Божией, и безмолвный период первых тридцати лет Его жизни был, так сказать, временем незримаго подвига для Его Святой души. Можно предполагать, что и Он огорчался окружающими Его злыми временами, страдал при виде бедствий своих соотечественников и столь продолжительнаго царства зла. Но Он научался терпеливо ожидать приближения исполнения времен, пока «приидет час Его». Жизнь Его в Назарете проходила так незаметно, что даже Нафанаил, живший в Кане Галилейской, всего лишь в нескольких верстах от Назарета, никогда не слыхал о Нем до самаго выступления Его на общественное служение, и Его сограждане не могли вообразить себе, чтобы в известном им Иисусе скрывалось нечто более обыкновеннаго молодого плотника. Но не смотря на ату отчужденность от мировых движений, эти годы служили для Него подготовлением к совершению великаго дела спасения человечества, на которое Он послан был Отцем Своим небесным. Эти безвестные годы самозаключенной жизни Христа научают нас, что жизнь, в высочайшем ея смысле, не есть только деятельность, но спокойное царство любви и долга по отношению к Богу и людям в предоставленной нам сфере, что самая высокая и самая святая радость жизни не заключается в шуме и блеске общественной деятельности, а скорее обитает там, где, благодаря окружающему спокойствию, небо, так сказать, находит себе отражение в не возмущенном и никакими соблазнами мира не тревожимом духе.

Радость при виде Божественного Отрока скоро сменилась удивлением, когда Иосиф и Мария заметили, что Он окружен учеными и знаменитыми мужами и что на Него обращено общее внимание, и первая Мария, по свойственной матерям нетерпеливости, обратилась к Нему с словами, в которых слышался нежный упрек: Чадо!что сотвори нама тако, – се отец Твой и Аз боляще искахом Тебе. Иосиф называется отцом Иисуса, по выражению святителя Кирилла Иерусалимского, «за попечительность при воспитании», и под сим названием Богоматерь сокрыла тайну воплощения Христова от тех, которые не знали этой тайны: «о рождении Его от Девы, – говорит святитель Иоанн Златоуст, – Сама Матерь Его не смела объявлять, потому что, почитая Его рожденным от Девы, не стали бы уже признавать сыном Давидовым, а от сего произошло бы много и других зол». В ответе Своем Матери Отрок Иисус ясно показал, что, несмотря на Свои юные лета, Он понимает Свое призвание: что яко искасте Мене, не весте ли, яко в тех, яже Отца Моего, достоит быти Ми"? Мария наименовала Иосифа отцом Его, а Иисус, устраняя земные и семейственные отношения, указывает Ей на Своего Небесного Отца; как Сын, Он ответствует Ей с любовью, и, как Господь, наставляет Ее. Он выражает также удивление, зачем Иосиф и Мария, зная о совершающейся тайне Домостроительства Божия, искали Его повсюду, а не там, где подобает Ему быть, – не в храме, который есть дом Отца Его. Но, не постигая еще великого служения Христова во всей широте и долготе, глубине и высоте (Еф. 3:18), Иосиф и Мария не поняли слов Иисуса. Для них ясным казалось только то, что Божественный Отрок по праву называет Бога Своим Отцом, но они не могли проникнуть в истинный смысл слов Иисуса о всецелой преданности воле Небесного Отца, Который послал в мир Сына Своего Единороднаго, да всяк веруяй в Онъ, не погибнет, но иматъ живот вечный (Ин. 3:16). Впрочем, Пресвятая Дева-Богоматерь, обладая дарами благодати в большем обилии, чем Иосиф, имея ум более возвышенный и чувство более глубокое, слагала все слова Сына Своего в сокровищницу чистого сердца Своего в надежде, что будущее уяснит все неясное и восполнит недостающее.

Несмотря на такое решительное заявление о Своем великом предназначении, Иисус знал, что еще не настало время открытого служения Его, и послушно последовал из дома Отца Небесного в Назарет, под убогий кров жилища древодела. Жизнь Святого Семейства по возвращении домой потекла по-прежнему – тихо и мирно: ни сознание Божества Своего, ни удивление законников иудейских, ни похвалы народа, – ничто не отклонило Божественного Отрока от повиновения мнимому отцу и Деве-Богоматери. Он оставался покорным Сыном их, подавая на все времена пример сыновних добродетелей. Но праведному Иосифу, очевидцу и свидетелю Рождества Богочеловека и последующих чудесных событий, не суждено было дожить до проповеди Его, страданий, смерти и воскресения. Старец скончался, по преданию, 111 лет, перед самым вступлением Иисуса Христа на общественное служение делу спасения рода человеческого. Богоматерь, по кончине земного защитника и покровителя, продолжала жить в Назарете и, несомненно веруя в непреложность обетовании Божиих, ожидала исполнения указаний свыше о Божественном Сыне Своем.

Завершая обзор событий, связанных с рождением Христа, остановимся на последнем рассказе, относящемся ко времени до явления Христа Израилю. Ап. Лука описывает эпизод с двенадцатилетним Отроком Иисусом в Иерусалимском храме. По Закону (см.: Втор. 16:16) все мужчины должны были трижды в год посещать Иеру салим на праздники Пасхи, Кущей и Пятидесятницы; на женщин и детей Закон не распространялся, но благочестие побуждало жен сопутствовать мужьям. Мальчики, достигшие двенадцати лет, назывались «чадами Закона» и с этого возраста обязаны были участвовать в таких паломничествах. Первое посещение Отроком Иисусом Иерусалима на Пасху стало знаковым (см. Лк. 2:41–51). «Приход двенадцатилетнего Иисуса в Храм сохраняется для нас потому, что это было одним из первых откровений истины, что Он – Сын Божий» Иерофей (Влахос), митр. Господские праздники. С. 103.. Этот эпизод опровергает еретические суждения, что до Крещения Христос был обычным человеком, и только на Иордане на Него сошел Дух Святой, сделавший Его Сыном Божиим. Сказав: «Мне должно быть в том, что принадлежит Отцу Моему» (Лк. 2:49), Господь Иисус впервые – и для родственников и для других людей – свидетельствует о Своем Богосыновстве. До этого ни в семье, ни тем более – для внешних божественное происхождение Христа не обнаруживалось, о чем свидетельствуют слова Богородицы: «Вот, отец Твой и Я с великою скорбью искали Тебя» (Лк. 2:48), в общем понятии Иосиф был отцом Отрока (см. также: Лк. 3:23). Поэтому беседовавшие с Иисусом раввины, не знавшие о Его Богочеловечестве, скорее всего, восприняли Его слова как ничего особенного не заключающий в себе возглас благочестивого отрока, в самом общем смысле считающего себя чадом Божиим. Дева Мария и праведный Иосиф, как отмечает евангелист, тоже не поняли слов Христа, но по другой причине – они знали, какой смысл стоит за этим наименованием Бога Отцом, но не понимали, с каким намерением Отец Небесный удержал сейчас Сына в Иерусалиме См.: Избранные места из Священной истории Ветхого и Нового Завета с назидательными размышлениями свт. Филарета Московского. С. 192..