Толкование Евангелие от Иоанна, Глава 3: Филарет Московский (Дроздов) святитель

Скажут: мы уже возродились в крещении. Справедливо, но если сие новое порождение неповрежденно сохраняется в вас, живет и возрастает, как свойственно всякому порождению живому: то покажите в себе жизнь духа в ее движениях и действиях чистых, святых: «аще живем духом, духом и да ходим» (Гал. 5:25). Покажите «плод... духовный», который «есть во всякой благостыне и правде же и истине» (Еф. 5:9), покажите же дела правды, достойные царствия Божия, которое есть «правда, и мир и радость о Дусе Святе» (Рим. 14:17). Кто после благодати крещения не приносит сих живых плодов духа: в том жизнь духа стеснена и подавлена паки жизнию плоти, и должно опасаться, чтоб оная совсем не угасла. Желаешь ли возбудить в себе жизнь духовную, которая одна может наследовать царствие Божие? Возбуждай в себе действия, ей свойственные, сей и возращай плод правды. Не заботься условливаться с миром и плотию, чем бы тебе пользоваться от них, а им от тебя; помышляй, что всякое неправедное приобретение, неправедное употребление, неправедное удовольствие повреждает в тебе царственную жизнь нового, духовного человека, и низвергает паки тебя в осужденную жизнь ветхого человека, тлеющаго в похотех прелестных, – и потому как убегаешь яда, так убегай всякой вещи в мире, которою питается неправедное желание, или похоть; как желаешь жизни, так желай правды; как непрестанно бережешь жизнь, так непрестанно наблюдай правду. «Ищите... царствия Божия и правды Его».

 

 

 

Учение Господне о возрождении человека странным показалось Никодиму, хотя ему нельзя приписывать ни неблагонамеренности, пoелику он признал Божественное посланничество Иисуса по Его чудесам, – ни грубой необразованности, потому, что был Князь и Фарисей. Сперва возстал в нем чувственный разум, разсуждающий о предметах по понятиям телеснаго только мира, и вопросил: «како может человек родитися, стар сый? еда может второе внити во утробу матере своея и родитися?» 

Креститься, по слову Господню, есть «родиться водою и духом» (Ин. 3:5). Крещены все мы. Что ж? Помышляем ли мы о том, что носим в себе новое духовное рождение? Тщимся ли хранить, питать, возращать сие вышнее рождение?

 

Не дивися, яко pеx ти: подобает вам родитися свыше. (3 7). 
Не удивительно, если рождение некоторых людей, которых жизнь особенно угодна Богу, и благотворна для прочих человеков, и предусматривается с обещанием радости, и воспоминается праздником. Так о рождении Великаго Предтечи Господня предрек Ангел: «мнози о рождестве его возрадуются» (Лк. 1:14). Но когда видим, что и день рождения каждаго человека обычай делает праздником личным или домашним: тогда раждаются помыслы недоумения, и даже удивления.
Рождение, за которым следует убегающая жизнь и неизбежная смерть, достойно ли быть предметом праздника? Человек, говорит Иов, «рожден от жены малолетен, и исполнь гнева» (Иов. 14:1): это ли праздновать? «В беззакониих зачат есмь», говорит Давид, «и во гресех роди мя мати моя» (Пс. 50:7): что тут праздновать? – Блажен, кто может праздновать то рождение, которым восполняются недостатки, исправляются несовершенства, прекращаются бедствия сего перваго рождения, – рождение новое, рождение духовное, рождение свыше.
«Подобает вам родитися свыше»: сказал Господь Никодиму в ночной, уединенной с ним беседе. Не сказал: надобно «тебе» родиться вновь, хотя говорил с одним только человеком; но сказал: «подобает вам»: дабы видно было, что речь идет не о потребности сего или другаго человека в особенности, но что изрекается закон всем вам, которые желаете быть истинными учениками небеснаго Учителя Иисуса Христа. «Подобает вам родитися свыше».
Учение Господне о возрождении человека странным показалось Никодиму, хотя ему нельзя приписывать ни неблагонамеренности, пoелику он признал Божественное посланничество Иисуса по Его чудесам, – ни грубой необразованности, потому, что был Князь и Фарисей. Сперва возстал в нем чувственный разум, разсуждающий о предметах по понятиям телеснаго только мира, и вопросил: «како может человек родитися, стар сый? еда может второе внити во утробу матере своея и родитися?» (Ин. 3:4) А когда сие грубо-стихийное мудрование опровержено понятием о высшем рождении водою и духом: тогда еще вступил в состязание разум философский, и требовал объяснения и доказательства: «како могут cия быти?» (Ин. 3:9) Не бывает ли подобнаго сему и ныне? Что такое возрождение? Что за мысль – человека в течении его бытия, производить вновь, тогда как он, без сомнения, должен оставаться одним и тем же лицем? К чему сие изысканное мудрствование, сия непонятная таинственность? Не довольно ли быть просто добрыми Христианами? Такия слова против глубокаго Христианскаго учения не вырываются ли у некоторых, как камни, бросаемые наудачу, без сознания, что ими поразить желают? Знайте же, что дело идет не о произвольно-возносящемся мудрствовании, пoелику с Апостолом, и я желаю «всякому сущему в вас не мудрствовати паче, еже подобает мудрствовати» (Рим. 12:3); не о пристрастии к темной таинственности, которую впрочем, не знаю, кто захотел бы предпочесть ясности возможной; не об уклонении от простоты, о которой со Апостолом, и я забочусь, «да не како истлеют разумы ваша от простоты, яже о Христе» (2 Кор. 11:3): но дело идет о том, чтоб или приобресть, или утратить царствие Божие. Возрождение требуется не для того, чтобы сделаться мудрецом или таинственником, но для того, чтобы приобресть Царствие Божие. Если ты удаляешь от себя мысль о возрождении: то удаляешь от себя возможность видеть царствие Божие. «Аще кто не родится свыше, не может видети Царствия Божия» (Ин. 3:3), глаголет Господь. Итак повторяю: блажен, кто может праздновать свое рождение свыше.
На сие вы можете сказать: почему же нам и не поздравить себя с блаженством возрождения, когда мы рождены водою и духом во святом крещении? – Вот мысль, достойная внимательнаго изследования, в учении о возрождении.
Различим крещение водою и крещение духом, как различает их Сам Иисус Христос в Своем изречении к Апостолам: «Иоанн убо крестил есть водою, вы же имате креститися Духом Святым» (Деян. 1:5), и спросим: крещение, котораго мы сподобились, есть ли только крещение водою? – Нет без сомнения. Если бы оно было только крещение водою: то почти не разнилось бы от простых очистительных омовений, употреблявшихся во времена ветхаго Завета; оно было бы обряд, и не заслуживало бы наименования Таинства, которое отличительно дает оному Церковь; владычественное имя Отца и Сына и Святаго Духа представлялось бы в Крещении странно бездейственным; утверждать, что мы крестились во имя Святаго Духа, но не крестились духом, было бы непримиримое само в себе противоречие. «Елицы во Xpистa крестистеся, – сказует Апостол, – во Xpистa облекостеся» (Гал. 3:27): без сомнения, сего не может сделать вода, но разве дух. Если же крещение наше есть более, нежели крещение только водою: то нельзя не признать, что оно есть крещение водою и духом, или, по слову Господню, рождение водою и духом, и по выражение Апостола, «баня пакибытия» (Тит. 3:5); одним словом, возрождение. Итак подлинно во святом крещении мы сподобились возрождения, «порождени, – как изъясняет Апостол, – не от семене истленна, но неистленна, словом живаго Бога, и пребывающа во веки» (1 Пет. 1:23), – силою имени Отца и Сына и Святаго Духа.
Что ж? Итак подлинно есть Царствие Божие внутрь нас? – Должно быть так. Итак мы блаженны? – Пусть и сие скажет о себе, кто может; а я не смею, потому что вижу слишком много такого, что сему противоречит; вижу более явлений и дел человека невозрожденнаго, ветхаго, нежели возрожденнаго, новаго, более бедности Адамовой, нежели блаженства Христова.
Посмотрите, какими чертами описывает истинно возрожденных Священное Писание.
«Всяк рожденный от Бога, греха не творит, яко семя Его в нем пребывает; и не может согрешати, яко от Бога рожден есть» (1 Ин. 3:9). То есть: благодать Божия, как семя, как начало новой жизни в человеке, одушевляя его верою и любовию к Богу, непрестанно производит в нем добрыя помышления, намерения и дела; и потому совсем не сродно ему делать грех и находить в нем удовольствие. Всякой ли из нас крещенных отважится сказать о себе, что он таков?
«Всякий рожденный от Бога побеждает мир» (1 Ин. 5:4). Всякой ли из нас чувствует себя таким победителем? Не многих ли из нас побеждает корысть, или слава, или суета мира, и влекут в плен его прелести?
«Вы, – пишется к возрожденным, – помазание имате от Святаго и весте вся» (1 Ин. 2:20). «И не требуете, да кто учит вы, яко то само помазание учит вы о всем» (1 Ин. 2:27). Укажите мне здесь хотя одного из сих ведущих вся, чтобы мне научиться от него разрешению трудностей излагаемаго теперь учения.
Мы стали теперь между противоположностями. С одной стороны есть причины думать, что мы причастны духовнаго возрождения чрез святое крещение; с другой есть признаки, по которым не льзя не признаться, что в нас большею частию не достает свойств и действий человека возрожденнаго. Как же изъяснить и согласить сии несообразности?
Здесь приличествует слово притчи Господней: «подобно есть царствие небесное сокровищу сокровену на селе» (Мф. 13:44). Село, или поле, изображает человека. Глубина, в которой скрыто сокровище, означает сердце или внутренность человека, более или менее открытую верою. Сюда в таинстве крещения Дух Божий, «дышущий идеже хощет» (Ин. 3:8), дхнул невидимо, и внес в Своем дыхании сокровище, нетленное семя возрождения, новую жизнь от Бога. Итак сокровище положено, и точно есть на поле нашем: но каждый ли из нас сделал с своей стороны то, чего далее требует притча? «Обрел» ли оное глубоким самопознанием и вхождением внутрь себя? «Скрыл» ли от невидимых татей, смирением? «Продал ли вся, елика имать» (Мф. 13:44), отвергся ли мира и плоти, отдал ли без остатка страсти и пожелания, чтобы взять внутреннее сокровище и употребить к своему блаженству? Если мы ничего такого не сделали; если совсем не позаботились проникнуть, что скрыто на нашем поле; если мы только на поверхности его пасемся чувственным удовольствием, как безсловесное злаком; если скрытое сокровище глубже и глубже зарываем уметами и дрязгом помыслов и дел суетных, нечистых, беззаконных: то сокровище лежит, но мы им не пользуемся; нетленное в нас семя не прозябает, не цветет, не плодоносит; духовная жизнь наша или в зародыше, или в обмороке; надобно желать, чтобы о нашем возрождении вновь попекся кто-нибудь, как Святый Павел о возрождении, крещенных еще прежде, Галатов, когда он писал к ним: «чадца моя, имиже паки болезную, дóндеже вообразится Xpистoc в вас» (Гал. 4:19). То есть: как раждающая мать, нахожусь я в подвиге и страдании, дабы споспешествовать вашему духовному рождению, и притом уже не в первый раз: сперва сие было нужно, когда надлежало посредством веры и крещения положить в сердцах ваших начаток духа; но когда вы, «наченше духом, ныне плотию скончаваете» (Гал. 3:3), то потребен новый болезненный подвиг, дабы погребенное под преобладающею плотию духовное сокровище открыть, дабы задержанный росток духа возрастить до приношения плодов духовных, дабы впечатленный в душу крещением образ Христов прояснить и проявить во всех ея способностях, силах, расположениях и делах Христоподобных и Богоугодных. «Паки болезную, дóндеже вообразится в вас Христос».
Кто соглашается с сими размышлениями в том, сколь важно и необходимо для истиннаго Христианства возрождение; а между тем в своей жизни, делах и совести не обретает успокоивающаго свидетельства, что он действительно пользуется плодами возрождения; тому надлежит не без заботы подумать, в каком же он состоянии находится, и к чему сие ведет. Суд Христов произнесен и, верно, не переменится. Как судил Он в безмолвную ночь в присутствии одного Никодима: так же будет судить и в славный последний день в присутствии всех Ангелов и всех человеков: не рожденный свыше, не может видети Царствия Божия!
Иные думают: можно ли определить все шаги к Царствию небесному? Может быть, спасемся как-нибудь и мы. – Это походит на то, как если бы кто, приметив трудность и неизвестную надежду земледелия, сказал: может быть, родится хлеб и без возделывания и без посева. «Сеяй в дух, – говорит Апостол, – от духа пожнет живот вечный» (Гал. 6:8). Если не сеем: то верно и жать нечего будет.
Иной напротив, скажет: хорошо же; я непременно буду сеять в дух, и сделаюсь возрожденным. – Нет, возлюбленный! И это не есть надежный путь. Ни безпечное: «может быть», ни самонадеянное: «непременно», не годятся в делах духа. Кто как будто на заказ думает сделаться возрожденным: тот всего скорее сделается мечтателем. Не может младенец родиться, когда и как захочет: родить его должна мать, по порядку природы. Равным образом не может человек возродиться, когда и как захочет: возродить его должен Дух Божий, по порядку благодати.
Между крайностями безпечной недеятельности и самонадеянной предприимчивости лежит скромный, но деятельный путь духа, который указует Апостол следующими словами: «со страхом и трепетом свое спасение содевайте» (Флп. 2:12). «Содевайте спасение», а не думайте, что оно соделается само собою, но содевайте со «страхом и трепетом», не полагаясь на то, что делаете сами, и остерегаясь непрестанно, чтобы не противиться действованию в вас Божию. «Бог бо есть действуяй в вас, и еже хотети, и еже деяти о благоволении» (Флп. 2:13).
Хотите ли знать в особенности о возрождении, что наиболее зависит от нас, и что наиболее нужно с нашей стороны? Посмотрите, по указанию Апостола, на образ возрождения, представленный в рождении естественном. Не одна раждающая болезнует родами, но и раждаемое болезнует и плачет. Вот живая притча для учения о возрождении. Болезнуй о ветхой, плотской жизни, от которой ты еще не разрешился; плачь о грехах своих, не только потому, что ад угрожает тебе за них, но еще более потому, что ты Богу, тебя сотворившему, и тебя любящему, не был верен, что пред Христом, за тебя пострадавшим, явился неблагодарен, что Святаго Духа опечалил; плачь слезами сердечными, слезами печальной любви; найди себе пищу в сих слезах, по написанному: «быша слезы мне хлеб день и нощь» (Пс. 41:4). «Печаль бо, яже по Бозе, покаяние не раскаянно во спасение соделовает» (2 Кор. 7:10) – покаяние не словесное только, но деятельное, не кратковременное, но решительное и постоянное, то, которое в крещенных Церковь знаменательно называет вторым крещением, и следственно существенною принадлежностию возрождения, то, о котором радость бывает на небесах.
Познайте, ищущие быть чадами Божиими, духовный вкус чистой, Божественной печали, и познаете возрождение, и вкусите новую жизнь, на радость себе и Небу, на радость полную, неотъемлемую во веки. Аминь.
«Она произошла из слова на день рождения Государя Императора Николая Павловича июня 25 дня, но года произнесения его в рукописи не означено.
В беседе изменено находящееся в рукописи след. вступление:
Не удивительно, что рождение царя делается предметом праздника народнаго, что рождение Царя Благочестивейшаго делается предметом и церковнаго праздника. «Егда царь праведен на престоле сядет, не противится пред очима его ничтоже лукаво», говорит премудрый (Притч. 20:8). Когда Бог благоволит родиться такому царю: тогда Он уготовляет России краеугольный камень колеблющемуся, может быть, зданию царства, подает новое врачевство против народных зол и бед, открывает новое сокровище народнаго блага, воздвигает новую стену против врагов, простирает над своею церковию новый покров тихаго и безмятежнаго пребывания – есть что праздновать и высоко торжествовать! Это праздник любви и благодарности к цapю, как верховному созидателю народнаго блага, и вместе любви, благодарности и молитвы к Богу, Единому Всевышнему Подателю всякаго блага, и Единому могущему на долго сохранить дар, от Него ниспосланный. Неговорю счастлив царь, для котораго так празднуют, ибо не ему в одолжение сие делается, но настоятельно скажу: счастливым да почитает себя народ, что он может так праздновать, ибо любовию к царю и молитвою за него утверждает собственное благоденствие.
И так не удивляюсь, но радуюсь, что день рождения царева есть праздник. Но когда по сему случаю привожу себе на мысль, что и день рождения каждаго человека обычай делает праздником личным или домашним: то недоумеваю и почти удивляюсь. Рождение, за которым следует убегающая жизнь и неизбежная смерть – что тут праздновать?» 

 

И Дух, который свидетельствует духу их, не есть ли тот Дух, который «идеже хощет, дышет, и глас его слышиши, но не веси, откуду приходит, и камо идет» (Ин. 3:8)? Когда Он, «не веси, откуду приходит»; тогда исполняет тебя Божественным: а когда «не веси, камо идет», тогда не найдешь в себе ничего, кроме человеческаго. 

 А когда сие грубо-стихийное мудрование опровержено понятием о высшем рождении водою и духом: тогда еще вступил в состязание разум философский, и требовал объяснения и доказательства: «како могут cия быти?» (Ин. 3:9) Не бывает ли подобнаго сему и ныне? Что такое возрождение? Что за мысль – человека в течении его бытия, производить вновь, тогда как он, без сомнения, должен оставаться одним и тем же лицем? К чему сие изысканное мудрствование, сия непонятная таинственность? Не довольно ли быть просто добрыми Христианами? Такия слова против глубокаго Христианскаго учения не вырываются ли у некоторых, как камни, бросаемые наудачу, без сознания, что ими поразить желают? Знайте же, что дело идет не о произвольно-возносящемся мудрствовании, пoелику с Апостолом, и я желаю «всякому сущему в вас не мудрствовати паче, еже подобает мудрствовати» (Рим. 12:3); не о пристрастии к темной таинственности, которую впрочем, не знаю, кто захотел бы предпочесть ясности возможной; не об уклонении от простоты, о которой со Апостолом, и я забочусь, «да не како истлеют разумы ваша от простоты, яже о Христе» (2 Кор. 11:3): но дело идет о том, чтоб или приобресть, или утратить царствие Божие. Возрождение требуется не для того, чтобы сделаться мудрецом или таинственником, но для того, чтобы приобресть Царствие Божие. Если ты удаляешь от себя мысль о возрождении: то удаляешь от себя возможность видеть царствие Божие. «Аще кто не родится свыше, не может видети Царствия Божия» (Ин. 3:3), глаголет Господь. Итак повторяю: блажен, кто может праздновать свое рождение свыше.

Единородный Сын Божий, не оставляя престола своего Божества, сокровенно от самого неба сошел на землю; облекся, как бы в странническую одежду, в естество человеческое, нарекся Сыном человеческим Иисусом Христом; и не только странствовал по земле, но простер свое странствование даже до ада, всюду взыскуя погибшее человечество, чтобы спасти его. И чего не сделал Он для сего?

 

 

Третие изречение: «тако возлюби Бог мир, яко и Сына Своего Единороднаго дал есть, да всяк веруяй в Онь, не погибнет, но имать живот вечный» (Ин. 3:16). Бог не может делать ничего излишняго и ненадобнаго: ибо сие было бы не сообразно с Его премудростию. Итак, если Бог дал Единороднаго Сына Своего миру: то видно, сие было нужно. Для чего? – Для того, как сказует Сам Сын Божий, «да всяк веруяй в Онь, не погибнет, но имать живот вечный». Неужели иначе погиб бы мир, и не имел бы живота вечнаго? – видно, так. Почему? – Чтобы сделать сие, по возможности, понятным, взойдем мыслию к началу тварей. В книге премудрости написано: «Бог смерти не сотвори» (Ин. 1:13). Сию строчку из книги премудрости Божественной без затруднения может переписать в свою книгу всякая премудрость человеческая, если она не совсем лишена понятия о Боге Творце всесовершенном. Бог есть чисто жизненное начало. Тварь, как тварь, подвержена переменам: но ея перемены, в творении и под управлением всесовершеннаго Творца, могут быть устроены в порядке, к совершенству, без страдания, без разрушения грубаго, нечистаго, мертваго, даже в случае разрешения оных на составныя начала, которое может происходить легко и приятно, как например (поколику В рукописи Автора: сколько.  можно найти примеры в нынешнем несовершенном устроении тварей), разрешение чистаго елея в свет, или разрешение ладана в благовонное курение. Откуда же безпорядок, безобразие, нечистота, страдание, разрушение, тление, словом: смерть? – Мне кажется, что и естественное разсуждение не найдет на сие сказать ничего другаго, как то, что говорит откровенное Богом учение: «грех в мир вниде, и грехом смерть» (Рим. 5:12). Грех, как отлучение от Бога, есть вместе «отчуждение от жизни Божия» (Еф. 4:18), и следственно, раньше или позже, – смерть для существа телеснаго, разрушимаго, временная, а для духовнаго, неразрушимаго, вечная, потому что, кроме Бога, нет, и никогда не будет, другаго источника жизни. Таким образом грех и смерть ручаются в мире друг за друга, что они тут. Видишь ли владычествующий в мире грех: ты можешь сказать: мир находится на пути смерти. Видишь ли в нем смерть: ты также можешь сказать: мир, видно, согрешил, и идет к погибели. Кто не так слеп, чтобы не видеть в мире владычества ни того, ни другаго, ни греха, ни смерти; тот может понять, сколь нужно миру избавление от погибели, дарование вновь вечной жизни. И для сей-то потребности, Бог «Сына Своего Единороднаго дал есть». Смерть и погибель приходят на человека, и как естественное следствие удаления от Бога, и вместе, как действие правосудия Божия над грехом. Посему для спасения человека нужно, во-первых, удовлетворить правосудию Божию (потому что никакое свойство Божества не может лишено быть свойственнаго ему действия; и потому что объявление безусловнаго прощения или ненаказанности, стоящаго уже на пути греха человека всего легче повело бы далее по сему пути, и следственно не ко спасению, а к погибели); – во-вторых, вновь ввести в человечество жизнь Божию, которая бы воцарившуюся в нем смерть победила и уничтожила. Требования трудныя, и естественно невозможныя! Удовлетворить правосудию Божию значит предать грешника вечной смерти: за сим совершенно исчезает для него возможность вечной жизни. Как и приближить жизнь всесвятаго Бога к человеку грешнику? Столь резкая противоположность сближаемых крайностей более угрожает истреблением недостойной твари, как сена от огня, нежели обнадеживает спасением. Что же творит Бог чудес? Он вводит Свою Ипостасную жизнь, Своего Единороднаго Сына, в малую, избранную долю человеческаго естества, долгим, сокровенным действием судеб Его приготовленную, от заразительной примеси греха предохраненную, соединяет Божество и человечество в единую Ипостась Богочеловека; низводит облеченное человечеством Божество в состояния человеческия, кроме греха, даже в немощи, в страдания, в смерть. И что же? – Правосудие Божие всесовершенно удовлетворено, потому что в лице Богочеловека человечество понесло присужденную себе смерть, и понесло вполне, так как и мгновение смерти Богочеловека, по соприсутствию вечнаго Божества, равняется вечности; на удовлетворении правосудию основано право Искупителя, простить кающагося грешника, без пагубной надежды ненаказанности для некающагося; и в то же время жизнь Божия, низшедшая в глубину человеческой смерти, но смертию по своему естеству не одержимая, из глубины смерти сияет во все умершее грехом человечество, и вносит вечную жизнь во все души, которыя ей открывают себя верою, а не отражают ее от себя неверием и ожесточением. «Тако возлюби Бог мир».

Сыны века сего, которые, по отзыву о них самой Премудрости, в своем роде еще мудрейши суть паче сынов века оного, думают, что и у них есть свое оправдание против сего суда сынов премудрости. Не всем же, говорят они, оставить мир и пойдти в пустыню. И мир создан для человеков: для чего же и миром не пользоваться? Наши звания в обществе земнородных, по необходимости заставляют нас пещися о земном. И Самому Богу, Который дал нам предусмотрительность, искусство, силу, было ли бы угодно, если бы мы, оставя все сие без употребления, вздумали ожидать беспечно, чтобы сами собою пришли нам пища в уста, и одежда на рамена, – и чтобы жилище для нас без нас создалось вокруг нас и над нашею головою? Но что говорит о сих и сим подобных земных мудрованиях небесная Премудрость? Вот что говорит Слово посредством Своего гласа, вопиющего в пустыне: «сый от земли, от земли есть, и от земли глаголет» (Ин. 3:31). И еще чрез Пророка: «мудри суть, еже творити злая, благо же творити не познаша» (Иерем. 4:22). То есть: кто живет только по земному рождению, в плотском и душевном человеке, а не по небесному рождению от Духа Божия, – в том земное только и открывается и действует; и потому, если он защищает и оправдывает земные дела, то сим оказывается только его земное свойство, и не доказывается достоинство самых дел. Мудрствующие земное могут остроумно давать благовидность даже злым делам, которые они любят, и которых не хотят оставить; между тем как истинное добро, для которого они не делают никакого подвига, хотя и близко и доступно, пребывает выше их познания и чувства, они не имеют в нем убеждения, потому что не старались найти в нем вкуса.
Не забудем, ученики Небесного Учителя, что «грядый с небесе, над всеми есть» (Ин. 3:31), что как существом Своим Он выше всякого иного существа, так и Его учение выше всякого мудрования В Чтен.: Он выше всех, так и выше всякаго мудрования. . Восставать против небесного учения сомнениями и прекословиями, значит метать стрелы на небо: небо не страшится от них ран и не имеет нужды отражать оных; они опасны для тех самих, которые пускают их над главами своими. Не испытанием и состязанием, но верою и послушанием достигаются успехи в небесном учении: «веруеши – узриши» (Ин. 11:40), таков порядок божественного просвещения! Темное объясняется, трудное облегчается, несообразимое приводится в согласие, невозможное становится возможным, когда решимся однажды, навсегда, не заповедь Христову применять к нашей воле, но волю нашу предать Христу и Его заповеди. «Аще кто хощет волю Божию творити, разумеет о учении» (Ин. 7:17).