Толкование Евангелие от Луки, Глава 19: Ианнуарий (Ивлиев) архимандрит

После рассказа об Иисусе как Назорее, Сыне Давидовом и Господе следует рассказ об Иисусе как Спасителе погибших, потерянных. 19-я глава Евангелия от Луки открывается двумя текстами, прерывающими порядок следования Евангелию от Марка. Это, во-первых, история о мытаре Закхее, которая рассказана только евангелистом Лукой, и, во-вторых, притча о вверенном богатстве, которая в несколько иной форме рассказана также евангелистом Матфеем. Итак, сначала история обращения богатого мытаря Закхея.

Этот рассказ продолжает обсуждать вопрос о том, кому открывается доступ в Царство Божье, иными словами, кому достается спасение. Спасение достается слепому, уверовавшему в Иисуса. Спасение даруется тем, кто, как дети, принимает его как подарок от Отца. Об этом говорилось в предыдущей главе. Теперь спасение даруется тому, кто готов освободиться от своего земного богатства. Рассказ о мытаре Закхее становится противоположностью рассказу о богатом начальнике, который не мог отказаться от своего богатства даже ради Царства Божьего.

Итак, в Евангелии от Луки (и только в нем) Иисус после исцеления слепого входит в Иерихон.  

Эта притча о минах имеет параллель в Евангелии от Матфея, весьма похожую, хотя в деталях и отличную притчу о талантах (Мф. 25:14-30). Цель притчи - исправить ложное представление о скором пришествии Царства Божьего. Народ, окружавший Иисуса, и ученики думали, что все это вот-вот произойдет, тотчас, как только Иисус войдет в Иерусалим (а Он уже на подходе к Иерусалиму). Ведь Он сам неоднократно говорил им о том, что Иерусалим - цель Его путешествия (Лк. 13:33) и город «Его взятия» (Лк. 9:51). Здесь надо пояснить причину заблуждения народа и учеников: слово «взятие» (греч. άνάλημψις), которое у нас переводится как «взятие от мира», а также «вознесение», вообще-то имеет иной основной смысл - «взятие, или отвоевание трона, высшей власти». Потому все и думали, что, войдя в Иерусалим, Иисус получит от Бога высшую власть, царский престол Мессии, Сына Давидова. По причине такого заблуждения Он и рассказывает им эту необычную притчу, которая утверждает, что Пришествие произойдет, но не так, как его ожидают его восторженные иудейские спутники. 

Мы закончили чтение и разбор большого раздела Евангелия от Луки, который составлял центральную его часть, и содержанием которого была тема пути Господа в Иерусалим. Эта тема имела не только информативно-биографическое значение, но и богословский смысл. Иисус идет по предначертанному Богом пути, по которому должен идти Мессия, так что Иисус в своей вере и послушании Богу неуклонно устремляет свой взгляд на цель своего пути. Уже 12-летним мальчиком Он, задержавшись в храме, видел в Иерусалиме и в храме цель своего призвания (Лк. 2:41-51), и далее Он, уже взрослым человеком, последовательно шел навстречу своему «взятию» и прославлению в Иерусалиме. Иисус Христос в Евангелии от Луки, так сказать, спешит навстречу своему предназначению. Мы начинаем новый раздел Евангелия от Луки, повествующий о событиях в Иерусалиме. Этот раздел своего Евангелия Лука разделяет на три части:

1. Деяния Иисуса в Иерусалиме и Его поучения в храме (19:28 -21:38).

2. Страсти и смерть Иисуса (22:1 - 23:56).

3. День Пасхи и воскресения (24:1-53).

До Иерусалима от Иерихона было совсем недалеко, километров 25-27, так что Иисус почти достиг своей цели. С приближением Иисуса Христа к Иерусалиму и Евангелие от Луки приближается к своему апогею. Если до сих пор Иисус учил и творил чудесные дела в Галилее и по всей Иудее, то теперь Он достиг центра Израиля и цели своего странствия: «приближались дни взятия Его». Об этом выражении «взятие» мы уже говорили (9:51; 13:33). «Взятие», буквально означающее «взятие или отвоевание трона», «вознесение на вершину власти», произойдет в страстях Христовых, в крестной смерти, в воскресении Христа и в Его вхождении в божественную славу (24:26). С момента «взятия», из Иерусалима начнется всемирная миссия апостолов, которые станут возвещать Евангелие Царства Божьего (24:47), о чем Лука подробно расскажет в своей другой книге, в Книге Деяний святых Апостолов.

Но сейчас - Вход Господень в Иерусалим. Это событие в церкви отмечается как великий праздник. Он называется по-разному - Неделя ваий, Вербное воскресенье. В этот день существует традиция освящения верб. Для большого количества церковных людей смысл этого дня и сводится к освящению веточек вербы, которые затем, высохшие, хранятся до следующего года. А в глубокую старину бытовало еще и театрализованное действо «хождение на осляти», то есть, конечно, не буквально на осле, а на коне, изображающем осла. Этот обряд был известен в Константинополе с IV века. На Руси он практиковался в Новгороде, а с середины XVI века в Москве. При этом Первосвятитель (Митрополит и затем Патриарх) восседал на «осляти», символически изображая Христа, входящего в Иерусалим. А Великий князь Московский или Царь вел этого «осля» под уздцы. С исчезновением патриаршества при Петре I забылось и это праздничное представление.

Театрализованное действо «холсдения на осляти» было установлено в древней церкви не случайно. Дело в том, что и сам вход Господа Иисуса в Иерусалим был, если позволительно так выразиться, преднамеренно «театрализован». Подобные зрелищные действа мы встречаем у пророков Ветхого Завета. Вместо слов пророки иногда прибегали к жестам и к драматическим действиям, которые производили подчас более сильное впечатление, чем устная весть. Именно к такому пророческому действию прибегает и Иисус. Он решил не просто войти в Иерусалим в толпе прочих паломников, но въехать в Иерусалим на осле, то есть так, чтобы все видели, что Он - Мессия, Помазанный Богом Царь. Почему? Сейчас поясним. Дело в том, что въезд в город на осле в библейском мире был исполнен особой символики. В нашей культурной традиции осел считается символом упрямства и глупости. Не так было в мире библейском. В Палестине осел считался благородным животным. Царь отправлялся на войну на коне, но в мирное время он ехал на осле. Да, царь ехал верхом на осле. Вот и Иисус появляется в Иерусалиме на осле. Хотя Он и был Мессией, в свой город Он въезжает не так, как было принято у «князей народов» и «властвующих вельмож» (Мк. 10:42), но как «Царь мира» из пророчества Захарии, которое было прекрасно известно иудеям. «Ликуй от радости, дщерь Сиона, торжествуй, дщерь Иерусалима: се Царь твой грядет к Тебе, праведный и спасающий, кроткий, сидящий на ослице и на молодом осле» (Зах. 9:9). То есть Иисус въезжал в Иерусалим как кроткий царь любви и мира, а не как воинственный и победоносный герой, которого, собственно, ожидала толпа. Как мы уже как- то упоминали, «глас народа» далеко не всегда «глас Божий», и драматически-пророческое поведение Иисуса Христа направлено именно на исправление общенародных представлений и упований на спасение.

Пришествие Мессии ожидалось именно на праздник Пасхи, и мы понимаем, что публичный, открытый въезд в Иерусалим известного Иисуса Назорея, да еще и на осле, как иллюстрация к пророчеству Захарии, - был мужественным и вызывающим поступком. Ведь к тому времени, как сообщает нам евангелист Иоанн, первосвященники уже «дали приказание, что если кто узнает, где Он будет, то объявил бы, дабы взять Его» (Ин. 11:57), то есть за голову Иисуса уже было назначено вознаграждение. И вот, вопреки этому, Он не желает остаться незамеченным, но, наоборот, въезжает в Иерусалим таким образом, чтобы на него было обращено всеобщее внимание. Скептически настроенные ученые, правда, спрашивают, могло ли так быть с исторической точки зрения. Мог ли Иисус, вопреки своему обыкновению, столь вызывающе заявлять о том, что Он - Мессия. Но даже если символический евангельский рассказ и не является историческим «протоколом», он имеет, как и все в Евангелии, богословское значение. Это не должно нас удивлять. Евангелия часто изображают не столько историческую фактологию, сколько смысл исторических событий, связанных с Иисусом Христом. Ведь библейские тексты подобны иконам. А иконописные изображения - не фотографии реальности, но образы, исполненные глубокой символики, которые дают нам знание о сущности того или иного исторического события или лица.

Но вернемся непосредственно к тексту. Мы подошли к последнему этапу. Иисус прошел по Галилее, по Иудее, потом была дорога через Иерихон. А теперь впереди Иерусалим. Именно Иерусалим - цель всего похода. Рассказ о входе в Иерусалим Лука строит на основании сообщения Евангелия от Марка (Мк. 11:1-10; ср. Мф. 21:1-9; Ин. 12:12-19). «Сказав это, Он пошел далее, восходя в Иерусалим». Своим редакционным замечанием «сказав это» евангелист привязывает новую тему к предыдущим словам Иисуса о трагической судьбе иудеев, на которую намекал конец только что рассказанной Иисусом притчи о вверенном богатстве: «врагов же моих тех, которые не хотели, чтобы я царствовал над ними, приведите сюда и избейте предо мною» (Лк. 19:27).

«Он пошел далее, восходя в Иерусалим», - так в Синодальном переводе. Это не совсем верно, так как в оригинале сказано, что «Он шел впереди, восходя в Иерусалим» (έπορεύετο έμπροσθεν άναβαί,νων είς Ιεροσόλυμα). Так и в церковнославянском тексте: «идяше преди, восходя во Иерусалим.». То есть Иисус шел перед своими учениками как их предводитель через крест к Жизни. Именно так Лука называет Иисуса в своей Книге Деяний - о αρχηγός τής ζωής, «предводитель, проводник к жизни», - так лучше перевести буквально (Деян. 3:15). И снова в Синодальном переводе Книги Деяний не очень понятно: «начальник жизни». Уж тогда лучше не «начальник», а «начало, основание, источник жизни». - Итак, Иисус идет впереди учеников, и цель Его пути - Иерусалимский храм, где Он вскоре «учил каждый день», и «весь народ неотступно слушал Его» (19:47-48).

Упоминаются селения Виффагия и Вифания. Это деревни около Иерусалима (Виффагия значит дом смокв, а Вифания - дом фиников). Виффагия лежала в пределах субботнего пути от Иерусалима, то есть около одного километра, а Вифания была одним из признанных мест ночевки паломников во время Пасхи, когда Иерусалим был переполнен. Упоминание Елеонской горы тоже не случайно, а символично. Нам сейчас это непонятно: ну гора - и гора. Но не так было с первыми христианами, которые были из иудеев и прекрасно знали историю своего народа. Они помнили, что именно со стороны Елеонской горы после плена вернулась в Иерусалим и вошла в храм слава Божья, о чем писал пророк Иезекииль (Иез. 43:1-4). Они были убеждены, что именно с Елеонской горы Бог станет судить в последний День, о чем писал пророк Захария (Зах. 14:4). Неслучайно один из иудейских вождей для борьбы с иноземцами собрал народные толпы на Елеонской горе, чтобы именно с нее вторгнуться в Иерусалим. - Кто знал об этом историческом значении Елеонской горы, для того вход Иисуса в город со стороны этой горы приобретал еще больший смысл.

Итак, подойдя к Елеонской горе, Он «послал двух учеников Своих» в соседнее селение, где они должны были найти осленка. «Посланные пошли и нашли, как Он сказал им». Разумеется, люди, которые склонны всем библейским рассказам находить рациональные объяснения, и эту историю с поиском молодого осла пытались объяснить тем, что, мол, Иисус не первый раз посещает Иерусалим и мог заранее договориться с хозяином осла и так далее и тому подобное. Но разве это важно? Разве такая проза интересна? Нет, конечно. И какая бы историческая реальность ни стояла за евангельским рассказом, важна не она сама по себе, а тот смысл, который открывается в исторических событиях. Напомню еще раз: библейские рассказы - не страницы из учебника истории, а словесные иконы! И наш рассказ о поисках осла в Иерусалиме - тоже символическая икона. Он напоминал слушателям древнюю библейскую историю о молодом Сауле, о том, как в его жизнь вошел Бог. Когда Саул был помазан в правители народа Божьего, пророк Самуил предсказал ему три знамения, среди которых, кстати, упоминается поиск и находка ослицы. Самуил сказал при этом: «Когда эти знамения сбудутся с тобою, тогда делай, что может рука твоя, ибо с тобою Бог. ...И сбылись все те знамения в тот же день» (1 Цар. 10:1-9). Вот и в нашем случае история с поиском и находкой осла слушателями Евангелия понималась как знамение, подобное тому, которое был дано Саулу. Если теперь говорится, что ученики «пошли и нашли, как Иисус сказал им», тоэто означало следующее: знамение сбылось, и, по аналогии с ветхозаветной историей, это свидетельствовало об Иисусе, что с Ним Бог.

Итак, найдя молодого осла, ученики «привели его к Иисусу, и, накинув одежды свои на осленка, посадили на него Иисуса». Кстати, почему в Евангелиях подчеркивается, что Иисус въехал в святой город на молодом осле? Объяснение простое: на этом осле еще никто не ездил верхом, потому что для священнодействия нельзя было использовать животное, когда-либо использованное для других целей. А вход Иисуса в Иерусалим понимается именно как священное действие. - Снова звучит мотив пути: Иисус верхом на осленке едет по дороге, а сопровождавшие Его ученики как ковровой дорожкой устилали Его путь своими одеждами, как это делалось, когда на царство восходил царь. Это нам напоминает сцену из Четвертой книги Царств: «Так говорит Господь: помазую тебя в царя над Израилем. И поспешили они, и взяли каждый одежду свою, и подостлали ему на самых ступенях, и затрубили трубою, и сказали: воцарился Ииуй!» (4 Цар. 9:13). Другие евангелисты при этом добавляют, что «другие резали ветви с дерев и постилали по дороге» (Мк. 11:8). Но Лука эту подробность опускает. На спуске с Елеонской горы к городу «все множество учеников начало в радости велегласно славить Бога за все чудеса, какие видели они». Что касается арамейского приветствия «осанна!., осанна в вышних!» (Мк. 11:9-10), то его Лука тоже не упоминает, как непонятное его языческим читателям. В уста приветствующих Иисуса учеников Лука влагает слова благословения из Пс. 117:26: «благословен грядый во имя Господне». Иисуса Его ученики приветствуют как ожидавшегося «Грядущего», то есть Мессию. Помните ли, как еще Иоанн Креститель посылал к Иисусу своих учеников спросить Его: «ты ли еси грядый, или иного чаем» {«Ты ли Тот, Который должен прийти, или, ожидать нам другого?») Однако в благословение 117-го псалма Лука вставляет еще слово «Царь»: «Благословен Царь, грядущий во имя Господне!» Кстати, понятно ли выражение «во имя Господне»? Мы так привыкли к этим словам, что просто не задумываемся об их значении. Выражение «во имя Господне» относится не к слову «Грядущий», а к слову «благословен». - «Благословен во имя Господне!», или, если переводить точнее, «Благословен именем Господним!», то есть благословен самим Господом Богом. Ради «Грядущего» призывается имя Господне, чтобы Он был благословлен этим священным именем - величайшей святыней Израиля.

Заметим, что в Евангелии от Марка благословение народа звучит несколько иначе: «Благословенно грядущее во имя Господа царство отца нашего Давида!» (Мк. 11:10) На первый взгляд разница невелика. Но только на первый взгляд. С точки зрения Луки важно было подчеркнуть, что с этого момента в Иерусалиме начинается не ожидавшееся иудеями «царство Израиля» (Деян. 1:6; ср. Лк. 24:21) и не ожидавшееся, ими «царство отца нашего Давида» (Мк. 11:10), но совсем иное Царство! Не народом ожидавшийся, но посланный от Господа Бога, «благословенный во имя Господне Царь» входит в свой город, который «неузнал времени посещения» своего. Как видим, разница немалая. Как уже было сказано, «глас народа» далеко не всегда - «глас Божий».

Полностью же приветствие учеников звучит в нашем Евангелии так:

Благословен Царь, грядущий во имя Господне!

мир на небесах и слава в вышних!

Эта вторая строка говорит о событии на небесах. Предсказывая наступление Царства Божьего, Иисус в пророческом вдохновении уже некогда говорил своим ученикам: «Я видел сатану, спадшего с неба, как молнию» (Лк. 10:18). Царство сатаны разрушено, его власть низвергнута, ибо пришло Царство Божье. На небесах мир. Да приидет этот мир на землю! Вот теперь он приходит «во имя Господне». На небесах - сияние славы Божьей. Напомню, что библейское слово «слава» в таком контексте означает «присутствие Бога». Теперь эта слава через грядущего на Сион Иисуса Христа сойдет на землю. Такова надежда, таково ожидание учеников Христа. Таков смысл их восторженного приветствия.

Однако «некоторые фарисеи из среды народа сказали Ему: Учитель! запрети ученикам Твоим». Это могли быть благожелательно настроенные по отношению к Иисусу фарисеи. Таких ведь было немало. Мы помним, как они и раньше предупреждали Иисуса об опасности со стороны Ирода Антипы, говоря: «Выйди и удались отсюда, ибо Ирод хочет убить Тебя» (Лк. 13:31). Вот и теперь некоторые фарисеи предостерегали Иисуса об опасных последствиях вызывающего поведения Его учеников.

Но Иисус отклоняет их предостережение и отвечает фарисеям словами пророка Аввакума: если ученики не будут исповедать Его Царем-Мессией, «если они умолкнут, то камни возопиют» (ср. Авв. 2:11). Эти слова, приведенные только евангелистом Лукой, следует понимать как пророческие: судьба Иерусалима тесно связана с исповеданием Иисуса Царем-Мессией. Если Его ученики вынуждены будут замолчать, а это произойдет, когда иудеи отвергнут Весть о Царстве Иисуса Христа, то закричат камни и стены Иерусалима. Хотя слова пророка Аввакума стали как бы поговоркой, смысл сказанного таков: отвержение Евангелия навлечет суд на отвергающих, и этот суд произойдет как разрушение Иерусалима: в 70 году возопиют камни его стен.

Слова Иисуса Христа о вопле иерусалимских камней тотчас разъясняются в Евангелии от Луки следующим плачем о гибели святого города.

Этим скорбным пророчеством евангелист Лука делает собственную вставку в ход событий, который в целом взят из общего с евангелистом Марком предания. Вместо истории о проклятии бесплодной смоковницы Лука приводит плач Иисуса Христа об Иерусалиме, который стоит в резком контрасте с предшествующими ликующими возгласами учеников. Мы уже заметили связь этого отрывка с предыдущими словами о вопле иерусалимских камней. Да и раньше из уст Иисуса Христа мы уже слышали горестное сетование об Иерусалиме:

Иерусалим! Иерусалим! избивающий пророков и камнями побивающий посланных к тебе! сколько раз хотел Я собрать чад твоих, как птица птенцов своих под крылья, и вы не захотели! Се, оставляется вам дом ваш пуст.

Сказываю же вам, что вы не увидите Меня, пока не придет время, когда скажете:«благословен Грядый во имя Господне!» (Лк. 13:34-35)

Иисус пророчески возглашал тогда: столько раз Бог пытался собрать чад Израилевых, посылая к ним своих пророков! Вот теперь снова Бог послал своего Вестника, Иисуса. Настал предсказанный день Его вхождения в Иерусалим, прозвучали слова Псалма: «Благословен, Грядый во имя Господне!» (Пс. 117:26) Да, Иерусалим увидит Вестника спасения, чтобы вскоре отправить Его на крест. В наказание Бог покинет Иерусалим и свой дом в нем, то есть храм: «Се, оставляется вам дом ваш пуст». Об этом и плач Иисуса Христа при Его приближении к городу.

Со склонов Масличной (или Елеонской) горы Он увидел весь город, который лежал перед Его глазами, и оплакал страшную участь, которая ожидала город в будущем. Иудеи уже тогда были втянуты в политические интриги, которые в 70 г. по РХ закончатся осадой римлянами и полным разрушением Иерусалима. Город был настолько опустошен, что через центр его была пропахана плугом борозда. Такова была страшная расплата за нераскаянность, за неразумие, за нежелание оставить свои несбыточные мечты о политическом господстве. Иерусалим не хотел признать, сопротивлялся тому, что «служит к его миру». За это Бог ослепил его и ожесточил его сердце, и спасение стало «сокрытым от глаз его».

Страшные слова плача об осаде, о разорении, об избиении детей, о полном разрушении города, в котором не останется камня на камне, напоминают нам о некоторых жестоких текстах ветхозаветных псалмов и пророков1. Некогда пораженный чудесами, которые творил Иисус, народ, окружавший Его, чудотворца, восклицал: «Великий пророк восстал между нами, и Бог посетил народ Свой» (Лк. 7:16). Но теперь приходится со скорбью признать, что Иерусалим «неузнал времени своего посещения».

"Блажен, кто возьмет и разобьет младенцев твоих о камень!» (Пс. 136:9); «И произойдет смятение в народе твоем, и все твердыни твои будут разрушены... мать была убита с детьми» (Ос. 10:14); «Отмена падут они; младенцы их будут разбиты, и беременные их будут рассечены» (Ос. 14:1) и так далее.

Заметим контраст: недавно в Иерихоне Иисус посетил дом Закхея, который принял Его. Теперь Иерусалим отвергает свое «посещение». Недавно в Иерихоне открылись глаза слепого. Теперь жители Иерусалима ослеплены, и становится сокрытым от глаз их то, что служит к их миру. Они не увидят наступление мира. Они теряют то, что заложено в самом названии их города Иерусалим, - да увидит он мир! Через 40 лет после этих слов Иисуса последовало уничтожение Иерусалима и храма.

Евангелист Лука снова и снова исправляет народное представление о мессианском царстве. Восторженные ученики Иисуса, видя близкую столицу, царский город Иерусалим, предвкушали и видение трона, на котором вскоре воссядет их Учитель - «грядущий во имя Господне Царь». Но сам Иисус, глядя на город, провидит совсем, совсем иное - руины, дым пожаров, истребление и смерть.

Иерусалим не смог признать того, кто послан был свыше как Царь, но не национальный Царь иудеев, как это будет в издевку написано на дощечке, прибитой к кресту. Нет, Царство Иисуса Христа неизмеримо больше, смысл Его Царства бесконечно шире и глубже. Земной Иерусалим - слишком мал, он слишком злой, слишком политизированный, духовно узкий и ничтожный, чтобы вместить Божественный замысел о всемирном, более того - надмирном Царстве Спасителя всего мира. Ничего этого Иерусалим «не узнал»: не узнал, что служит к его миру, не узнал времени его посещения.

Впереди перед Иисусом Христом - центр ветхозаветной религии - величественный Иерусалимский храм.

В основе этого рассказа - сообщение Евангелия от Марка (Мк. 11:15-18). Похожая история рассказана также в самом начале Евангелия от Иоанна (Ин. 2:13-16).

В Иерусалиме Иисус сразу идет в храм, который является Его целью. В структуре Евангелия от Луки храм играет особую роль. Именно храмом начинается Евангелие: там было видение ангела священнику Захарии; в храм приносится новорожденный младенец Иисус, где Его приветствует священник Симеон; в храме остается 12-летний отрок Иисус; в храме Иисус отвергает искушение диавола. Теперь Он снова идет в храм для того, чтобы ежедневно учить там. Но сначала Иисус изгоняет из храма «продающих в нем и покупающих». При этом Он оправдывает свои действия цитатами из Писания. Сначала Он свободно цитирует пророка Исаию: «дом Мой назовется домом молитвы для всех народов» (Ис. 56:7), потом пророка Иеремию: «Не соделался ли вертепом разбойников в глазах ваших дом сей, над которым наречено имя Мое?» (Иер. 7:11) К цитате из Исаии надо заметить, что евангелисты Лука и Матфей, в отличие от Марка, опускают слова «для всех народов». Дело в том, что свои Евангелия они писали, как считает современная библеистика, после 70 года. Храма уже не существовало: он был разрушен римлянами. Поэтому Сион уже не мог, с их точки зрения, быть целью эсхатологического паломничества языческих народов (έθνη Не следует путать два разных слова, которые по-русски переводятся одинаково - «народ»: έθνος - языческий народ, и λαός - народ Божий. Как «народ» чаще всего переводят и слово όχλος - толпа.). Поэтому у Луки мы читаем просто «дом Мой есть дом молитвы», без слов «для всех народов». Не храм в Иерусалиме отныне будет целью язычников: наоборот, миссия апостолов и евангелистов будет исходить из Иерусалима, распространяясь по всему миру. Как будет сказа

но в конце Евангелия от Луки: «и проповедану быть во имя Его покаянию и прощению грехов во всех народах, начиная с Иерусалима» (Лк 24:47).

Далее, особенность евангелиста Луки в том, что он избегает писать о насильственных действиях Иисуса: Христос не опрокидывает столы и скамьи, как в Евангелиях от Марка и Матфея; никого не гонит веревочным бичом и не рассыпает деньги меновщиков, как в Евангелии от Иоанна. Если судить по другим Евангелиям, Е1исус осуждал торговлю жертвенными животными в храме, обмен денег для уплаты храмового налога и для милостыни, Он был против коммерческой торговли предметами культа и благочестивыми сувенирами, хотя все это поощрялось священниками и храмовым начальством, да и всеми присутствующими воспринималось как нечто совершенно нормальное и необходимое для достойного совершения богослужения. Поэтому понятно, что «первосвященники и книжники и старейшины народа? искали погубить Его».

Иисус Христос напоминает собравшимся в храме израильтянам, что их религиозные представления, их бесконечные жертвы, их дорогостоящий и сложный внешний культ без внутреннего обновления критиковался еще древними великими пророками. Исаия пророчествовал:

Слушайте слово Господне... К чему Мне множество жертв ваших ? говорит Господь. Я пресыщен всесожжениями овнов и туком откормленного скота, и крови тельцов и агнцев и козлов не хочу. ...Не носите больше даров тщетных: курение отвратительно для Меня... Новомесячия ваши и праздники ваши ненавидит душа Моя: они бремя для Меня... Иногда вы простираете руки ваши, Я закрываю от вас очи Мои; и когда вы умножаете моления ваши, Я не слышу: ваши руки полны крови. Омойтесь, очиститесь; удалите злые деяния ваши от очей Моих; перестаньте сделать зло; научитесь делать добро, ищите правды, спасайте угнетенного, защищайте сироту, вступайтесь за вдову (Ис. 1:10-17).

Буквально не «старейшины народа», а «первые из народа», как называли тех членов Синедриона, которые не имели священнического сана. 

Не менее ясно и понятно предостерегал свой народ пророк Иеремия: нельзя путать две вещи - посещение храма и богослужение с исполнением воли Божьей:

Слово, которое было к Иеремии от Господа:... Как! вы крадете, убиваете и прелюбодействуете, и клянетесь во лжи... и потом приходите и становитесь пред лицом Моим в доме сем, над которым наречено имя Мое, и говорите: «мы спасены», чтобы впредь делать все эти мерзости. Не соделался ли вертепом разбойников в глазах ваших дом. сей, над которым наречено имя Мое? (Иер. 7:1-15)

Но во времена Иисуса Христа храмовый культ, невзирая на многочисленные жертвы и пение псалмов, мало чем отличался от богослужения времен пророка Иеремии. Конечно, все собиравшиеся в храме иудеи были верующими, они верили Богу, даровавшему своему народу храм и литургию. Но вера-то эта была ложной - не вера, а почти языческое обрядоверие. Молящиеся и жертвующие, не слишком-то задумываясь, верили в автоматическое действие богослужения, то есть верили в магию. И то, что храм должен быть «домом молитвы», для Иисуса Христа означало не то, что в храме должны произноситься молитвы, - они и так произносились, даже с избытком, превратившись в магическое многословие, о чем и говорил Иисус в своей Нагорной проповеди: «Молясь, не говорите лишнего, как язычники, ибо они думают, что в многословии своем будут услышаны» (Мф. 6:7). И дело даже не в том, что, мол, торговля в храме мешала молитве. Нет. И то, и другое, с точки зрения Иисуса Христа, то есть весь храмовый культ был суетным, лишенным смысла. Молитва - не многословный и надоедливый монолог, обращенный к Богу («когда вы умножаете моления ваши, Я не слышу», - говорит Господь), молитва - диалог, разговор с Богом, в котором молящиеся должны быть готовы слушать и слышать волю Божью, внутренне приблизиться к Богу и сделать Его волю основанием своей повседневной жизни. Поэтому Иисус Христос храмовому богослужению со всей его суетной торговлей, бесчисленными жертвоприношениями и бесконечными псалмопениями противопоставил свое учение, сущность которого, пожалуй, лучше всего изложена в Нагорной проповеди.

Но вообще-то предельная краткость рассказа евангелиста Луки производит впечатление, что Иисус выгоняет из храма продающих и покупающих для того, чтобы очистить его как место для Его слова. Сразу после изгнания торговцев и слов о молитве говорится, что Иисус «учил каждый день в храме». Он учил, а священники, книжники и народные старейшины искали Его уничтожить. Не опровергнуть Его учение - на это они не были способны, - а уничтожить само Его существование. Но как трудно было это сделать! Иудейские вожди все еще искали, но не могли придумать, как погубить Его, ибо Его учительство пользовалось успехом у народа: «весь народ неотступно слушал Его». До сих пор для народа Лука использовал слово όχλος, толпа, а здесь употребляет слово λαός, народ Божий. Для евангелиста Луки характерно это отделение народа Божьего (λαός) от его вождей См. Лк. 20:1, 9, 45; 21:38; 23:27, 35..

В поведении Иисуса Христа проявилась большая смелость и мужество. Ведь все, что Он делал, все, чему Он учил, - было открытым вызовом столетиями устоявшимся представлениям, всем привычным понятиям о благочестии и богослужении. В то время власти не могли арестовать Его, потому что весь народ слушал каждое Его слово. Но всякий раз, когда Он говорил в храме, Он рисковал своей жизнью. И Он хорошо знал, что Его арест - вопрос времени.