Толкование Евангелие от Луки, Глава 18: Ианнуарий (Ивлиев) архимандрит

Эта притча рассказана только у Луки, который определяет и смысл ее: она «о том, что должно всегда молиться и не унывать». Это сказано в первом же стихе. В контексте речей об ожидании Царства Божьего призыв «не унывать» имеет особый смысл: иудеи страстно ждали наступления Царства Божьего, христиане ранней церкви тоже страстно ждали Второго Христова пришествия, молились, как и мы молимся: «Да придет Царствие Твое». Но оно медлит, срок его пришествия неизвестен. Об этом нетерпении в ожидании праведного Суда свидетельствует Книга Откровения святого Иоанна, где христианские мученики Римской империи конца I века «возопили громким голосом, говоря: доколе, Владыка Святый и Истинный, не судишь и не мстишь живущим на земле за кровь нашу?» (Откр. 6:10) Вот притча и призывает всегда с верою «молиться и не унывать». «Бог ли не защитит избранных Своих, вопиющих к Нему день и ночь, хотя и медлит, защищать их ?» 

Какая простая и прекрасная притча! Ее сообщает нам только евангелист Лука. Хотя она говорит о фарисее и о мытаре, Иисус Христос направляет ее своим ученикам, тем «некоторым, которые уверены были о себе, что они праведны, и уничижали других». Иудейское богословие делало праведность непременным условием принадлежности Царству Божьему. А праведность достигается исполнением требований Закона Моисея, усложненного в те времена множеством дополнительных требований и толкований.

В притче противопоставлены два образа: фарисея, как представителя иудейской праведности по Закону, и мытаря, то есть человека, всеми признанного как грешника, которого людям благочестивым следует сторониться. Фарисей, стоя в храме, молился. Делал он это, скорее всего, со взглядом, воздетым горе, и с воздетыми руками, как это было положено. Сказано также в нашем Синодальном переводе, что он «молился сам в себе», то есть молился молча, не демонстративно, а про себя. Возможно, это совсем не так. Оригинальный греческий текст скорее предполагает иное понимание. Там буквально сказано следующее: «Фарисей, став, к себе (προς εαυτον) так молился». То есть он молился не «в себе», или «про себя», а «к себе», иначе говоря, молился «себе». Фактически фарисей пришел в храм не молиться, а сообщать Богу, какой он праведный. Его слова, исполненные самодовольной веры в себя, в свои достоинства, были лишь по форме молитвой к Богу, а на самом деле были монологом, который остался не услышан Богом. Да, фарисей традиционно начинает молитву с благодарения Богу. Но за что? За то, что он, фарисей, такой праведный, такой хороший и безупречный. И он перечисляет грехи, которыми он не осквернился, с презрением указывая пальцем на стоявшего в отдалении мытаря. Нет, он «не таков, как прочие люди... или как этот мытарь». Он гораздо лучше! Затем фарисей перечисляет достижения своего благочестия. Сначала он вспоминает свой пост: «пощусь два раза в неделю». Напомню, что для иудея обязательным был только один пост - в День очищения. Но некоторые брали на себя еще и добровольный пост по понедельникам и четвергам. Считалось, что этот пост служит искуплению грехов безбожного народа и приближает Царство Божье. Потом фарисей упоминает, то он дает «десятую часть из всего», что приобретает, то есть не только из того, что предписано Законом, но «из всего».

Вообще говоря, странная «молитва» фарисея не была чем- то необычным. До нас дошли письменные свидетельства о похожих «молитвах». Вот, например, (в сокращении и приблизительном переводе) запись молитвы одного почтенного равви: «Благодарю Тебя, Господь Бог мой и Бог отцов моих, что Ты уделил мне место среди тех, кто сидит в училище и в синагогах, а не среди тех, кто сидит в театрах и в цирках; ибо я гружусь, и они трудятся; я усердствую, и они усердствуют; я бегу, и они бегут; я бегу к саду Эдемскому, а они бегут в ров преисподний»18.

Итак, перечислив свои достоинства и заслуги, фарисей ни о чем Бога не просит. Мытарь же, напротив, просит. Он ничем не может похвалиться перед Богом и людьми. Униженно стоя в отдалении, он, в отличие от фарисея, «не смел даже поднять глаз на небо», раскаивался в своих грехах и просил у Бога прощения, как мы это делаем (только искренно ли?), читая 50-й Псалом: «Помилуй мя, Боже, по велицей милости твоей...», «Боже! будь милостив ко мне грешнику!»

И вот Иисус Христос выносит суждение. В притче о блудном сыне суждение было вложено в уста отца, в притче о богаче и нищем Лазаре - в уста Авраама. Теперь Иисус выносит суждение сам, от имени Бога. Именно это в Евангелиях всегда означают слова «говорю вам». И суждение таково: мытарь «пошел оправданным в дом свой», а фарисей - нет. Именно так, а не как в нашем Синодальном переводе: мытарь, мол, «пошел оправданным в дом свой более, нежели» фарисей. Как будто фарисей тоже был оправдан, но поменьше, чем кающийся мытарь. Это логически невозможно. Суд либо выносит оправдательный приговор, либо не выносит его. Да ведь фарисей и не просил об оправдании. Он уже сам себя оправдал! Зачем ему еще оправдание от Бога? Он вообще ни о чем не просил. Итак, Бог благоволит к кающемуся грешнику, Он дарует ему свою милость и прощение.

Евангелист Лука добавляет к рассказу божественный принцип: гордый будет унижен, а смиренный возвышен. Во второй раз встречается нам это изречение Господа Иисуса Христа, который выступает здесь как Вестник приговора эсхатологического Суда Божьего: «всякий возвышающий сам себя унижен будет, а унижающий себя возвысится» (ср. Лк. 14:11). Об этом пела в своем хвалебном гимне Богу и Пресвятая Дева Мария: «низложи сильные со престол, и вознесе смиренныя» (Лк. 1:52).

Теперь мы приступаем к новому отрывку, речь в котором идет о завершении пути Иисуса Христа в Иерусалим. В этом разделе Лука снова возвращается к Евангелию от Марка, как это было в начале его повествования, с 5-й по 9-ю главы. Но Лука не делает копию того исторического материала, который он нашел в Евангелии от Марка. Он не просто объективист-историк, но историк, по-богословски осмысляющий излагаемые факты и события. Поэтому мы увидим особую редакционную работу, которую Лука проделал с материалом Евангелия от Марка. Нет, он не искажал материал, но немного редактировал его, расставляя в нем особые акценты.

Основная идея, которая пронизывает все Евангелие от Луки, - идея Царства Божьего. Об этом Царстве говорится в самом начале Евангелия, еще до того, как Иисус родился, в Благовещении архангела Деве Марии: «и даст Ему Господь Бог престол Давида, отца Его; и будет царствовать над домом Иакова во веки, и Царству Его не будет конца» (Лк. 1:32-33). Идея Царства Божьего составляет основу первых глав о начале служения Иисуса Христа в Галилее. Идея Царства Божьего - центральная тема учения Иисуса в притчах, то есть в средних главах Евангелия. Вот и новый раздел о путешествии Иисуса в Иерусалим начнется с вопроса о том, кто войдет в Царство Божье, и продолжается вопросом о том, кому трудно войти в Царство Божье. Затем мы увидим, как слепой человек приветствует Иисуса как Царя, и, наконец, мы услышим крики толпы, которая станет приветствовать царское шествие Иисуса в святой город Иерусалим: «Благословен Царь, грядущий во имя Господне!» (Лк. 19:38)

Мысль о монархии, о монархе в народе всегда связывалась с представлениями о блеске, силе и величии. Так всегда было, так и в наше время. Λ здесь речь идет не о простой монархии и не о простом монархе, но о Царе, наделенном божественными полномочиями и божественной властью, силой и величием. К тому же народные ожидания окрашивались национально-религиозными красками. Существует такая средневековая латинская поговорка: Vox populi vox Dei, «Глас народа - глас Божий». Но в Евангелиях и, в частности, в Евангелии от Луки эта поговорка опровергается. Глас народа, сколь бы громким и восторженным он ни был, говорит одно, а глас Божий - совсем, совсем другое. В последующих рассказах евангелиста мы увидим, каким образом учение и сама жизнь Иисуса Христа исправляет привычные народные представления о блестящем Царстве ожидавшегося великого Царя, Сына Давидова.

Итак, начинается раздел, в котором евангелист Лука снова следует порядку изложения Евангелия от Марка, с эпизода благословения детей.

Начиная с этого отрывка Лука возвращается к материалу, который он находил в общей синоптической традиции, а именно: он воспроизводит историю, рассказанную в Евангелии от Марка (Мк. 10:13-16). Только что рассказанная притча о мытаре и фарисее заканчивалась следующим изречением: «всякий, возвышающий сам себя, унижен будет, а унижающий себя возвысится» (Лк. 18:14). Мысль о смирении, выраженная в этом изречении, тотчас иллюстрируется идеальным рассказом, который, вероятно, в ранней церкви служил оправданием крещения младенцев. Ведь вопрос о детском и даже младенческом крещении поднимался в христианстве неоднократно, начиная с древнейших времен.

Сравнивая рассказ Луки с тем, что мы читаем у Марка, мы замечаем некоторые особенности. Во-первых, Лука при описании Иисуса Христа опускает некоторые сентиментальные подробности, столь характерные для евангелиста Марка. Иисус в нашем Евангелии не заключает детей в объятия, как у Марка, не возлагает на них руки с благословением, не негодует на учеников, которые не подпускали к Нему матерей с детьми. Конечно, не следует думать, будто ученики Иисуса были суровы и жестоки. Их понять можно: они не хотели, чтобы кто-нибудь тревожил их Учителя, которому и так-то нелегко. Они заботились об Иисусе, не хотели, чтобы люди беспокоили Его, направлявшегося в Иерусалим, разумеется, уставшего и ожидавшего своего решающего и трагического часа. Но Иисус «подзывает», как сказано в Синодальном переводе - а в оригинале стоит важное евангельское слово «призывает», - «младенцев» в свое Царство, говоря при этом свои знаменитые слова: «Пустите детей приходить ко Мне и не препятствуйте им, ибо таковых есть Царствие Божие». Почему это сказано? Что ценил в детях Иисус Христос?

И здесь мы замечаем вторую особенность рассказа евангелиста Луки по сравнению с Марком. Лука в самом начале пишет: «приносили к Нему младенцев», а у Марка читаем: «приносили к Нему детей». У Луки матери приносят «младенцев», а у Марка «детей». На первый взгляд разница невелика. Но эта редакция предания характерна для евангелиста Луки. Он подчеркивает беспомощность, несамостоятельность и беззащитность приносимых к Иисусу младенцев. Для Луки вообще важной представляется мысль о том, что верующие - это те люди, которые полностью полагаются на Бога, предстают перед Ним как беспомощные и доверчивые дети, не кичатся собственными достижениями и заслугами, не считают себя праведниками, как фарисей из притчи. Это они в Евангелии от Луки образно именуются малыми, младенцами, нищими, социально незначительными, сознающими собственную греховность людьми. Но именно таковым и принадлежит «Царствие Божие». В него входят не «возвышающие себя» «праведники», а «унижающие себя» грешники. Не те, которые полагают, что они заслужили вечного блаженства Царства Божьего, а те, которые считают себя недостойными такового и ожидают не награды за добродетель, а ожидают, как дети, подарка от своего Отца, дара не по заслугам, а по милости. Таковые и обращаются к Богу, как к Отцу, - «Отче».

Евангелист Лука, производя некоторую редакционную работу, продолжает следовать материалу, изложенному в Евангелии от Марка (Мк. 10:17-31). Этот эпизод рассказан и в Евангелии от Матфея (Мф. 19:18-30). Некий «начальствующий», возможно, начальник синагоги, спрашивает «благого Учителя» Иисуса, что ему «делать, чтобы наследовать жизнь вечную». Надо сказать, что такое обращение к раввину - «Учитель благий» - было не принято. Раввины всегда говорили: «Благ только Закон». Поэтому обращение начальника к Иисусу выглядело как грубая лесть. Это, естественно, не могло понравиться Иисусу, Он не желает, чтобы Его называли «благим», ибо для Него «благ только один Бог». Следует заметить некоторую неточность в переводе. Иисус говорит несколько иначе: «никто не благ, как только Бог Единый». Ведь Он цитирует самое главное исповедание веры иудеев: «Слушай, Израиль: Господь, Бог наш, Господь Един есть» (Втор. 6:4). Вот этот Единственный Бог истинно благ. Что же касается «наследования вечной жизни», то ведь людям «благой Бог» дал заповеди Закона. Вот им и надо следовать. На это начальник отвечает, что основные заповеди Закона ему хорошо известны: он с юности следует этим заповедям: не прелюбодействует, не убивает, не крадет, не лжесвидетельствует, почитает отца и мать... Тогда Иисус требует от него полного отказа от имущества как условия быть последователем Христа и войти в Царство Божье: «все, что имеешь, продай и раздай нищим, и будешь иметь сокровище на небесах, и приходи, следуй за Мною». Заметим попутно, что и здесь, как в предыдущем рассказе о детях, Лука опускает сентиментальные подробности Евангелия от Марка, в котором сказано, что Иисус взглянул на богатого человека и полюбил его (Мк. 10:21), и только после этого предложил ему следовать за Ним, продав и раздав, что он имеет. Лука усиливает: «все, что имеешь, продай и раздай». Но будучи «очень богатым», начальник «опечалился»: он не был готов отказаться от имущества ради того, чтобы стать полностью свободным от земных уз для Царства Божьего, - и это при том, что ему так хотелось «наследовать жизнь вечную». Альтернатива оказалась для него слишком трудной. Решиться на такое он был не в состоянии.

Иисус выносит суровое суждение об «имеющих богатство». «удобнее верблюду пройти сквозь игольные уши, нежели богатому войти в Царствие Божие». Метко сказано! Такие гиперболы характерны для Востока. Но почему Он так выразился? Дело в том, что богатство, само по себе не несущее в себе греха, часто, очень часто угрожает закрепостить человека, оно привязывает его к этому миру. Смущенно, разочарованно и сознавая свое бессилие и непонимание, слушатели спрашивают: «Кто же может спастись?» - Смущение их понятно. Ведь Иисус Христос своими словами полностью переворачивал установившиеся иудейские представления. Считалось, что чем богаче человек, тем вероятнее его спасение Богом. Ведь богатство человека - награда за его праведность. А бедность и нищета - наказание за его греховность. И тогда, если слова Иисуса истинны, у человека вообще нет шансов на спасение!

На смущение слушателей Иисус отвечает странными словами: верблюду невозможно пройти сквозь игольное ушко, человеку, привязанному к своему богатству, как Кощею к своему сокровищу, невозможно войти в Царство Божье. «Ибо где сокровище ваше, там и сердце ваше будет» (Лк. 12:34). Но... «невозможное человекам возможно Богу». То есть и богатый может войти в Царство Божье? Нет ли здесь противоречия?

Вообще-то слова о том, что Бог «все может», могут быть намеками на некоторые места Писания. Так, в Книге Бытия сам Бог говорит Аврааму: «Есть ли что трудное для Господа?» (Быт. 18:14) И многострадальный Иов отвечал Господу: «знаю, что Ты все можешь» (Иов. 42:2). Но мысль, выраженная в словах Иисуса Христа, намного глубже и принципиальней, чем элементарная мысль о «всемогуществе» Бога. Иисус утверждает, что Бог может для богатого сделать возможным то, что само по себе и невозможно. Он может спасти богатого вопреки той угрозе, которую таят в себе богатство и роскошь. Да и не только богатого. Ведь никакой человек сам себя спасти, то есть обрести «жизнь вечную», или войти в Царство Божье, не может. В этом принципиальная мысль: спасение зависит исключительно от благости, милосердия и благодати Божьей! Эта мысль позднее была развита в посланиях апостола Павла. Сам человек ни за какие заслуги спасти себя не может! Спасение - дар Божий.

Однако при этом был понятен и неизбежен и следующий вопрос Петра. Он указывает на то, что они, апостолы, пожертвовали всем своим богатством: «Вот, мы оставили все и последовали за Тобою». Если уж даже те, кто из-за своего богатства не способны войти в Царство Божье, могут быть спасены Богом, то какую же выгоду будут иметь те, кто потеряли на земле все, раздав все свое имущество ради следования Иисусу? Другими словами, Петр спрашивает: «Что мы будем иметь за нашу жертву земными благами?» Он ведь только что видел человека, отказавшегося от призыва Иисуса «Следуй за мной!». А он, Петр, и другие ученики последовали за Иисусом, и теперь он прямо и откровенно спросил Иисуса, что же все они получат за это. Они пожертвовали всем, и что далее?

Иисус ответил Петру утешительными словами: «длишь гллголм к л ли: нет никого, кто оставил бы дом, или родителей, или братьев, или сестер, или жену, или детей для Царствия Божия, и не получил бы гораздо более в сие время,, и в век будущий жизни вечной». Иначе говоря, Иисус отвечает Петру, что в Царство Божье человек входит уже в земной жизни. «Царствие Божие среди вас есть» (Лк. 17:21). Где Христос, там и Его Царство. Оно - высшая ценность. Это вовсе не уменьшает относительной ценности временных земных благ. Но человек верующий по самой своей богообразной природе сознает, что высшая ценность - абсолютная, вечная и непреходящая. Ее мы и называем «жизнью вечной», «Царством Божьим» или какими-нибудь другими возвышенными словами. Она несравнима ни с чем иным в этом мире. Царство Божье не только за пределами земной жизни, но уже здесь и сейчас щедро вознаграждает человека за его верность Божественному призванию.

Все высказывания Иисуса Христа о спасении и о Царстве Божьем представлялись Его слушателям парадоксальными и неожиданными, часто просто непонятными. Слушающие Иисуса были свидетелями полной переоценки привычных ценностей. Эта переоценка происходила оттого, что суд Божий отличен от суждений человеческих: «Первые оказываются последними, последние - первыми». Как это понять? - Далее, казалось естественным и нормальным, что те, кто не «заслужил», не «заработал» Царства Божьего, в него и не попадут. Вот, например, дети. Они ведь еще ничего не заработали, никаких «заслуг» законной добродетели у них в принципе нет и быть не может. А Иисус говорит, что именно им, не заслужившим и не заработавшим, принадлежит Царство Божье. - Далее, казалось, что благочестивый богатый человек, который от юности своей соблюдал все заповеди Закона ради получения наследства вечной жизни, просто должен по справедливости получить его. Но на деле он отходит от Иисуса «опечаленный». - Казалось, что богатые и сильные имеют все возможности заслужить Царство. Но нет: «Удобнее верблюду пройти сквозь игольные уши, нежели богатому войти в Царствие Божие». Петр и другие ученики Иисуса отдали все и не приобрели ничего. Это было очевидно всем: все видели, что они - нищие. Но и это не так, ибо они, потеряв все, оказались богатыми и получили «гораздо более в сие время», а в веке грядущем им достанется жизнь вечная. - Сплошные парадоксы. Но таково уж Евангелие Христово!

Трезво оценивая самих себя и наше окружение, мы понимаем, что обетования Иисуса Христа о получении от Бога неких с трудом ощутимых большинством людей духовных благ взамен потери вполне ощутимых благ земных, такое обетование редко способно вызвать энтузиазм и понимание. Так было и в те далекие времена, так остается и в наше время. Да оно и понятно. Ведь наши современники понимают христианство скорее как хождение в церковь и исполнение неких принятых в церкви правил и обычаев жизни: молитв, постов... То есть понимают жизнь по вере так же, как современные Иисусу иудеи, посещавшие храм, исполнявшие принятые обычаи и правила благочестия. Пожалуй, различие только в том, что те, иудеи, старались быть более благочестивыми, чем современные христиане. И - будем честными перед собою - разве можно искренне ощутить радость и блаженство от замены родного дома церковью в соседнем районе? от замены любимых близких: родителей, братьев, сестер, жены, детей... на толпу безразличных нам людей, которые стоят рядом с тобою в храме и иногда даже молятся? Что связывает нас с ними кроме того, что мы вместе стоим и молимся по воскресным и праздничным дням? Да, таково уж наше христианское общество, таково наше понимание Евангелия, такова наша вера - не будем лгать самим себе. Чаще всего она сводится к тому, что мы выпрашиваем у Бога те или иные земные блага, которых нам здесь недостает и которым так или иначе все равно наступит конец. Дай! дай! дай! - то жалостливо, то требовательно просим мы. «А если не дашь, то я и молиться Тебе перестану!» - такая вот страшная для Бога угроза. Ну а в лучшем случае взамен наших земных утрат и в качестве награды за нашу церковную праведность мы просто надеемся на гарантированную вечную жизнь за гробом. Как все это отлично от того, что мы читаем в Евангелиях или в апостольских посланиях. Читаем... Но понимаем ли? Вспомним полные веры слова апостола Павла:

Я от всего отказался, и все почитаю за сор, чтобы приобрести Христа и

найтись в Нем не со своею праведностью, которая от Закона, но с тою,

которая через веру во Христа, с праведностью от Бога (Флп. 3:8-9).

Именно такие сильные и глубоко переживаемые чувствования породили в древности мощный всплеск веры и энтузиазма, породили новую эпоху в истории человечества, которую мы называем христианством. Да, действительно, цена следования за Иисусом Христом в ранней церкви была очень высокой. Христиане были гонимы. И принятие человеком Евангелия часто влекло за собой невзгоды: потерю дома, друзей и близких... Но вступление в церковь давало ему семью большую, чем та, которую он оставил, а в веке грядущем давало вечную жизнь, о которой и спрашивал богатый начальник синагоги. Обретение «вечного наследства» было больше убытка самоотречения, больше всякого мыслимого наследства земного. Однако понимание этого, живое переживание этого пришло не сразу, но только под воздействием явлений воскресшего Христа Его ученикам, а главное - под воздействием Святого Духа в день Пятидесятницы. Пока же, согласно евангельскому рассказу, окружавшим Иисуса Христа слушателям и собеседникам, как - увы - и нашим современникам, многое, если не все, было непонятно, о чем и повествует следующий отрывок о новом предсказании Иисуса о Его смерти и воскресении.

В этом отрывке евангелист Лука существенно переработал соответствующий материал Евангелия от Марка (Мк. 10:32-34). Мы не станем вдаваться в подробности этих различий. Иисус отзывает двенадцать своих учеников в сторону и напоминает им о том, что их путь в Иерусалим подходит к концу. Там, в святом городе, должно «свершиться»возвещенное Богом через пророков. Сын Человеческий будет предан язычникам, убит и в третий день воскреснет. Все это произойдет по воле Божьей, что в оригинале подчеркивается страдательным залогом большинства глаголов в этом рассказе: «будет совершено», «написанное», «будет предан», «будет осмеян», «будет оскорблен», «будет оплеван». Мы уже неоднократно отмечали, что это так называемый Passivum Divinum, страдательный божественный залог, указывающий на промысл Божий. - С каждым разом предсказания Иисуса о Его страстях становились все мрачнее, и в них прибавлялись все новые ужасные подробности. По мере приближения к Иерусалиму картина все больше и больше проясняется. Проясняется для самого Иисуса, но не для Его учеников, которые «ничего из этого не поняли; слова сии были дм них сокровенны, и они не разумели сказанного». Они были уверены в том, что Иисус - Мессия, они неоднократно Слышали также от Него, что Он собирается умереть. Но в их представлении эти два момента казались несовместимыми. Ученики были совершенно сбиты с толку, да и потом, как мы знаем, крест явился для них потрясающей и страшной неожиданностью. Дело в том, что они просто не были в состоянии понять того, что говорил им их Учитель. Они ведь мечтали о победоносном царе, они надеялись, что в Иерусалиме Он обретет от Бога чрезвычайную власть и силу, сотрет с лица земли всех своих врагов и установит свое Царство. Иисус прямо говорит им о Его страстях и смерти на кресте, а они как будто не слышат! И это понятно: человеческий ум имеет тенденцию слышать только то, что ему хочется. Люди инстинктивно хотят думать, что неприятная истина не сбудется, и нежелательное не осуществится. Уши как бы закрываются.

Отчасти апостолы поймут слова Иисуса, как уже было сказано, только после воскресения, когда Воскресший, явившись ученикам, разъяснит им сказанное в Писании. Окончательно же поймут они всю новизну Христовой Вести только просвещенные Духом Святым в день Пятидесятницы.

Следует отметить еще один важный момент. Когда Господь говорил о своих страстях и о своей смерти. Он тотчас говорил и о своем воскресении. Он знал, что Его отдадут на поругание, но Он также был уверен в том, что Его ожидает и слава. И уверенность в конечной победе помогла ему принять кажущееся поражение на кресте. Он знал, что без креста не может быть и венца победы.

18-я глава завершается рассказом об исцелении слепого. Этот рассказ Лука тоже заимствует из Евангелия от Марка (Мк. 10:46-52), но. как обычно, несколько его редактирует. Так, если у Марка событие происходит, когда Иисус уже покидает Иерихон, то у Луки Он в Иерихон еще только входит. Дело в том, что далее Лука должен будет еще рассказать о некоторых событиях в самом Иерихоне, о которых у Марка ничего не сказано. Далее, Лука не упоминает арамейского имени исцеленного слепого - Вартимей. Дело в том, что он пишет для языческой аудитории, для которой никакого значения это арамейское имя не имеет. Еще: Лука заменяет непонятное язычникам арамейское «раввуни» (учитель) на понятное греческое κύριος. Как видим, евангелист Лука своей редакцией текста Марка не вносит никаких существенных изменений. Поправки носят чисто косметический характер.

Итак, Иисус с учениками приближается к Иерихону. Этот город находился всего в 25 км от Иерусалима, куда Иисус шел на праздник Пасхи. Так что конец Его пути был близок. На Пасху в Иерусалим всегда шли толпы паломников. Знаменитого учителя, каким был Иисус, естественно, сопровождала такая толпа народа и учеников, слушавших его поучения. По Закону каждый мужчина старше 12-ти лет, живший не дальше 25 км от Иерусалима, должен был прийти на праздник в Иерусалим. Ну а те, которые по той или иной причине не могли пойти в Иерусалим, стояли вдоль улиц городов и деревень, приветствуя паломников. Вот и здесь вдоль улиц Иерихона, когда по ним проходил Иисус, стояло множество народа. И возле дороги среди приветствующих сидел некий слепой.